ГЛАВА 15

— Их четверо, — шепчет Лёд.

— По два стражника с обеих сторон деревни, — говорит Вьюга.

— Всего двадцать, — бормочу я.

Остальные стражники расставлены вокруг продовольственных складов. Нас пятьдесят. Это не должно стать проблемой. Мастерство нашего небольшого отряда на высоком уровне. Но не это заставляет меня тянуть время. Мои руки и рана на груди зажили, но...

Грех ударяет меня по спине.

— Хорошая драка поможет сбросить нервозность. О чём ты волнуешься? Деревенские мужчины поддержат тебя только потому, что ты сексуальна.

Лавин разражается сдавленным смехом.

— Возможно, ты пропустил фундаментальные различия между Брумами и Солати, — возражаю я.

Лёд усмехается.

— Не знаю, что такое фундаментальные, но мужчины Солати не выбирают сексуальных. Чем уродливее женщина, тем больше вероятность, что они её захотят! Вот почему никто не хотел Мороз.

Настала моя очередь подавлять смешок.

— Где, чёрт возьми, ты это услышал?

Проклятые слухи Брум.

— Мне Санджей сказал, — с негодованием отвечает он.

Борьба в листве позади нас заставляет меня напрячься. Я беспокоюсь о том, как буду сражаться. Я уже отвыкла от ограничений вуали.

— Король Джован просил передать, что он на месте, — говорит дозорный.

Я киваю мужчине, и он исчезает между деревьев.

Деревня окружена холмами. Как и во всех деревнях Осолиса, через центр проходит тропинка. Соломенные домики расположены на большем расстоянии друг от друга, чем убежища Гласиума. Это механизм защиты от пожаров; специально разработанный проект, дающий небольшой шанс сдержать точечный пожар, который может начаться. С другой стороны холма доносится ритмичный стук молотка. Ребёнок зовёт свою мать. Звуки моего народа. Но есть разница. Я чувствую её.

В моей памяти деревни были недостижимым счастливым местом моих мечтаний. Здесь же нет смеха. Нет играющих детей. Нет суетливых матерей.

Я чувствую отчаяние, словно оно неприятный запах. Страдания ощутимо витают в воздухе, душат меня и сжимают моё горло в тугой хватке.

К этому времени дозорный уже должен был добраться до остальных.

— Пора.

Мужчины из казарм в предвкушении напрягаются вокруг меня. Волнение, которое может принести только предвкушение боя. Я собираюсь защитить то, что принадлежит мне. Наконец-то я покажу своим людям то, что всегда хотела им показать.

Что я сделаю для них всё, что угодно.

Мы движемся вниз по склону. Я иду впереди.

Склады представляют собой тесные сараи из чёрного Каура, спроектированные так, чтобы выдержать пожары Четвёртой Ротации. Внутри помещение уходит под землю. Но не для понижения температуры, как на Гласиуме; этому препятствуют подземные источники. Оно построено таким образом, чтобы свести к минимуму количество деревьев Каура, необходимых для строительства. Если мы вырубаем слишком много деревьев, это нарушает хрупкий баланс дыма. Деревья Каура сохраняют воздух достаточно чистым, чтобы им можно было дышать.

Приближаясь, я выбрасываю всё из головы. Свет огня от Четвёртой Ротации, в двух ротациях справа от нас, сейчас самый яркий.

Проглядываются очертания хранилища. По словам Риана и Оландона на страже будут стоять четыре человека с каждой из сторон.

Я прекращаю попытки разглядеть стражников и обращаю своё внимание на то, что могу услышать.

Раздаётся возглас Джована.

— В атаку! — кричу я.

Мы бежим. Мужчины вокруг выкрикивают боевые кличи. Впереди раздаётся звон металла, покидающего ножны, и я выхватываю свои парные мечи. Я избавляюсь от мыслей о том, что собираюсь причинить вред народу Солати. Меч встречается с мечом, и две силы сталкиваются в грохочущем беспорядке. Я кручусь под свист клинка. До меня доносятся крики с другой стороны. Там будут Аквин и Джован. Аквин — представитель Солати на другой стороне.

Я ударяю по икрам солдата рукоятью одного из мечей.

— Только обезоружить! — кричу я.

Солис знает, я понимаю, каково находиться в разгаре битвы. Ты забываешь себя — и не всегда есть возможность просто разоружить.

— Я ваша Татума, — кричу я. — Опустите оружие, если хотите жить.

Это, правда, жестоко. Я поставила их в безвыходное положение. Они могут сражаться со мной и, вероятно, погибнуть. Или они могут сложить оружие и умереть от рук Татум. Что, судя по её репутации, было бы гораздо худшей участью.

Я понимаю ответ, получив удар в челюсть.

Пока я перекатываюсь в сторону, проклиная вуаль на моём пульсирующем лице, кто-то расправляется с нападавшим. Тяжёлые шаги. Я вскакиваю на ноги и вступаю в бой с другим стражником — женщиной, судя по её изящным изгибам. Я бью её ногой в голову, но из меня вышибает воздух, когда она впечатывает кулак в мой бок. Мой шрам расходится в знак протеста. Отвлёкшись, я чувствую, что мой апперкот не достиг цели. Между нами возникает Осколок, и, потирая грудь, я даю ему пространство для борьбы с женщиной.

Слева от меня эхом раздаются крики.

Двое Солати, охранявшие вход в деревню, бросаются на нас. Лавина хватает обоих и разбивает им головы, столкнув вместе.

