ГЛАВА 31

Мы растягиваемся в широкий строй и приближаемся к тому, что осталось от сил Солати между нами и дворцом. Численность — в нашу пользу.

Я вижу, как часть войск матери срывается с места и мчит к замку.

Они забаррикадируют вход во дворец. Однако между замками Гласиума и дворцами Осолиса есть существенное различие. Замки Гласиума созданы для войны, а дворцы Осолиса — для красоты. В отсутствие лучников Брумы никогда не представляли реальной угрозы на нашей родной земле. Поэтому дворцам не требовалось быть готовыми к бою.

Я наслаждаюсь тем, что высокомерие моих предков станет орудием уничтожения моей матери.

Непрерывным дождём на нас сыплются стрелы. Лучники Солати занимают позиции над нами, а наши лучники стреляют в них. Медленно, мучительно медленно мы сжимаем кольцо, постепенно продвигаясь вперёд. Мы сражаемся уже не на сухой земле луга, теперь мы сражаемся на мощёной мостовой. Близко. Так близко. Ни один учебник истории не расскажет вам, как битва играет со временем. Эта битва могла бы занять считанные минуты. Но мне кажется, что прошло несколько часов: руки горят, грудь болит. Солдаты обеих сторон выбиваются из сил.

Прежде чем попасть во дворец, нас будет ждать ещё одна битва, сразу, как мы доберемся до двери. Отходя назад, чтобы передохнуть, я пользуюсь моментом и смотрю вверх. Оконные проёмы теперь пусты, вероятно, люди матери пытаются не дать нам вынести дверь.

Верхние этажи будут беззащитны...

Я оттаскиваю несколько человек назад.

— Нам нужны четыре лестницы. Возьмите людей, пусть принесут их.

Я обхожу людей, пока не нахожу Джована.

— Подозреваю, что верхние этажи будут пусты. У меня есть идея.

— Эта идея подвергнет тебя опасности? — спрашивает он.

Пожимаю плечами.

— Не больше, чем обычно.

— Тогда, нет.

Я закатываю глаза.

— Послушай. Я могу залезть на башню. Войти через проём. Я делала это тысячи раз. Я могу это сделать с закрытыми глазами. Лучники прикроют меня. Там, наверху, всё равно некому меня подстрелить. Я смогу убедиться, что второй этаж чист.

Теперь он слушает.

— Я отправила людей за лестницами.

Его взгляд останавливается на мне, а затем он сам осматривает верхние этажи.

— Мы отвлечём их у двери, а сами атакуем сверху. Мы сможем застать оставшихся у входа солдат врасплох. В таком узком пространстве они не будут представлять особой угрозы, поверь мне.

Джован оттесняет меня назад и разбирается с Солати, пробившимся через четыре ряда Брум.

После чего я хватаю его за запястье.

— Это хорошая идея.

Он ворчит.

— Так и есть, Лина. За исключением той части, где в тебя попадает стрела, и ты падаешь замертво.

Я уже открываю рот, чтобы сказать, что у него нет выбора, как вдруг он снимает массивный щит со своей спины и опускает его на мою. Мои ноги под тяжестью щита подкашиваются, и я смотрю на него.

— Ты ожидаешь, что я полезу с этим?

Он серьёзно?

Взгляд, которым он отвечает, говорит о том, что он совершенно серьёзен. Он проводит большим пальцем по моему предплечью и тяжело сглатывает, прежде чем подталкивает меня вперёд.

Комната, где я провела свою юность, находится на третьем этаже дворца. Нужно подтянуться всего двадцать раз, чтобы залезть снизу наверх — и с чертовски тяжёлым щитом на спине. Кажется, Джован забыл, что он сильнее меня. Но он никогда не простит мне, если я сниму его.

Я тяну руку высоко вверх левее себя. Там есть углубление... Я пытаюсь нащупать нужное место. Возможно, я немного подзабыла расположение. Я нахмуриваю брови. Где же оно? Я опускаю руку на несколько сантиметров и нахожу его. Я стала выше? Наверное, из-за того количества мяса, которым я питалась. Надо будет помнить об этом по пути наверх.

Я карабкаюсь.

Я подтягиваюсь шесть раз, одиннадцать раз. Удар. В щит у меня за спиной впивается стрела. Я вздрагиваю: Джован, наверное, теряет сознание. Четырнадцать, девятнадцать. Бам. Стрела. Бам. Стрела. Бам. Стрела. Двадцать!

Я хватаюсь за край проёма и, покачиваясь, подтягиваюсь. Не очень грациозно — за это можно поблагодарить щит. Дальше чисто, но кто-то явно пустил стрелу. Не исключаю, что это засада.

Лестницы достают только до второго этажа. Именно то место мне и нужно проверить.

Несмотря на всю срочность ситуации, я не могу удержаться от того, чтобы окинуть взглядом свою комнату. Я жила здесь? Простота комнаты меня настораживает. В ней пусто. Кровать, сундук, два вентилятора и тазик. Она лишена тепла, теперь я понимаю, почему Оландон всё время требовал её украсить. Она кажется мрачной.

Я стряхиваю с себя эти мысли и подхожу к двери, держа щит перед собой. От напряжения дрожат руки. Как только я выйду за дверь, брошу щит. Я хватаюсь за задвижку и делаю вдох. Будем надеяться, что по ту сторону не окажется целый легион солдат.

Но тут ничего не поделаешь. Я рывком распахиваю дверь и выскакиваю наружу.

... в пустой холл.

— Хах, — озадаченно произношу я.

