Мы пролетели над Гранд-Каньоном и застали в небе огненно-оранжевый и розовый закат. Я объездил весь мир и никогда не видел столько цветов одновременно. От красных и пурпурных скал до окрашенного неба, легко поверить, подобно местным жителям, что боги живут и процветают в природе.

Вернувшись во внедорожник и направляясь в отель, мы проезжаем через город, где улицы украшены рождественскими огнями. Что кажется странным при таком солнце и небольшом количестве снега на земле. Наш водитель едет через пробку, что дает нам достаточно времени, чтобы полюбоваться праздником на Главной улице. Мы осматриваем рестораны, бутики и множество магазинов, торгующих кристаллами. Замечаем вывески, рекламирующие туры с пришельцами и лечебные экскурсии. Боковые улицы перекрыты, а на тротуарах стоят палатки.

— Что происходит? — спрашивает Лиллиан, прижавшись носом к окну. — Похоже на уличную ярмарку.

— Зимнее солнцестояние, — отвечает водитель. — Люди из всех местных племен — хопи, явапаи, апачи, навахо — собираются, чтобы поделиться едой, ремеслами, музыкой и церемониями.

— Это есть в нашем маршруте? Выглядит забавно.

— За то короткое время, что вы здесь, мистер Чатто настаивает, чтобы вы оба насладились роскошью «Цеэ».

Лиллиан не отвечает, ее лицо остается прижатым к окну, и она наблюдает за праздником.

Наш водитель подъезжает к отелю и подходит, чтобы открыть нам дверь. Я благодарю его, даю солидные чаевые и направляюсь к лифту.

— Мистер Норт. — Мокасины Райнхарда быстро шлепают по кафельному полу между нами. — Как прошла ваша экскурсия?

— Хорошо.

— Как долго длится фестиваль зимнего солнцестояния? — Глаза Лиллиан вспыхивают детским восторгом.

— Он продлится до завтра. Заканчивается после кануна Нового года, — отвечает Райнхард. — Мне сказали, что вы оба присоединитесь к нам сегодня за ужином. Я взял на себя смелость и заказал столик.

Волнение в ее глазах угасает.

— Спасибо, Райнхард. — Я делаю шаг к лифту. — Мне нужно сделать несколько телефонных звонков и привести себя в порядок к ужину.

Когда дверь лифта закрывается, Лиллиан поворачивается ко мне.

— Мы действительно будем есть яйца буйвола вместо того, чтобы пойти на фестиваль?

— Ни за что, блядь, я не буду есть яйца буйвола.

Лиллиан прикрывает рот рукой, но я вижу веселье в ее глазах.

— Прости за мой язык.

Девушка опускает руку и прочищает горло.

— Я просто рада, что мы на одной волне. Так во сколько мы улизнем, чтобы пойти и повеселиться по-настоящему?

Лифт пикает, и мы идем рядом и тихо разговариваем, как будто если нас услышат, то это может разрушить наши планы.

— Я позвоню в ресторан и отменю наш заказ.

— Что ты им скажешь? — Она кажется немного обеспокоенной, что даже мило.

— Если спросят, то скажу, что после долгого дня мы собираемся пропустить ужин.

Девушка прикусывает губу и кивает.

— Хм. Хорошая идея. Как насчет шести часов? Мы спустимся по лестнице на уровень бассейна. Оттуда, думаю, мы сможем добраться до парковки и вызвать такси.

Останавливаемся у ее двери.

— Это наш тайный побег! — Она улыбается мне так, что я завороженно смотрю на ее губы.

Я ловлю себя на этом и отступаю назад.

— Увидимся в шесть.

Она смотрит в конец коридора и обратно.

— Может, нам надеть все черное? — шепчет она.

Я облизываю губы, чтобы не рассмеяться.

— Не думаю, что это необходимо.

— Я все равно надену. — Она проводит своей карточкой-ключом и открывает дверь.

Господи, что со мной не так? Играю в игры, веду себя так, будто мы дети, тайком убегающие из дома. Даже будучи маленьким, мне не разрешали вести себя как ребенок. Нас отдали на откуп перегруженной работой и недоплачиваемой няне. Август требовал идеального поведения, в то время как мать пила до беспамятства каждый день. Только когда нам исполнилось восемнадцать лет, мы получили настоящую свободу развлекаться. Что мы и делали, и некоторые из нас оставили за собой кровавые следы.

