У Пэрис перекосило рот.

— Я предлагаю тебе убрать свою неуверенную в себе морду с глаз моих долой, пока я не показала тебе, как мы деремся на южной стороне.

Пэрис кричит своим подручным:

— Ребята, она только что угрожала мне! Что вы делаете? Взять ее!

— Попробуй. — Я кручусь вокруг и пригвождаю их обоих острым взглядом. — Могу пообещать, что я побывала в большем количестве драк, чем вы все вместе взятые, и у меня остались шрамы.

Девушки колеблются и испуганно смотрят друг на друга. Видимо, они решили, что Пэрис не стоит постоянных повреждений, и поспешно вышли из ванной.

— Милая беседа. — Я отхожу, но оборачиваюсь, чтобы сказать: — О, и не забудьте сообщить мне, когда найдешь план, как увести у меня Датча. Я могу дать тебе несколько советов.

Пэрис топает ногой, ее лицо становится краснее пламени, и она издает вопль разочарования.

Слегка улыбаясь, я выхожу из ванной и спешу за угол. Я опоздаю на литературу, но, по крайней мере, мне удалось поставить Пэрис на место.

Это было приятно, даже несмотря на то, что у меня болят руки.

Проклятье. Должно быть, она раскошелилась на шикарный маникюр, потому что ее ногти, словно когти, впились в мою кожу.

Когда раздается музыкальный звон, я замираю. Возле класса мисс Джеймисон стоит, прислонившись к стене, татуированный гитарист. Датч облокотился на стену и сложил обе руки на груди.

— Я думал, ты прогуляешь урок без меня, Брамс.

Он выпрямляется.

Я останавливаюсь и прячу руки за спину.

— Датч.

Он замечает это, выражение его лица сразу же темнеет. Он хватает меня за руку и тащит на себя. Я шиплю от боли, когда его большой палец сжимает одну из линий царапин.

— Что это, черт возьми, такое? — Кричит он, поднимая мою руку к солнечному свету и разглядывая царапины, которые в некоторых местах налились кровью.

Я отворачиваюсь. — Ничего.

— Ничего?

Его голос низкий и тугой, как гитарная струна.

Ты недостаточно хороша для него. Я отворачиваюсь.

— Я просто... подралась с противным котом. Тебе не о чем беспокоиться.

— Где кошка?

— Она уже ушла. — Я отдергиваю руку. — Я с ней справилась.

— Датч, Каденс. — Мисс Джеймисон обращается к нам. — Есть причина, по которой вы не сидите и не готовы к уроку?

Датч напрягается. Из всех учителей в Redwood, братья Кросс больше всего уважают мисс Джеймисон. Возможно, это потому что она самый привлекательный учитель в Redwood — стройная и фигуристая, со смуглой кожей и вьющимися волосами. А может, и по другим причинам. Кто знает, о чем думают братья Кросс.

— Мы сейчас придем.

— Нет, не придем. — Мышцы на челюсти Датча сжимаются. — Каденс пострадала.

— Ты?

Мисс Джеймисон покидает свой класс и спешит к нам.

Я краснею, заметив, как на нас смотрят сидящие внутри ученики.

— Ничего страшного.

Янтарные глаза Датча впиваются в мои, и я клянусь, в его взгляде сверкает молния.

— У тебя кровь.

— Видел бы ты кошку. — Хрипло шучу я.

Датч переворачивает мое запястье и осматривает кожу на нижней стороне руки. Он не выглядит весёлым.

— Датч, отведи ее в медпункт. И Каденс. — Мисс Джеймисон останавливает меня с обеспокоенным видом. — После уроков мне нужно поговорить с тобой, это всего на несколько минут.

Я бормочу согласие и позволяю Датчу увести меня.

Он вышагивает по кабинету медсестры, как будущий отец, и не останавливается, даже когда медик говорит ему, что ей нужна палата.

— Он и тогда был таким. — Бормочет медсестра, бросая на него сердитый взгляд. — Он принес тебя из бассейна и стоял у меня над душой. Бредил от беспокойства. Это мешало работать.

Мое сердце ударяется о ребра. Он?

Трудно представить, чтобы Датч беспокоился обо мне. В тот день, когда Криста столкнула меня в бассейн, мы были в состоянии войны друг с другом.

Медсестра бросает еще один ругательный взгляд через плечо.

— С вашей девушкой все в порядке, молодой человек.

— Я не его девушка. — Говорю я.

И медсестра, и Датч не обращают на меня внимания.

— Эй?

Я машу рукой.

— Вы обработали порезы антисептиком? Она не должна заразиться. — Говорит Датч.

— Вы указываете мне, как делать мою работу?

— Я сказала, что я не его девушка. — Повторяю я про себя.

— Если бы вы делали свою работу правильно, то сейчас бы так не защищались. — Говорит Датч.

Медсестра сужает глаза.

Поскольку заставить их слушать меня не удается, я встаю.

Датч подбегает ко мне.

— Кейди, успокойся.

— Я же сказала, что с ней все в порядке. — Настаивает медсестра.

Датч открывает рот.

Я говорю, прежде чем он успевает сказать какую-нибудь глупость.

— Я возвращаюсь в класс. Я не хочу пропустить контрольную.

Медсестра дает мне инструкции по очистке царапин. После этого Датч провожает меня на литературу. Он слишком занят, чтобы беспокоить меня во время урока, и я спокойно сдаю контрольную.

Раздается звон колокольчиков, и мисс Джеймисон жестом просит меня задержаться.

— Я подожду тебя снаружи. — Говорит Датч.

— Ты не должен...

