Датч поднимается. Стул откидывается назад, издавая громкий звук.

Он смотрит на меня темными глазами. Глазами гадюки. Темные и немигающие.

Но я слишком взволнована, чтобы беспокоиться.

— Ты уже выиграл! — Кричу я, размахивая руками. — Ты прогнал меня из Redwood. Я едва вернулась. Ты потребовал в качестве платы мою девственность. Я отдала тебе и ее, хотя говорила, что не отдам! Я дурочка. Я неудачница! Что еще ты хочешь от меня! Что еще ты собираешься взять от...

Он двигается быстро. Его руки смыкаются вокруг моих плеч, и он притягивает меня к себе, чтобы обнять.

— Отпусти меня! — Я сопротивляюсь.

Он притягивает меня глубже в свои объятия. Его грудь теплая. Его сердце бьется, сильно и уверенно, в моих ушах.

Я теряю способность бороться со слезами, когда его большая рука опускается на мой затылок и гладит мои волосы. Когда в последний раз кто-то дарил мне утешение? Почему я так разбита, что даже этот принц-зверь может меня успокоить?

Датч ничего не говорит, и я рада этому, потому что мне уже до невозможности стыдно. Слезы не останавливаются. Почему они не останавливаются?

Я же сильная.

Я практически вырастила свою младшую сестру и себя.

У меня была еда на столе. Я оплачивала счета за свет. После того как Рик дал понять, что мы для него обуза, я не просил у него больше ни цента.

Я победила Кристу и изгнала ее из Redwood.

Я держала себя в руках, когда моя мама вернулась из мертвых.

Такие, как я, не ломаются. У нас нет привилегии беспокоиться о слезах, чувствах и эмоциях.

Так почему же я плачу? Почему у меня болит грудь? Почему мне кажется, что мое сердце разбивается вдребезги, хотя я в полном порядке? Я в полном, абсолютном порядке.

Я чувствую, как меня поднимают, и отвожу затекшие глаза, чтобы увидеть, как Датч поднимает меня на руки. Он прижимает меня к своей груди, как в ту ночь, когда мы искали мою сестру.

Я быстро обхватываю его шею руками, чтобы не упасть.

Не говоря ни слова, Датч несет меня в тренировочный зал.

Когда он одной рукой достает свою карточку и прикладывает ее к сканеру, свет начинает пищать.

— Что ты делаешь? — Мой голос хриплый. Звучит так, будто я простудилась, но на самом деле у меня просто заложен нос. — Датч...

Его пальцы сжимаются на мне, но он не отвечает на мой вопрос.

Датч захлопывает дверь ногой и идет к дивану, где мы вчера целовались. Я напрягаюсь, гадая, попытается ли он меня поцеловать.

Но он этого не делает.

Он садится, усаживая меня к себе на колени.

Когда я пытаюсь высвободиться из его хватки, он хмурится.

— Пять минут.

— Что?

— Закрой глаза. Не думай ни о чем. Здесь ты в безопасности. Тебя ничто не тронет. Никто не причинит тебе вреда. У тебя нет никаких обязанностей ни перед кем. Не в ближайшие пять минут.

Слезы снова навернулись мне на глаза. Что это за безумная утопия? Никаких обязанностей? Никакого давления? Никакого страха?

Датч проводит рукой по моему лицу. Большим и указательным пальцами он осторожно закрывает мне веки.

— Пять минут, Кейди. — Его мягкий голос треплет мои волосы. Я чувствую, как он целует меня в висок. Затем его губы касаются моего уха. — Начинаем прямо сейчас.