Глава 3

Никки

— Не останавливайся. — Я хватаю его за затылок и запускаю пальцы в его волосы, чтобы вернуть его рот к моей груди. Когда он хватает мой сосок, впервые за неделю нарастающее давление в моей груди начинает ослабевать.

Его губы перемещаются к другому соску, и он втягивает его в рот. Когда чувствую такое же мгновенное облегчение, я не понимаю, что происходит с моим телом. Всегда думала, что грудное молоко производят только женщины с младенцами, но сейчас это не имеет значения. Однако, что я действительно понимаю, так это то, что все, что делает мой дядя, помогает. Поэтому хватаю его за плечи, чтобы удержаться на нем, пока он двигает руками, между нами.

— Дядя Гордон!

И дергаюсь назад, когда чувствую, как он оттягивает в сторону мои трусики. Мой взгляд опускается между нами, его член торчит из брюк. Я тихонько ахаю от его размеров. Конечно, мама показывала мне видео о сексе и о том, что нужно мужчинам, но видеть член на экране и чувствовать, как он прижимается ко мне — это совсем другое. Во-первых, по телевизору они меньше. Женщина на экране взяла мужчину в рот, а затем она также позволила ему ввести его в себя. Эта штука разорвет меня надвое. Затем я вижу, как с кончика капает маленькая капелька чего-то кремового.

— Я никогда не сделаю тебе больно, сладкая. Просто проверяю, не осталось ли еще твоего крема. — Он раздвигает пальцами мои половые губки, и я стону, когда он трогает там маленький комочек нервов. — Ты побрилась. — Это было в списке того, что я должна была сделать. — Здесь тоже болит, не так ли?

Я киваю, потому что мне слишком трудно подбирать слова.

— Ты хочешь, чтобы дядя Гордон позаботился о тебе?

— Ты всегда заботишься обо мне, — рассеянно говорю я. Я настолько потеряна в том, что он делает с моим телом, что мне кажется, оно больше не мое.

— Так и есть. — Он крепко сжимает маленький комочек и крутит его пальцами. И снова посасывает мою грудь, прежде чем сделать долгие и сильные глотки. Я впиваюсь ногтями в его плечи, когда удовольствие, не похожее ни на что, что я когда-либо испытывала, пронзает каждый мой сантиметр. Потом прижимаюсь к нему и утыкаюсь лицом в его шею, пытаясь отдышаться. Что, черт возьми, это было?

Я поднимаю взгляд, когда он убирает руку между нами, и наблюдаю, как он засовывает свои липкие пальцы в рот. Гортанный стон удовольствия вырывается из глубины его существа.

— Никогда не было так хорошо, как когда я делаю это с тобой, — шепчу я почти с благоговением.

— Никки, — рявкает он, и я поднимаю голову. Мне нравилось, когда он называл меня «сладкой». — Ты не прикасаешься к себе без разрешения. Поняла? — сурово говорит он.

— Но иногда я, ах… — Я облизываю губы, стесняясь признаться, что мне нравится прикасаться к себе.

— Если ты хочешь, чтобы тебя ласкали там, приходи ко мне, и я позабочусь об этом. Поняла меня?

— Да, дядя Гордон, — соглашаюсь я. — Это есть в списке? — Думаю, мне понравится это правило. У него это получается лучше, чем у меня.

— Теперь да.

— А как же ты? — Я прикусываю губу, когда мой взгляд опускается на его член. С кончика вытекает еще больше крема. — Должна ли я отсосать тебе так, как ты сосал меня? Тебе тоже больно?

— Годы. Он болит в течение многих лет.

— Мне жаль.

— Покажи мне. — Он проводит пальцем по моей нижней губе.

— Показать тебе?

— На колени, сладкая. — Он опускает меня со своих коленей на пол. — Давай, — подбадривает он. Его пальцы зарываются в мои волосы, когда тот направляет меня к своему члену. Я протягиваю руку, чтобы обхватить его, но он останавливает меня. — Без рук. Пока просто немного попробуй. — Я опускаю руку на его мощные бедра и киваю.