Его ответный взгляд настолько мрачен, что я просто закрываю рот.

Мисс Джеймисон бросает на меня забавный взгляд, когда я приближаюсь к ее столику. Она не выглядит такой уставшей, как несколько дней назад, но в ней все еще есть что-то тяжелое. Что-то, чего не было раньше.

Я задаюсь вопросом, все ли в порядке.

— Вы с Датчем встречаетесь?

Она складывает руки на груди и прислоняется к столу, ее темные губы приподнимаются в уголках.

— Нет, не встречаемся. — Решительно заявляю я. — Я не его девушка. Мы не вместе. Этого не может быть.

Ее губы дрожат, но она не смеется надо мной.

— Понятно.

— О чем вы хотели со мной поговорить?

Я переминаюсь с ноги на ногу. Мои царапины начинают гореть из-за антисептика, и трудно не почесаться.

— О Серене.

Меня тут же охватывает чувство вины, и я опускаю взгляд на пол. Когда я заподозрила, что Датч и его братья виновны в пожаре, из-за которого мою подругу выгнали из школы, я полностью разрушила их тренировочный зал.

А потом Датч пришел ко мне домой, чтобы противостоять мне.

А потом появилась мама, чтобы доказать, что она не умерла.

И у меня не было времени подумать о Серене или навестить ее.

Считайте меня худшей подругой на свете.

— Я поговорила еще с несколькими охранниками. Я пыталась найти больше информации о человеке, который покинул тренировочный зал The Kings в самом начале пожара. — Мисс Джеймисон постукивает наманикюренным ногтем по столу. — Оказалось, что этим человеком была их личная уборщица Мартина.

Я хмурюсь.

— Они отправили ее убираться рано утром?

— Она сама выбрала это время. Она сказала, что так удобнее.

Как человек, который работает на службе рано утром, чтобы избежать людей, я не могу с этим поспорить.

— И она ничего не видела?

Мисс Джеймисон качает головой.

— Я зашла в тупик.

— Без доказательств мы не сможем вернуть Серену в школу. — Я пожевала нижнюю губу, мой желудок забурлил. — Я просила ее не рассказывать маме о том, что ее исключили. Я обещала ей, что верну ее.

Что, если я обнадежила ее, а потом разочаровала? Как мне теперь смотреть в глаза Серене?

— И мы это сделаем. Не волнуйся. — Мисс Джеймисон сжимает мое плечо. — Я все еще выступаю за то, чтобы директор Харрис дал ей еще один шанс.

— Он не сделает этого, если мы не найдем настоящего виновника пожара.

— Есть что-то еще.

Мисс Джеймисон сдвигается с места.

Я напрягаюсь.

— У Серены была временная стипендия. Хотя школа не будет взыскивать с нее ущерб, причиненный пожаром, совет решил подать в суд на деньги, которые они в нее вложили.

Мое сердце падает на пятки.

— Сколько?

Мисс Джеймисон называет цифру, от которой у меня взрывается голова.

— Они не могут себе этого позволить! Мама Серены лечится от рака, и они едва справляются с больничными счетами. Судебный иск разорит их.

— Это уже происходит.

— Когда?

— У нас есть около недели. — Говорит мисс Джеймисон. — Если мы не найдем виновного...

— Серена будет уничтожена.

— Я не верю, что это конец. Я знаю, что мы найдем выход. Нужно только хорошенько поискать.

Ее слова должны дать мне надежду, но все, что я чувствую, — это тьма. Я едва держу голову над водой, а теперь еще и Серена рассчитывает на меня.

Мама, Виола, Серена — все это кажется непосильным.

Я шаркаю по коридору, мое зрение расплывается.

Тишина наступает, когда я вхожу в другой коридор.

Все смотрят, разглядывают, следят за каждым моим шагом. Я — ходячий экспонат. Шоу для их собственного извращенного удовольствия.

Это сюрреалистично.

Раздражает.

Одиноко.

Я всегда относилась к Redwood Prep с мрачным уважением, только потому, что знаю, какое это жестокое место.

Но сейчас?

Теперь я ненавижу его со страстью.

Притворство. Слепая жадность. Негласное соперничество.

Я знаю, почему они смотрят. Не потому, что заботятся обо мне. А потому, что они не хотят пропустить момент, когда я потерплю неудачу. Они хотят быть там, чтобы смеяться. Чтобы показывать на меня пальцем. Чтобы разорвать меня на части, пока ничего не останется.

Долгое время я иду одна.

И тут теплая рука ложится на мою.

Когда я поднимаю голову, то вижу лицо Датча. Острые линии. Разрушительные углы. Чистая поэзия в форме и симметрии.

А потом глаза.

Когда Датч смотрит на меня янтарными глазами, я чувствую странное покалывание во всем теле. Это напоминает мне тот случай, когда я попробовала прокатиться на перевернутых американских горках и почувствовала, как кровь приливает к макушке. Как будто мой мир, все, чем я была и что знала, превратилось в нечто новое, иное и неконтролируемое.

— Голодна? — Спрашивает Датч.

Его тон спокоен. Для него это нормально. Быть выставленным на всеобщее обозрение. Быть под прицелом их глаз, даже в самые уязвимые моменты.

Мне почти жаль его. Какие тяжелые уроки ему пришлось выучить, чтобы стать таким черствым? Какую часть своего сердца ему пришлось избить, пока оно не перестало волноваться?

Он ведет меня в кафетерий. Там длинная очередь, но мы не стоим в самом конце. Вместо этого Датч ведет меня прямо к входу. Все освобождают место, бросают свои подносы и отбегают назад, как будто вокруг него есть орбита, которую нельзя трогать.