Глава 2

Гордон

Когда машина подъезжает к дому, я выхожу, чтобы поприветствовать их. Моя бывшая невестка Хизер первая выбирается из машины и направляется прямо ко мне.

— Гордон, так рада видеть тебя. — Она наклоняется для поцелуя, но я не двигаюсь, и она остается стоять, нахмурившись. — Ты получил мое электронное письмо?

— Да, — холодно отвечаю я, и, кажется, ее улыбка слегка увядает, прежде чем она возвращает ее на место.

— И?

— И мой ответ — нет. — Я смотрю за ее плечо на Никки, а затем киваю в сторону машины. — Ты можешь идти.

Все притворство спадает с ее лица, и она наклоняется ближе, чтобы прошипеть мне слова:

— Я обращусь к прессе. И все расскажу, если ты мне не заплатишь.

На прошлой неделе она прислала электронное письмо с требованиями, но я просто удалил его. Хизер всегда заботилась только о себе, даже когда предполагалось, что она присматривает за моей племянницей. Она пытается использовать это как последнюю отчаянную попытку, но уже слишком поздно.

— Перестань ставить себя в неловкое положение. — Я киваю на машину и обхожу ее. — Мы закончили.

Мой водитель выходит вперед и берет ее за локоть, чтобы увести, прежде чем она успеет устроить сцену. Именно тогда я впервые вижу Никки полностью и рассматриваю ее. У ее платья низкий вырез, и ее грудь практически вываливается. Пышные холмики выглядят тугими, и мне приходится сглотнуть, так как у меня текут слюнки.

— Добро пожаловать домой, Никки, — говорю я и протягиваю руку.

— Привет, дядя Гордон. — Она прикусывает нижнюю губу и смотрит куда угодно, только не на меня. Она даже не удостаивает взглядом свою мать, когда ее ведут обратно к машине, а я веду Никки в дом.

— Позволь мне показать тебе твою комнату. — Я не отпускаю ее руку, пока мы поднимаемся по лестнице.

— Он такой большой, — говорит она с удивлением в голосе, и я чувствую, как твердеет член.

Как я собираюсь сохранять контроль над собой? Сейчас ей восемнадцать, и она вся моя.

Как только мы оказывается в ее комнате, я закрываю за нами дверь и позволяю ей осмотреться.

— Я обустроил ее для тебя, но ты можешь изменить все, что захочешь.

Вообще я надеюсь, что она скоро окажется в моей постели, но по одному шагу за раз, Гордон.

— Это самое красивое место, которое я когда-либо видела. — Ее глаза сияют, когда она поворачивается, чтобы улыбнуться мне. — Спасибо, дядя.

— Подойди сюда и скажи это как следует, — говорю я, и она смотрит на меня в замешательстве. — У нас есть правила, Никки, и ты будешь им следовать.

— Да, сэр. — Она подходит ко мне и выглядит нерешительной.

— Когда ты захочешь поблагодарить меня, ты целуешь меня. — Я наклоняюсь, потому что слишком высокий, чтобы та могла дотянуться до меня даже на цыпочках. Она опускает руки мне на грудь, поднимаясь и быстро целуя меня. — Ты должна открыть рот, Никки, — говорю я, и она снова краснеет.

— Хорошо. — Когда она снова целует меня, на этот раз делает, как я прошу, и открывает рот, чтобы я мог скользнуть своим языком по ее.

Она вздыхает при соприкосновении, но не отстраняется. Я не тороплюсь, пробуя ее на вкус, и позволяю своим рукам коснуться ее бедер. Никки такая полная и мягкая, что за нее приятно держаться.

— Хорошая девочка, — хвалю я, и она снова улыбается. — А теперь перейдем к остальным твоим правилам.

— Я обещаю делать то, что мне говорят, дядя.

— Мне нравится это слышать. Иди, сядь со мной на кровать. — Подхожу и сажусь, а затем откидываюсь на подушки. Она наблюдает за мной, не зная, куда сесть, и я беру ее за руку. — Когда я сижу, ты будешь сидеть у меня на коленях, если я не скажу иного.

— О. — Она смотрит вниз, на мои колени, и я притягиваю ее к себе.

— Поставь свои колени по обе стороны от моих. Вот и все, так приятно. — Ее платье немного задирается, и я чувствую жар ее влагалища, плотно прижатого к моему члену. — Идеально.

— Это действительно приятно, — удивленно говорит она.

— Ты принимаешь свои таблетки, как я тебе говорил? — спрашиваю я, и она быстро кивает. — Моя хорошая девочка.

Я тянусь к передней части ее платья, где есть маленький белый бант, который удерживает вершину.

— Она есть на всех твоих платьях, — говорю я, дотрагиваясь до маленькой ленточки. — Это для того, чтобы у меня был легкий доступ к тебе, когда я буду испытывать жажду.

— Жажду? — Она склоняет голову набок, и я почти дрожу от возбуждения, медленно развязывая ленту.

— Теперь моя работа — заботится о тебе. В твоем теле произошли некоторые изменения, так что мы можем проводить особенное время вместе каждый вечер перед сном.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала?

— О, тебе ничего не нужно делать, сладкая девочка. Я сделаю всю работу сам. Ты просто должна сесть сюда, ко мне на колени, и позволить дяде позаботиться о тебе.

— Я думала, что не нравлюсь тебе, — тихо говорит она, и я качаю головой.

— Раньше я не мог прикоснуться к тебе, поэтому мне приходилось держаться на расстоянии, пока ты не подрастешь. Пока не будешь готова. Я так долго ждал тебя, Никки.

— Значит, это наше особое время?

Я киваю, отодвигая ткань платья и обнажая ее полную грудь.

— Это наш секрет. — Я провожу пальцем по тугой вершинке ее соска, и появляется маленькая капелька сливок. — Они болят, не так ли?

— Да. Они так быстро выросли.

— Это потому, что хранишь для меня мое угощение. — Когда она смотрит на меня в замешательстве, я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее соску. Кончиком языка скольжу по крошечному бугорку, а затем ощущаю вкус ее молока. — Какая сладкая девочка.

— Дядя? — Она еще немного прижимает свою грудь к моему рту, и на этот раз я сосу сильнее. — От этого у меня покалывает в трусиках.

— Да? — Я смотрю вниз, туда, где задралось ее платье, а затем переключаюсь на другую грудь. Когда она еще угощает меня молоком, я откидываюсь назад и тянусь к своему поясу. — Может, мне стоит проверить, нет ли сливок в твоих трусиках.