Я прислоняю щит к стене. Начну с самой дальней от входа башни. Тогда у меня будет подкрепление, которое в случае необходимости сможет захватить остальные силой.

Когда я перемещаюсь по чёрным коридорам, мне кажется, что я никогда не покидала их, но в то же время они совершенно чужие. Тёмные коридоры призрачны и полны пронзительных воспоминаний. Как будто близкий друг рассказывает мне подробности своего кошмара, а я представляю, что он видел, но не могу ощутить того же ужаса.

Это зрелище уже не вызывает у меня страха, только тягостное сожаление.

Лёгкими шагами я добираюсь до лестницы для слуг. Верхние уровни пусты. Я была права: все, наверное, внизу. Хотя я ожидаю, что на нижнем этаже мне встретятся солдаты матери. Я открываю вход на лестницу и спускаюсь по ней, перепрыгивая через ступеньку. Впереди справа — дверь в первую башню. Мой шаг замедляется, и я крадусь дальше на носочках.

Из комнаты доносится лязгающий звук, отчетливо слышимый сквозь шум битвы, доносящийся снаружи.

Я резко отступаю назад. Что, во имя Солиса, происходит? Вслед за этим раздаётся сильный стук. Схватив свой короткий кинжал, я со скрипом открываю дверь.

... И моргаю от открывшегося мне зрелища. Дворцовая повариха, высоко подняв сковороду, стоит над лишившимся чувств стражником. Измождённая женщина застывает в этой позе, как и я. Мгновение никто из нас не говорит.

Она вырубила лучника сковородой? Я поднимаю брови и ухмыляюсь.

— Спасибо, — говорю я.

Повариха медленно опускает сковороду.

— Не за что, Татум Олина. Они убили мою сестру, они не заслуживают меньшего.

Меня переполняет раскаяние. Сестрой поварихи была матрона приюта, которую повесили на Оскале как обычную преступницу.

— Она была одной из самых добрых душ, которую я знала... и мне очень жаль. Если бы она не помогла мне с яблоками, она могла бы быть жива.

Лицо поварихи становится свирепым.

— И если бы я не дала тебе яблок, она бы не умерла. Моя сестра умерла, сделав то, что считала правильным, Татум. Не глупи, сожалея о прошлом.

Не многие люди могли бы так прямо говорить с королевскими особами. На самом деле, я не могу вспомнить никого — даже своего брата. Солдат вздрагивает. Не успеваю я сделать и шага, как сковорода снова обрушивается на его голову. Он замирает.

Я мчусь мимо них обоих к оконному проёму. Заметив Джована, машу ему рукой. Он не сразу замечает меня, возможно, его отвлекают двое мужчин, которые борются с ним.

Лестница ставится, и первые солдаты Ире и Брум начинают подниматься. Я жду, пока в комнате не соберется человек двадцать или около того. Затем отбираю пятерых, которые, похоже, держат оружие так, словно знают, как им пользоваться.

— Следуйте за мной.

Во второй башне лежит мёртвый лучник. Кто-то прострелил ему глаз, а замена не подоспела.

Лестница поднята, и моя грудь сжимается, по мере того, как мы приближаемся к матери. Что она скажет? Что скажу я?

На этот раз я беру с собой десять человек. И не напрасно: в третьей башне трое солдат, и они поджидают нас. Они, вероятно, думают, что могут умереть здесь или внизу, у входа.

— Стойте! — приказываю я, когда стражник слева от меня выхватывает меч.

Я встаю лицом к лицу с тремя Солати.

— У меня нет желания убивать вас без необходимости. Скоро я стану Татум. Сдавайтесь, и я сохраню вам жизнь.

Не говоря ни слова, двое мужчин и женщина падают на колени, бросая перед собой оружие.

— В следующей комнате больше солдат, Татум Олина, — говорит один из мужчин.

Я киваю.

— Задержите их пока, — говорю я Брумам. — Не причиняйте им вреда, иначе я натравлю на вас Лавину.

Кто-то тяжело сглатывает.

Когда на второй этаж дворца поднимаются новые Брумы, я увлекаю нескольких в сторону. Вместе с этой группой входит Оландон. Я притягиваю его к себе и быстро обнимаю. Трое задержанных Солати с любопытством наблюдают за нами.

— Брат, ты пойдёшь брать под стражу последнюю башню.

— Рассчитывай на меня, Татум Олина.

У меня возникает желание закатить глаза в ответ на его формальность, хотя я понимаю, что он должен проявлять уважение перед другими Солати.

— Где Король Джован? — спрашиваю я.

Оландон гримасничает.

— Он просил проинформировать тебя, что поднимется последним.

Я бросаюсь к окну. Внизу осталась только половина мужчин. Конечно, Джован всё ещё размахивает в воздухе своим гигантским мечом.

— Он действительно так сказал? — спрашиваю я.

— Добавь ещё пару ругательств и междометий.

Я фыркаю.

— Не позволяй ему услышать это от тебя.

Он ухмыляется, его лицо покрыто грязью и кровью.

Четвёртая и последняя башни почти полностью заполнены Солати.

— Их послали убить тебя, — шепчет Оландон.

У меня такая замечательная мама. Я повторяю своё предложение группе из пятнадцати человек. Один решает, что оно ему не нравится.

Через минуту я повторяю предложение, вытирая кровь с меча.

Все принимают его единогласно.

Я стою в коридоре, наблюдая за тем, как Солати связывают для их же безопасности. Залы заполнены Брумами и Ире. Я протискиваюсь между изуродованными битвой телами и жду. Он не заставляет себя долго ждать.