Глава 4

Гордон

— Пора просыпаться, — говорю я Никки, ставя поднос на кровать рядом с ней.

Ее глаза медленно открываются, и она моргает, глядя на меня, прежде чем улыбнуться.

— Который час?

— Почти полдень, — отвечаю я, и ее глаза расширяются от удивления.

Я старался не разбудить ее прошлой ночью, когда забирался на нее и пил. Большую часть времени она продолжала спать, но время от времени я просовывал руку ей между ног и заставлял кончать, пока сосал молоко.

— Не знаю, спала ли я когда-нибудь так крепко раньше. — Когда она садится, простыни обвиваются вокруг ее талии, а набухшие груди тяжело свисают.

— Ноют? — спрашиваю я, протягивая руку и нежно проводя пальцем по ее соску. Вытекает маленькая капелька молока, и я подношу ее ко рту, чтобы всосать.

— Вроде того. — Она краснеет, когда смотрит на то, что я принес ей. — Печеньки?

— Сделают твое молоко еще слаще. — Я до конца стягиваю с нее одеяло, чтобы видеть ее обнаженное тело. — Ешь, пока я позабочусь о тебе.

Встав, я снимаю с себя одежду и затем голышом забираюсь в постель. Прошлая ночь отняла у меня весь контроль, и я больше не сдерживаюсь. У Никки была ночь, чтобы привыкнуть ко всему, и пришло время. Я ждал достаточно долго, и эту хорошенькую молодую киску нужно наполнить.

Она сидит и все еще держит вилку, когда я раздвигаю ее ноги, а затем устраиваюсь между ними.

— Ешь, — приказываю я, и она откусывает кусочек печенья, когда опускаюсь ртом к ее сиськам. Из нее капает, будто она знает, что сейчас произойдет, и ее тело не может ждать. — Это для меня? — спрашиваю я, накрывая ее сосок ртом и глубоко втягивая его.

— Да. — Никки стонет, откусывая кусочек печенья, и я чувствую, как она приподнимает бедра.

Поспешив к ее другой груди, я провожу языком по ее соску, слизывая капельку крема языком.

— Хорошая девочка, — говорю я, когда она откусывает еще кусочек, и чувствую, как мой член становится невероятно твердым.

— Это так приятно, дядя Гордон, — произносит она, и я ворчу, продолжая сосать ее.

Когда моя девочка съедает последний кусочек печенья, я ставлю поднос на пол и сажусь.

— Перевернись на животик и подними задницу вверх.

— Да, сэр, — отвечает она и затем делает, как я прошу.

Наклонившись, я прижимаюсь лицом к ее киске, и она стонет, толкаясь ко мне. Вылизываю ее до попки, а затем провожу языком и по ней тоже. Ее клитор уже тверд и пульсирует, когда я одновременно тру его и лижу ее попку. Она становится громче по мере того, как я делаю это, и не проходит много времени, прежде чем та оказывается на самом краю.

— Неужели все подростки такие похотливые? — спрашиваю я, погружая палец в ее попку. — Или это только моя племянница?

— Я так близко. — Ее ноги дрожат, и моему члену кажется, что он вот-вот лопнет, если я в ближайшее время не войду в нее.

— Это будет больно, сладкая, но ты знаешь, что сейчас твоя работа — позаботиться обо мне. Да?

— Да, сэр, — отвечает она, когда я прижимаю головку к ее входу.

Накрывая ее своим телом, я протягиваю руку, чтобы погладить ее киску, одновременно проникая в нее до основания и разрывая ее спелую маленькую вишенку, которую я так долго ждал.

— Блядь, ты моя, — шиплю я, начиная двигаться в ней.

Никки напрягается и вскрикивает, но я продолжаю ласкать ее клитор, чтобы унять жжение. Мне следовало бы замедлиться, но я не могу. Она сделала это со мной. Дразнила меня так, что я не хотел никого другого. Ее едва совершеннолетнее влагалище влажное и жадное, когда она крепко сжимает меня и пытается высосать сперму из моего члена. Никки хочет этого, и я буду единственным, кто когда-либо даст это ей. Она — единственное, что мой брат сделал в этом мире правильно.

— Черт, — шиплю я сквозь стиснутые зубы. — Хорошо, что я не знал, насколько хорошо то, что было у тебя в трусиках, пока тебе не исполнилось восемнадцать. — Я стону, наблюдая, как мой член двигается в ее теле.