Члены казарм горят желанием подраться; отряд Татум едва ли тронет их хоть пальцем. Даже пятнадцать других дозорных, которые были со мной, бросаются на стражников. Утомительная поездка через Оскалу усилила их желание действовать.

Понимая, что сейчас есть более эффективные бойцы, чем я, я осматриваю территорию, пока остальные выводят из строя стражников. С другой стороны всё ещё раздаётся грохот.

— Докладывайте, — хриплю я, когда бой утихает.

Тяжело дыша, отчитывается Вьюга:

— Двое наших ранены. Один из противников мёртв. Обезврежено десять солдат Солати.

На этом наша половина работы выполнена.

— Сдерживайте живых солдат, — распоряжаюсь я.

Я подхожу к складу как раз в тот момент, когда из-за угла выбегает Джован. Увидев меня, он замедляется.

— Ты в порядке?

Он обходит меня.

В свою очередь я провожу оценку его состояния. Он не хромает и не шатается. Его голос твёрдый. Он невредим.

— Да, рана в груди доставила мне немного хлопот. И драться с вуалью намного сложнее, чем раньше, — я хмурюсь. — Но мои руки справились нормально. Мне просто нужно восстановить выносливость.

Он отрывисто кивает. Я хочу дотронуться до него, но кто угодно может увидеть. Нам ещё не хватало, чтобы мои люди догадались, что здесь задействованы Король Гласиума и их Татума. Джован знает об этом и, в кои-то веки, держит дистанцию.

Мне интересно, выдержит ли то, что мы разделяем, эту секретность, или наши отношения ослабнут и умрут. Я всегда знала о риске. Что, отдав ему своё сердце, я могу получить лишь боль и горькие страдания. Но я не могу заставить себя сожалеть об этом.

— Нам нужен ключ, — говорит Король, ощупывая рукой сарай.

Звяканье и прихрамывающие шаги. Я протягиваю руку Аквину, и он кладёт ключ на мою ладонь.

— Пусть все отойдут от дверей. Если кто-нибудь из деревни наблюдает, я хочу, чтобы они видели, — бормочу я тренеру.

***

Мы раскладываем еду на столах в центре деревни. Иссушенная площадь лишена всякой жизни, кроме ручейка из дозорных Брум, несущих еду из глубокого сарая.

Мой народ наблюдает. Принимает решение. Я жду на улице у столов с едой, пока не понимаю, что они не выйдут, пока здесь Брумы. Тогда я иду в склады и вновь любуюсь копчёным мясом, консервированными фруктами и бочонками с овощами. Здесь достаточно продуктов, чтобы месяцами кормить всю армию Джована.

— Какой в этом смысл? — спрашивает Осколок.

Я смотрю на стоящие вокруг меня бочки с картофелем.

— Это тщательное спланированное безумие. Нет ни смысла, ни логики.

Когда я выхожу из строения, на трёх столах, ломящихся от припасов, уже расставлены блюда. Дозорные крутятся вокруг столов, выпучив глаза от представшего им зрелища. В основном это овощи и фрукты — мы не большие мясоеды, хотя я приказала принести мясо. Мясо помогло Оландону восстановить силы после Оскалы. Я уверенна, что оно будет полезно моему народу. И всё же, несмотря на зелень на столе, мужчины таращатся. Они уже несколько недель сидят на армейском пайке. И Джован отдал строгий приказ, чтобы никто из Брум не прикасался к еде.

— Они не выйдут, пока тут Брумы.

Аквин ковыляет ко мне.

Я коротко киваю ему.

— Малир, мне нужно, чтобы ты отвёл людей подальше. Значительно дальше. Останемся только я, Аквин и Король Джован.

Он колеблется, но затем кивает.

— Да, Татума.

Бедный Малир. Стресс, связанный с попытками защитить нас с Джованом, должно быть, изматывает.

Я слушаю, как слова приказа разносятся по поляне. Что, если мои люди не придут? Что, если они уже решили не давать мне шанса? Если бы я голодала несколько месяцев и увидела стол, полный еды, я бы тоже не поверила. Это не сработает.

— Они придут, Лина, — успокаивает Аквин, чувствуя моё смятение.

Приближаются едва различимые шаги.

— Варвар впервые надевает рубашку, — бормочет Аквин.

Я напрягаюсь, чтобы увидеть Джована сквозь вуаль. Когда мне это удаётся, хихикаю.

— Не сильно помогает, — отвечаю я.

Рубашка натянулась на мускулах его груди. Он возвышается над нами обоими, и это вызывает у меня воспоминания о нашей первой встрече. Джован был самым страшным человеком, которого я когда-либо видела. В окружающем его воздухе витала угроза, исходящая от Короля. Надетая рубашка ничем не помогла.

Я приближаюсь к столу и выбираю яблоко. Мой рот наполняется слюной, но желудок сводит. Я слишком нервничаю, чтобы есть, поэтому быстро кладу его обратно.

Джован кладёт руку на рукоять меча. Я хмуро смотрю на оружие.

— У твоей матери неплохие запасы еды, — рычит он.

Я храню молчание. Мне нечего сказать по этому поводу. Моя мать хочет Гласиум. Мы и раньше это подозревали, а теперь увидели доказательства тщательного планирования. Я бы тоже разозлилась.

Вуаль развивается на ветерке, а по моему горлу поднимается паника.

— Они не придут, — задыхаюсь я.