— Да, — простонала я. — Так хорошо. Так, так хорошо.

— Да, — простонала я. — Так хорошо. Так, так хорошо.

— Милая Алирия, девочка. Ты что, неделю ничего не ела?

— Практически, — пробормотала я, усаживаясь на стойку "Трех чашек" и запихивая в рот еще кусочек тушеного мяса. Это мясо было настоящей олениной. У меня во рту.

Санни посмотрела на меня.

— У них там, в Royal Affair, не хватает посетителей? Я могу найти тебе пару постоянных клиентов прямо сейчас.

— Нет, — сказала я, чуть не подавившись едой. — Не нужно этого делать.

— Хорошо, дорогая. Ты просто дай мне знать. Нет причин, по которым такая девушка, как ты, должна умирать с голоду.

Скажи это Агнес...

Я вернулась домой как раз к завтраку, даже не предупредив свою Старшую сестру о том, что меня вырубил и держал в камере Неприкасаемый принц, управляющий городом. Хотя она бросила на меня несколько подозрительных взглядов, когда я дважды чуть не заснула за столом.

Я схватила кусок хлеба, лежавший рядом со мной, когда мохнатая рука дотянулась до него первой. Таша откусила большой, драматичный кусок, давая мне понять, что именно она думала о том, что я ела ее еду. Ох, к счастью, у Элджера никогда не было обезьян.

В таверну вошел королевский стражник. На нем были кольчуга и плащ поверх нее с эмблемой Симбии в виде золотого орла спереди, как и на всех остальных. Я была рада, что я женщина, потому что эта тяжелая одежда выглядела жалкой в такую жару.

Я жевала, наблюдая, как он пробирался сквозь небольшую толпу мужчин, сидящих за столами в поисках чего-нибудь перекусного для полуденного ужина. Закаленные моряки наблюдали за ним, как за мальчиком, переодевающимся в мужчину. Во мне закипало небольшое веселье. Потому что это все, что действительно требовалось, чтобы стать рыцарем Симбии.

Королевский стражник прибил плакат к стене, повернулся, как будто собирался что-то объявить, но, едва удостоившись взгляда матросов, закрыл рот и вышел. Я доела суп, разглядывая новый плакат:

"Пятьсот серебряных за девушку в черном", — гласила надпись.

Очевидно, Максим не рассказал судье обо мне. Удивительно после того небольшого инцидента с его лодкой.

— Мне кажется, эта девчонка что-то имеет против кораблей, — сказала Маранда, проходя мимо с охапкой грязных мисок.

Она была одной из барменш, которые работали здесь; средних лет, и у нее был мальчик, который иногда приходил поиграть с Генри. Где бы ни был этот ребенок.

Я взглянула на Ташу, ковыряющуюся в миске с орехами на стойке; она засунула пальцы в рот, а затем положила их обратно в миску. Я сморщила нос от отвращения, и когда она подняла глаза и увидела это, то обязательно облизала каждый палец.

— Где твой хозяин? — я спросила его.

Он оглядел таверну, его губы скривились, прежде чем он спрыгнул со стойки и вышел из комнаты.

Я прикончила свой суп, думая о мужчине, на корабле который прошлой был ночью. На самом деле, мне нужно было сходить в библиотеку, чтобы посмотреть, смогла бы я найти какую-нибудь информацию об этом.

Я спрыгнула со стойки, и когда мой взгляд упал на дверь, мое сердце замерло, похолодело, дыхание перехватило в горле. Я уронила миску и развернулась так, что оказалась спиной к комнате. Я схватилась за края стойки, как будто хотела удержаться на ногах. Потому что человек, который стоял в другом конце комнаты... Он убил меня однажды.

Он не видел меня, но от одного того, что я находилась рядом с ним, у меня в животе пронзила острая боль. Я почти чувствовала, как лезвие скользнуло внутрь, слышала звон в ушах, как кровь капала, капала, капала.

— Ты в порядке, дорогая? — спросила Санни, выходя из кухни.

Я кивнула.

— Этот пояс просто немного туговат. Пойду подышу свежим воздухом, — сказала я ей, направляясь через кухню к задней двери.

Я прислонилась к задней стене таверны, делая глубокие вдохи.

Казалось, что Ролдан нашел новый корабль. Я заметила это раньше, когда он стоял в гавани. Черт возьми, он был принцем — у него был свой собственный флот.

Почему он не пришвартовался в Северной гавани? Почему он не пил эль в северной таверне? Эта часть города предназначалась для простолюдинов, и она была моей. Он мог бы взять себя в руки принца-убийцы и отправиться на вымощенные камнем улицы рядом с дворцом. Ему здесь не рады.

Эти мысли поглощали меня большую часть дня. Моя реакция на него ранее была настолько интуитивной, что я не могла остановить ее. Это вызвало тошноту у меня в животе, сердце забилось от негодования, а не от прилива крови.

Я не хотела ненавидеть его за то, что он сделал, чтобы спасти свою дочь, но отвращение, которое я испытывала в его присутствии, было неконтролируемым и что-то всколыхнуло во мне. Честно говоря, это заставило меня задуматься, позволил ли Уэстон своему брату сделать это. Как если бы он просто отошел в сторону. Как еще он мог не знать, что его брат был поблизости? Он был слишком хорош, чтобы победить. Это пробудило во мне отвращение.

