— Это нелепо.

— Это правда.

Плечи отца напряглись.

— Ты слишком молода, чтобы понимать все ходы игры. Я делаю все, что в моих силах. Я пытаюсь присматривать за тобой. Если ты останешься здесь, общаясь с этими людьми, твоей репутации будет нанесен непоправимый ущерб.

— Мне наплевать на репутацию. Я хочу быть с людьми, которые любят меня. Которые на самом деле заботятся о моем благополучии.

Он усмехнулся.

— Любят тебя? Так они сказали? Они используют тебя. Пользуются преимуществом.

— Ты можешь верить во что угодно. Я знаю правду.

— И со сколькими из них ты спишь? — выплюнул он.

— С пятью. — Это было не совсем правдой. Я не была близка со всеми своими узами, но мы делили постель. Я не стану скрывать это от отца. Мне не было стыдно.

— С пятью?! — пролепетал он.

— С пятью. Они любят меня, и я люблю их. — Ладно, Вон определенно не любил меня, но я не сомневалась, что он убьет ради меня. Это было что-то.

— Это отвратительно.

Мейсон шагнул вперед.

— Хорошо, Брюс. Думаю, вам пора уходить.

Папа стоял твердо.

— Я не уйду без своей дочери. Ты промыл ей мозги. Подверг ее какому-то контролю над разумом, чтобы обратить ее к своим извращениям.

— Уходи. — Глаза Мейсона сверкали в тусклом свете, в его словах звучала властность альфы.

Отец не был перевертышем, но и он не был застрахован от силы, волнами исходящей от Мейсона. Возвращаясь к своей машине, он казался почти сбитым с толку.

— Это еще не конец.

Но это было так. Боль пронзила мою грудь, когда оборвалась последняя связь с семьей, которая меня вырастила. Я наблюдала, как вспыхнули фары, а затем покатились по гравийной дороге, пока не исчезли совсем.

Затем Лукас пошевелился, притягивая меня к себе. Энсон и Холден тоже окружили меня, их тепло окутывало меня. Я не плакала. У меня внутри не осталось ничего, что можно было бы излить.

Я была измучена. Меня охватила пронизывающая до костей усталость, пока не начали дрожать ноги.

Мир накренился, когда Энсон заключил меня в объятия. Все, что я могла видеть, — размытые звезды над головой. Небо было покрыто ими. Я хотела раствориться в этих звездах. Исчезнуть и никогда не возвращаться. Я не хотела думать о том, любили ли меня когда-нибудь по-настоящему мои приемные родители и были ли бредни моей биологической матери правдой. Я не хотела думать о том, кем был мой биологический отец, или о том, смогу ли я когда-нибудь по-настоящему наладить связь.

Я крепко зажмурилась, когда яркие огни сторожки заполнили зрения. Я уткнулась головой в грудь Энсона. Я чувствовала, как он поднимается по лестнице, но не поднимала глаз. Не тогда, когда он добрался до лестничной площадки. И не тогда, когда он вошел в комнату Холдена. Не тогда, когда он уложил меня на кровать.

— Выключи свет, — тихо сказал Лукас.

Яркий свет, который я могла видеть сквозь закрытые глаза, погас, сменившись мягким свечением, которое, как я знала, было настольной лампой Холдена.

Энсон уткнулся носом мне в шею.

— Хочешь переодеться в пижаму?

Я кивнула.

Знакомые пальцы Холдена скользнули за пояс моих леггинсов, мягко стягивая их вниз. Секунду спустя Энсон и Лукас помогли мне надеть фланелевые пижамные штаны. Я открыла глаза и стянула с себя майку и спортивный лифчик, потянулась за поношенной футболкой, которую протянул мне Энсон, и натянула ее через голову.

Я тут же откинулась на подушки, свернувшись калачиком. Один за другим трое парней окружили меня. Энсон прижался к моей спине. Холден лег передо мной. Лукас позади него.

Я уставилась на Холдена.

— Как мне удержать Лейси, но отпустить родителей? — Я знала, что мне нужно освободиться от них. Если я этого не сделаю, это только разорвет меня на части.

— Ты сохранишь воспоминания о ней вместе с нами.

Лукас откинулся на подушки, перебирая пальцами мои волосы.

— Расскажи нам о ней.

У меня горело горло, но губы все еще кривились.

— У нее был настоящий пунктик по поводу дней рождения. Они всегда должны были быть особенными. Она обычно делала мне эти нелепые короны, заставляла меня надевать их в школу, чтобы все знали, что у меня день рождения.

Энсон большим пальцем гладил меня по позвоночнику.

— Мне нравится хорошая корона.

Холден фыркнул.

— Конечно, король выпускного бала.

У меня вырвался тихий смешок.

— Она всегда убеждала наших родителей превращать наши дни рождения в дни согласия.

— Что за такие дни согласия? — спросил Люк.

— Они должны были говорить «да» на все, о чем мы просили, в разумных пределах. Мороженое-пломбир на завтрак, пропуск дневных занятий ради похода в кино и тому подобное.

Холден переплел свои пальцы с моими.

— Мы могли бы устроить день согласия завтра, если хочешь.

В груди у меня горело. С одной стороны, мне казалось, что было бы неправильно делать это без Лейси, но в то же время, разве не так я могла удержать ее при себе? Сохраняя наши традиции живыми?

— Думаю, это было бы идеально.

— 40-

— С днем рождения.

Хрипловатый голос Кина защекотал мне ухо. Должно быть, он вернулся в какой-то момент прошлой ночью и протиснулся между мной и Энсоном.

Я перевернулась на другой бок, повернувшись спиной к Холдену и Лукасу. Я вгляделась в его лицо. Под глазами у него были темные круги.

