На Южных улицах было тихо. Я почти видела, как пыль снова оседала после долгого дня подготовки к ...

На Южных улицах было тихо. Я почти видела, как пыль снова оседала после долгого дня подготовки к фестивалю.

Смех и сильно пьяные голоса усилились, а затем стихли, когда я проходила мимо таверны на материке в том направлении, где, как увидела, строился зверинец.

Сегодня вечером я не была Девушкой в черном. На какое-то время я махнула на нее рукой, оставаясь самой собой. Бедствие. Девушка в белом платье, идущая по пустым улицам. Должно быть, все начали празднование пораньше, но я не возражала, когда увидела, что весь зверинец был в моем распоряжении. Улицу перегораживали деревянные столбы, чтобы никто не мог войти, не заплатив, но в этот час она была закрыта, и, когда вокруг никого не было, я обошла блокадные заграждения.

Тихое фырканье животных, хлопанье крыльев и безошибочно узнаваемый звук обезьяньего визга достигли моих ушей, когда я шла по освещенной фонарями улице.

На платформах по обе стороны улицы стояли деревянные клетки, в которых содержалось то или иное существо. Я прошла рядом с зарешеченным фургоном, проведя пальцами по прутьям и встретившись взглядом с моментом из прошлого: янтарные глаза тигра смотрели на меня в ответ, зверь издавал мрачное мурлыканье.

От обезьян, змей, тарантулов до жирафа и даже пришпиленного слона — все это составляло аттракцион.

Я остановилась перед гигантской сетью, в которую была заключена, должно быть, сотня бабочек. Некоторые танцевали вокруг, оранжевый свет фонарей играл на их разноцветных крыльях.

Я просунула палец сквозь сетку; бабочка приземлилась прямо на костяшку моего пальца, мягко хлопая крыльями — и почему-то это напомнило мне о доме.

Мое сердце болезненно сжалось. Я скучала по своей бабушке. Я даже скучала по Алджеру и той простой жизни, которую мы там вели.

Казалось, мы всегда хотели того, что находилось вне досягаемости.

Как это неудобно.

Я не хотела быть частью Сестринства так же сильно, как не хотела, чтобы Судьба нависла над моей головой, как нависшее облако, которое я не могла контролировать. Но у меня не было выбора, и этот факт вызвал тяжесть негодования в моей груди.

Я постояла там несколько мгновений, позволяя своим мыслям разобраться самим. Я бы не позволил какому-то порядку помешать мне жить той жизнью, которую я хотела, которую я выбрала. Иногда жизнь уже выложила камни у вас под ногами, но это всего лишь означало, что вам нужен новый путь.

Но эта мысль мелькнула у меня лишь на секунду, потому что волосы у меня на затылке встали дыбом, словно ветер сменил направление.

Я перестала дышать, весь воздух застрял у меня в груди.

Я не знала, как у меня вообще могли возникнуть любопытные, причудливые мысли о человеке, который, я была уверена, стоял прямо у меня за спиной. Это больше не было паранойей, это была реальная жизнь. Не было ничего, кроме дурного предчувствия, охватившего меня, как будто его впрыснули прямо в мои вены.

Покалывающее, горячее ощущение пробежало по моему позвоночнику и заиграло на задней поверхности бедер. Бабочка на моем пальце улетела, как будто он тоже почувствовала опасность.

Закрыв глаза, я почувствовала жжение в ладонях — ощущение, которое я испытывала, когда могла быстро перемещаться. Я должка была принять это предложение, потому что, как только оно пропало бы, я не смогла бы получить его обратно. Оно пришло, когда захотело, и я так и не смогла усовершенствовать подарок. Я закрыла глаза, собираясь принять это, но затем что-то громко щелкнуло внутри меня: я не была ею, девушкой с фермы. Больше нет. Мне не нужно было бегать, как она. И я бы не стала.

Неглубоко вздохнув, я открыла глаза.

Словно по сигналу, жжение прошло, пока не осталась только характерная боль в ладонях. Кислый привкус сожаления пронзил меня, создавая впечатление, что я сделала неправильный выбор.

Я застелила свою постель. Теперь мне придется в ней лежать.

Максим обещал, что не сказал бы ему... лживый обманщик. И когда я сказала, что мне нужен новый путь, это был не тот, о котором я говорила. Предвкушение прокатывалось по мне горячими и холодными волнами, вызывая мурашки на коже.

Звон, звон.

Холодные капли падали с неба мне на руки, издавая нежные звенящие звуки, когда попадали на манжеты. Дождь лил в странном ритме, в то время как по небу плыли темные тучи, поглощая луну, пока не осталось серебристого света.

Дурное предчувствие скрутило мой желудок, покалывая, и я поняла — поскольку солнце яркое, — что я была причиной перемен в погоде. Раньше я не могла этого сделать — ну, не в том нынешнем состоянии, в котором я находилась.

— Впечатляюще, — единственное слово было плоским, грубым.

Мое сердце дрогнуло, и я закрыла глаза. Впервые за долгое время услышать его голос было ностальгически. Страшно, но в то же время как-то заманчиво. Глубокий тембр отдался у меня по спине.