— Он любит меня, но не любит. Он любит меня, он меня не любит, — эхом повторила Джулиана, срывая лепестки с розы и позволяя им упасть через перила чердака на этаж ниже. — Он любит меня, он не любит...

— Ради всего святого, Джули, — огрызнулась Магдалена. — Он не любит тебя!

Честно говоря, я была близка к тому, чтобы сказать то же самое. Она мешала мне сосредоточиться, когда я читала книгу, которую только что взяла в библиотеке. Пустотники были людьми, которые могли заклеймить себя определенными чарами, отражающими магию. Каждое клеймо останавливало одну форму магии, и только сильнейший мог справиться с более чем парой.

Означало, что у этого человека был иммунитет против принуждения. И я никогда бы не узнала Пустоту, если бы не заставила его раздеться прямо там, где он стоял, чтобы оглядеть его. Мне просто нужно было бы быть более осторожной; на самом деле, я должна была бы просто сделать паузу в отношении выходок Девушки в черном, пока за мою голову была награда в пятьсот серебряных монет.

Из музыкальной комнаты, где играла Марлена, по коридору лилась нежная мелодия органа. Она могла манипулировать чувствами с помощью своей музыки, но я думала, что большую часть времени она предоставляла нам самим пререкаться.

— Ты видела его всего несколько раз, — сказала Фарах, лежа в шезлонге. — Он не любит тебя, а ты его.

Изнуряющая жара заставила нас всех обмахнуться веерами и стать ленивее, чем воскресная шлюха. Ну, по крайней мере, те, кто работал в этом борделе; мы были закрыты по воскресеньям. День Господень и все такое. Заниматься проституцией — дурной тон.

— Любовь не измеряется временем, — ответила Джули.

Я почувствовала, как все закатили глаза при этих словах.

Раз в месяц проводилось собрание, на которое возможные будущие новички приходили познакомиться с нами, девочками. Мы должны были хорошо одеваться и вести себя наилучшим образом. Это было похоже на аукцион невест, и я ненавидела это. Мужчины ходили вокруг, беседовали и были милы, но я думала, что они заводили с нами разговор только для того, чтобы исследовать наши зубы и узнать о наших способностях и о том, как это могло принести им пользу. Я не хотела иметь с этим ничего общего, и я ни капельки не винила Агнес за то, что она не вышла замуж и вместо этого стала Старшей сестрой. Хотя, ни один из вариантов не казался настолько удовлетворяющим. И я слишком много раз облажалась, чтобы Верховное Сестринство было возможным.

— Он даже не взглянет на тебя, — ответил Фарах. — У тебя нет магии, и это все, что его интересует.

Глаза Джули сузились.

— Как ты можешь так говорить о нем? Мне жаль, что вы все находите любовь такой отвратительной, но я нет. И я не думаю, что Элис тоже.

Я закатила глаза, переворачивая страницу.

— И когда ты решила, что он романтик? Когда он протянул тебе свой бокал с вином, чтобы ты подержала его, чтобы он мог пойти поговорить с одной из других девушек? Или когда он пригласил Кармеллу на тот спектакль на площади после того, как ты спросила его, не хочет ли он пойти с тобой?

Она покачала головой, начиная нервничать.

— Он делает это только потому, что должен проявлять интерес ко всем девушкам, чтобы знать, кто лучше всего подходит, — она помолчала. — Может быть, если я просто пересплю с ним, он поймет, что мы созданы друг для друга.

Синсара кивнула со своего места на полу, в то время как Кармелла сидела на шезлонге позади нее и заплетала длинные черные волосы Син.

— Это тот способ, которым люди могут быть уверены, — она сказала это с озорством, и я оторвала взгляд от своей книги, одарив ее свирепым взглядом.

Я оглядела комнату, и большинство других девушек, казалось, были согласны с Синсарой в этом вопросе — и их забавляла возможность того, чем это закончилось бы. Сараи лежала на полу, слишком погруженная в газетенку со сплетнями, чтобы иметь собственное мнение.

— Честно говоря, Джули, я действительно не думаю, что это сработает, — вежливо сказала я.

Магдалена обмахнула лицо веером от этой невыносимой жары и, очевидно, почувствовав себя неловко из-за того, что не высказалась раньше, сказала:

— Это глупая идея, Джулиана. Каждая женщина знает, что если ты хочешь удержать мужчину, ты должна держать ноги сомкнутыми, чтобы заполучить его .

Джули нахмурилась.

— Потому что ты из тех, кто умеет говорить.

— Я не жду любви от того, что я делаю. В этом разница.

Синсара фыркнула.

— Ты мало что получишь от этого, кроме ЧУМЫ среди моряков, которых выберешь.

— Ты можешь отчитать меня после того, как побыла с мужчиной, который провел на корабле без другой женщины четыре месяца, пока не вернулся. Ты никогда не вернешься назад, — мечтательно ответила Магдалина.

— Сараи, — позвала Кармелла, — в этой газетенке есть объявление о завтрашнем празднестве?

— Нет, единственное, что есть в сегодняшнем выпуске — это новость о том, что наш принц Уэстон убил своего отца, короля.

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать это, а затем мои глаза расширились.