— Ты в порядке?

Он убрал волосы с моего лица.

— Мне лучше. Мне просто нужно было избавиться от самого худшего.

— Прости, — прошептала я.

— Это от тебя не зависит. Я расстроен из-за Вона и понял, что во многом это моя вина. Я недостаточно часто говорю ему о своих чувствах. Я нахожу для него оправдания. Но это скоро изменится.

Я переплела свои пальцы с его.

— Я люблю тебя.

Кин наклонился вперед и коснулся своими губами моих.

— Я тоже тебя люблю.

Он убрал волосы с моего затылка и запечатлел на нем поцелуй.

— С днем рождения, Ро.

Лукас приподнялся на подушках.

— Сегодня день согласия.

Я улыбнулась. Там была боль, но была и радость. Счастье, что ребята помогли мне сохранить память о Лейси живой.

— Да, день согласий.

— Может быть, в этот день Роуэн захочет поспать, — проворчал Энсон.

Я не смогла сдержать смех, протянула руку и пощекотала его бок.

Энсон дернулся и, извиваясь, принял сидячее положение. Он пристально посмотрел на меня.

— Это было нехорошо.

Я пожала плечами.

— Сегодня день согласий. Я могу делать все, что захочу.

Он хмуро посмотрел на Холдена.

— Это была твоя идея. Я виню тебя, когда она станет тираном.

Холден похлопал меня по заднице.

— Давай, тиран, пойдем завтракать.

Мы все быстро собрались. Я выбрала джинсы и свою самую удобную фланелевую рубашку. Сунув ноги в поношенные ботинки, я направилась к двери. Парни обступили меня с обеих сторон, и когда мы спускались по лестнице, я тихонько ахнула.

Вся обеденная зона была увешана растяжками и воздушными шарами. Над камином висел огромный плакат с надписью:

«С днем рождения, Роуэн!»

У меня защипало в носу, когда я увидела так много людей, ожидавших нас… людей, которые стали мне как семья, и даже тех, кого я знала только по именам.

— Как? — прошептала я.

Холден усмехнулся.

— Нам кое-кто помог. — Он кивнул на сестру Люка, Лили, которая держалась за руки с подпрыгивающим Криспином.

— С днем рождения, — крикнул он, подбегая ко мне и обвивая руками меня за талию.

Я прижала его к себе.

— Ты все это сделал?

— Я и Лили. Нам помогали, но мы сделали больше всех.

— Это потрясающе, Криспин. Большое спасибо. — Я посмотрела на Лили. — Тебе тоже. Это было невероятно любезно.

Она переступила с ноги на ногу, а затем вытащила что-то из-за спины. Это была корона, вырезанная из плотной бумаги и украшенная блестками.

— Люк мысленно связался со мной прошлой ночью. Он сказал, что твоя сестра каждый год делала тебе корону. Поскольку мы собираемся стать сестрами, я подумала, может быть, я могла бы перенять эту традицию?

Слезы потекли по щекам. Я отпустила Криспина и обняла Лили.

— Не могу передать тебе, как много это значит. Мне так повезло, что у меня есть ты как сестра. Спасибо.

У нее перехватило дыхание.

— Не за что.

Когда я отпустила ее, Лили, улыбаясь, водрузила корону мне на макушку.

— Идеально подходит.

Я повернулась к ребятам, мои глаза все еще были немного слезящимися.

— Как я выгляжу?

Люк ухмыльнулся.

— Как принцесса в день рождения.

Я рванула к нему. К счастью, он быстро среагировал и поймал меня налету.

— Спасибо. Не знаю, что я сделала, чтобы заслужить тебя, но я так благодарна.

Он прижался губами к моей шее сбоку.

— Я чувствую то же самое.

Мейсон громко свистнул, и все разговоры вокруг нас прекратились.

— Шведский стол открыт. Угощайтесь.

Лукас опустил меня на пол, и я повернулась лицом к Мейсону.

— Большое вам спасибо за то, что вы все это делаете.

— Не за что, Роуэн.

Холден подошел к нам вплотную.

— У нас есть все твои любимые блюда. Печенье Джейса с подливкой, вафли, омлеты. И я в последнюю минуту заказал батончик с мороженым.

Криспин обрадовался этой последней информации.

— А у тебя каждый день может быть день рождения?

— Если бы это было так, ничто из этого не казалось бы таким особенным.

На мгновение он задумался, а затем покачал головой.

— Мороженое всегда особенное.

— В этом он прав, — сказал Кин.

Мейсон прочистил горло.

— Прежде чем мы начнем набивать животы, у меня есть кое-что для тебя.

Я замерла, когда он вытащил из кармана маленькую коробочку и протянул ее мне.

— Это принадлежало моей жене. Время от времени она рассказывала о будущей паре Холдена, задаваясь вопросом, какими они могли бы быть. Знаю, она бы тебя полюбила.

Я нашла руку Холдена и крепко сжала.

— Жаль, что я не смогу с ней познакомиться.

— Мне тоже, — сказал Мейсон с едва сдерживаемыми эмоциями в голосе. Он протянул мне коробку. — Она любила всевозможные украшения. Я просматривал их прошлой ночью в поисках чего-то, что могло бы подойти тебе, и это показалось мне идеальным. Почти так, как и должно было быть.

Я отпустила руку Холдена и приняла коробочку. Большим пальцем задела бархат крышки, когда медленно открыла ее. Внутри лежало ожерелье. На тонкой цепочке висела пятиконечная звезда из розового золота. В каждом пике был маленький бриллиант, а в центре — еще один, побольше. У меня перехватило дыхание.