Я не устраивала шоу специально, и он, возможно, знал это, но я была слишком горда, чтобы признать это.

— Ночь была слишком яркой. У меня болят глаза, — я сглотнула, поздравляя себя с тем, что сохранила свой голос таким ровным и безразличным.

— А я-то думал, что ведьмы танцуют при свете луны, — голос прозвучал так близко позади меня, слишком близко. Может быть, несколько футов. Каждое грубое слово обжигало мне спину.

— Голая, — подсказала я, смаргивая дождь с ресниц, когда с неба упала еще одна капля. — После ужина в горшочке с тушеным мясом для детей.

Ветерок развевал мои волосы, щекотал тыльную сторону обнаженных лопаток — и каждый дюйм моей кожи казался живым, как будто одно прикосновение могло опалить меня.

— Он обещал тебе не говорить, — тихо сказала я.

Потребовалось мгновение, прежде чем он ответил.

— Есть кое-что, что тебе следует знать о Максиме. Никогда не заключай с ним сделок.

Я сунула палец обратно в сетку, едва замечая свои действия, но пытаясь сохранить контроль над ситуацией. Я чуть не рассмеялась. С неба бесцельно лил дождь, луна зашла, и я понятия не имела, как исправить то, что натворила.

Бабочка села мне на палец, действительно смелая бабочка. Я наклонила голову, моргая, рассматривая ее. Не сейчас. Мое дыхание было затрудненным, ощущение в животе соперничало с сотнями бабочек, попавших в эту сеть.

Я не могла винить себя за то, что увидела темной ночью, потому что уже знала, что это не так: бабочке на моем пальце не хватало цвета. Она была черно-белой, почему-то более тусклой, чем все ее окружение.

— Оно часто взывает к тебе, не так ли?

Он тоже это видел? Я думала, что эта темная и неопределенная часть моей жизни была всего лишь порождением моего разума, но теперь, когда я знала, что вокруг меня все менялось и это видели другие, это вызвало во мне прилив неуверенности. И тогда моя грудь наполнилась разочарованием из-за того, что он был здесь и видел это.

— Я понятия не имею, что ты имеешь в виду.

Но я понял. Я знала. Мой желудок скрутило, но я равнодушно повертела бабочку на пальце, не обращая внимания на легкий холодный пот, выступивший на коже. Я случайно видела подобные вещи, черно-белые, словно из другого мира: книги, картины, вазы — все, что угодно, в течение моего обычного дня, но я отмахивалась от них. Отказывалась признавать их, и я не хотела, чтобы кто-то — особенно Уэстон — вернулся и поставил меня в известность об этом. Я была счастлива в своем неведении.

— Ты никогда не умела врать, — сказал он. — Тени — интересное место.

Я прогнала бабочку и сжала сачок в руке. Гнев вырвался на поверхность. Ему просто нужно было это сказать. Тени рассвета. Темное, унылое и бесцветное место. Там было свое общество, до краев заполненное самыми темными душами; но когда магия была запечатана, оно стало закрытым от остального мира. Никто не мог уйти, и если ты когда-нибудь решал войти, ты становился никем.

Я не знала, почему Тени преследовали меня с тех пор, как я очнулась на пляже — нет, оставим это. Я знала, только притворялась, что не знала. Иногда невежество действительно являлось блаженством.

Я подавила свои дурные предчувствия. Кто он такой, чтобы вернуться в мою жизнь спустя год и погрузиться с головой в мои проблемы, даже не поздоровавшись?

Гнев, разгоревшийся под моей кожей, придал мне смелости обернуться; но затем он быстро испарился, вернувшись теплыми каплями дождя на мою голову.

Мы постояли так мгновение, впервые, как мне показалось, за долгое время рассматривая друг друга. Я подумала, что невозможно забыть, как он выглядел. Как я могла? Его портреты висели на каждом углу.

Конечно, я помнила его основные черты: квадратный подбородок; пристальный взгляд, который остановил бы любого здравомыслящего человека на полпути; его полные губы, которые всегда казались безразличными или слегка нахмуренными, но редко появлялись в улыбке — если так, то обычно это было связано с высокомерием или забавляющимся обманом.

Но я забыла не об этом; дело было в реальной ширине его плеч, силе под его кожей и контроле в его позе. Эффект был завораживающим. Захватывающим дыхание. И совершенно разрушительным. Для меня так было всегда.

Это привело меня прямо к смерти.

Но он уже не был тем человеком. Уэстон, которого я знала, носил западную одежду; на этом была дорогая черная куртка с серебряными пуговицами спереди. Черные штаны с кинжалом на правом бедре и еще одним, прикрепленным к лодыжке сапога. Я без сомнения знала, что у него сзади за поясом тоже был заткнут такой же.

Наблюдая за ним сейчас, я не могла понять, как мне было так комфортно рядом с ним в моей прошлой жизни. Он выглядел как смуглый незнакомец. Принц-титан, смотрящий сверху вниз на простолюдина. Я уставилась на него, воспоминание о рассказе моей бабушки ударило мне в лицо.

— Ладно, он не был наемным убийцей; он был принцем. Он всего лишь притворялся наемным убийцей.

— О! Бьюсь об заклад, принцесса была счастлива, когда узнала.