Скользя языком по головке его члена, я слизываю капельку крема. Солоноватый вкус наполняет мой рот, и в ту секунду, когда я пробую его вкус, мне хочется еще. Поэтому обхватываю головку ртом и посасываю, чтобы доставить ему облегчение. Капля попадает мне на язык, и я стону.

— Жадная, — выдавливает он, и я смотрю на него сквозь ресницу, продолжая водить языком по маленькому отверстию, откуда вытекает крем. Я пытаюсь получить больше, но он качает головой. — Нет. — Он тянет меня за волосы, и его член выскальзывает у меня изо рта.

— Я сделала это неправильно?

— Мы не тратим впустую мои сливки.

— Но ты выпил мои, — фыркаю я в замешательстве.

— Ты их получишь. — Он снова поднимает меня и разворачивает так, что моя спина ударяется о кровать. — Больше они не нужны. — Он срывает с меня трусики и отбрасывает их в сторону, прежде чем широко раздвинуть мои бедра и подтащить меня по кровати. Моя задница почти свисает, и я пытаюсь сомкнуть ноги, но он встает между ними, шлепая меня по бедру. Я вздрагиваю, и от этого моя грудь колышется.

— Если я раздвину твои бедра, ты будешь держать их так. — Я прикусываю губу и киваю. — Вот так, сладкая. — Он проводит головкой своего члена между моих половых губ, и я стону, изгибая бедра. Потом проводит по моему клитору, но затем я чувствую, как он опускается еще ниже.

— Это нарушение правил! — выпаливаю я, когда он вдавливает головку своего члена в меня.

— Для меня нет никаких правил, Никки. Ты принадлежишь мне, и я могу делать с тобой все, что мне заблагорассудится. — Мое лоно сжимается вокруг головки его члена, и я чувствую, как из меня вытекает теплая жидкость. — Кому-то нравится идея, что я использую ее маленькое тело.

— Маленькое? — Мне хочется смеяться, потому что не думаю, что я очень маленькая. Мое платье едва налезает на меня.

— Да, маленькое. Моя маленькая девочка. — Я делаю глубокий вдох, и мое сердце трепещет.

Я наблюдаю, как он поглаживает себя, и потребность приподнять бедра становится слишком сильной. Когда делаю это, он снова шлепает меня по бедру, словно острое жало пронзает мой клитор. Я хнычу от желания, пока он продолжает вдавливать в меня свой член.

— Не двигайся и принимай сливки дяди Гордона, как вежливая маленькая девочка. Твое тело нуждается в этом. Это полезно для тебя. — Он продолжает водить рукой по своему члену, и я хватаюсь за розовое одеяло, мне нужно за что-то держаться, чтобы не двигаться. Мой клитор снова пульсирует.

Внезапно дядя Гордон издает громкий стон, и внутри меня разливается тепло. Он удерживает свой член на месте, не двигаясь долгое время. Когда от отстраняется, его член выскальзывает из меня, и я чувствую себя опустошенной. Я прикусываю внутреннюю сторону щеки, чтобы не попросить его вернуть член обратно. Он уже так много дал мне.

Он опускается на колени, и тогда я чувствую его рот прямо там, где хочу больше всего. Его язык делает то же самое, что и пальцы, когда тот ласкал меня. На этот раз он просовывает палец мне в попку, и крем, который он подарил мне раньше, начинает вытекать. Я стону, когда тот снова снимает боль, и этот оргазм лучше предыдущего.

— Дядя Гордон! — кричу я, потому что всего этого слишком много. Глаза закрываются, и сон начинает затягивать меня. Мое тело сейчас такое тяжелое, и хотя я пытаюсь бороться, это слишком.

Последнее, что я чувствую, — это как дядя Гордон взбирается по моему телу и прижимается к моей груди. Он стонет, когда сосет и глотает то, что принадлежит ему.