— Я слишком наполнена, — хнычет она, и я ласкаю ее киску своими мокрыми пальцами.

— Еще нет. — Ее хныканье превращается в мольбу, когда я делаю это снова. — Все эти разы я приходил повидаться с тобой. — Я наклоняюсь и прижимаюсь губами к ее уху. — Ты понятия не имела, что я хотел с тобой сделать. Как сильно хотел просунуть руку тебе под платье и прикоснуться к тебе.

— Да. — Ее голос такой же низкий, как и мой, и я чувствую, как волна влажного жара покрывает мой член.

— Каково это — наконец объездить член своего дяди?

— Так хорошо, — шепчет она в ответ.

— Я никогда ничего не хотел так сильно, как хочу тебя, сладкая.

Мои скользкие пальцы двигаются по ее клитору, и ее тело напрягается на краю. Когда погружаюсь глубоко в нее, она вскрикивает и кончает на мой член. Я чувствую каждую пульсацию ее киски по всей длине, когда начинаю изливать в нее свою сперму. Закрываю глаза и просто позволяю нашим телам ощутить этот момент освобождения.

Как только проходит последний отголосок ее оргазма, она падает на матрас, и я выхожу из нее. Никки стонет от потери, но это ненадолго. Я переворачиваю ее на спину, а затем раздвигаю ноги, чтобы снова войти в нее.

— Мне нужно еще раз, — говорю я, наклоняясь и посасывая ее сиськи.

Когда ее молоко попадает мне на язык, я хмыкаю и настойчиво двигаю моими бедрами. И трахаю ее так сильно, но кончаю быстро, и не успеваю оглянуться, как снова наполняю ее.

— Дядя, — сонно стонет она и протягивает между нами руки. — Я хочу погладить свою киску.

— Нет, — говорю я и отталкиваю ее руки.

— Ты сделаешь это для меня? — Она сжимает мой все еще твердый член и смотрит на меня сквозь ресницы. — Ну пожалуйста. — Я не могу отказать ей.

— Раз уж ты попросила, как хорошая девочка. — Пока мой член все еще находится в ней, потираю ее киску, пока она не кончает вокруг меня. Я не готов покинуть ее тугую дырочку и жажду большего.

— Я не ожидала, что это будет так приятно, — признается она, и когда я молчу, продолжает. — Я имею в виду, сначала было больно, потому что ты такой большой. — Никки хихикает, а затем сжимается вокруг меня, заставляя меня застонать. — Но я не ожидала, что и сердцу эту понравится.

— Это потому, что я люблю тебя. — Я убираю волосы с ее лица и смотрю в глаза. — Ты всегда была моей девочкой, Никки, и я всегда заботился о тебе. Теперь ты будешь заботиться обо мне в ответ.

— Я тоже люблю тебя, дядя Гордон. — На этот раз она наклоняется и целует меня. Когда я чувствую прикосновение ее языка к своему, стону в знак похвалы.

— Прекрасно, сладкая, — говорю я, немного выходя и снова толкаясь внутрь. — Теперь ты будешь такой жадной, не так ли?

— Да. — Она хихикает и обхватывает меня ногами. — Но в основном, потому что мне нравится твое внимание.

— С этого момента оно все твое. — Низко опустив голову, я обхватываю ее сосок и посасываю. — И ты не уйдешь от меня далеко. Мне всегда так хочется твоих сливок.

— Тебе нравится мое молоко. — Она снова хихикает, тыча своими сиськами мне в лицо.

— Ты мой собственный десерт, сладкая. — Я выхожу из нее и вставляю член ей в попку. С головкой, покрытой спермой, я чуть-чуть вхожу внутрь, и она ахает от удивления. — Давай посмотрим, какая ты теперь хорошая девочка.

— Дядя Гордон! — По ее голосу можно подумать, что ей хочется запротестовать, но она втягивает мой член.

— Расслабься, это просто еще один способ показать мне, что ты меня любишь.

— Люблю. — Она быстро кивает и шире раздвигает ноги.

— Знаешь, с этого момента ты будешь моей малышкой. — Ее глаза расширяются, а затем по ее лицу расплывается широкая улыбка.

— Значит ли это, что я могу называть тебя папочкой?

Звук этого слова на ее губах заставляет мой член пульсировать от желания.

— В любое время, когда захочешь, сладкая. — Я сильнее толкаюсь в ее попку, и она позволяет мне брать все, что я хочу.

Моя всегда идеальная девочка.

КОНЕЦ!