ГЛАВА

7

Лиллиан

— Знаю, что пришла рано, но... — Мои слова обрываются, когда я замечаю, что Хадсон открыл дверь в одних черных спортивных штанах.

И вдруг осознаю биение собственного сердца, глядя на его плоскую грудь, переходящую в живот, покрытый мускулами. Его кожа темнее, чем я ожидала бы от нью-йоркского руководителя. Он либо завсегдатай солярия, либо, должно быть, часто занимается спортом на открытом воздухе топлес. Не могу представить, что это первое. Каким бы уверенным он ни казался, Хадсон не из тех, кто настолько поглощен собственным имиджем.

— Лиллиан?

Поднимаю взгляд от легкой россыпи темных волос на его груди. И снова сжимаю губы.

— Я пришла пораньше.

Хадсон прищуривает глаза и приподнимает уголок рта.

— Ты уже говорила это.

Чувствую, как на щеках появляется румянец, и стараюсь смотреть куда угодно, только не на его обнаженную грудь.

— Верно.

Он засовывает руки в карманы, привлекая мой взгляд к области между карманами.

— Мне нужна минута, чтобы одеться.

— Я заметила.

Он игриво выгибает брови, а его улыбка расширяется.

— Я имею в виду... — Закрываю глаза. Это единственный способ не попасть под гипнотический взгляд. — Я буду ждать тебя здесь.

— Заходи. Я на минутку.

Он что, смеется? Звучит так, будто смеется.

Мне приходится открыть глаза, чтобы проследовать за ним в его комнату, но держу взгляд опущенным. Направляюсь прямо к окну, чтобы изучить пейзаж. Оставайся на месте! Я борюсь со своими слабыми глазными мышцами, которые так и норовят отправиться туда, где Хадсон достает вещи из своего чемодана. Его широкая, мускулистая спина изгибается при каждом движении.

— Итак...

Наклоняюсь ближе к окну.

— Ты выбрала все черное, да? — Он имеет в виду мои черные брюки и свитер с высоким воротом.

— Это лучшее, что я могла сделать с тем, что у меня было. — Мне пришлось выбирать между черными туфлями на каблуках или моими белыми повседневными слипонами. Я выбрала комфорт. Хотя белый цвет не особо скрытный.

За звуком его босых шаркающих ног следует щелчок закрывающейся двери ванной. Я тяжело выдыхаю, испытывая облегчение от того, что могу ослабить контроль за своими глазными яблоками. Я только что видела своего босса — временного босса — полуголым. Ничего страшного. У каждого есть тело. Просто хотелось бы, чтобы вид его обнаженного торса не приводил меня в такое замешательство.

Хотя нет ничего плохого в том, чтобы полюбоваться идеальным образцом мужчины.

Это все, что я делала. Любовалась.

Не то чтобы я представляла свои руки на всей этой загорелой коже.

Во всяком случае, не слишком сильно.

Его гостиничный номер раздражающе опрятен. Нет ни одного предмета, который был бы не на своем месте. Ни одного грязного стакана или полотенца на полу. Ничего похожего на торнадо одежды и туалетных принадлежностей на каждой поверхности в моем номере.

Звук его телефона, вибрирующего на столе, заставляет меня подскочить. Размышляю над тем, стоит ли ответить. Я ведь его помощник-ассистент. В конце концов, звонок переходит на голосовую почту. Отвечать на его личный телефон — это, наверное, та граница, которую я не должна переступать. Но, видимо, подглядывание — та граница, которую я с удовольствием переступаю.

На определителе номера написано «Х». Просто «Х»? И поскольку фамилия не указана, предполагаю, что это не деловой звонок. Возможно, «Х» это женщина, с которой он встречается. Или может быть «Х» это старый друг по колледжу. У меня был парень по имени Куин, и все звали его Кью. В любом случае, ник, запрограммированный в телефоне, подразумевает уровень близости между друзьями или любовниками.

Дверь в ванную открывается. Я отскакиваю к окну и пытаюсь замедлить свой учащенный пульс. Увидел ли он, что я смотрю на его телефон? Скажет ли что-нибудь, если увидел? Вытираю потные ладони о брюки. Когда поворачиваюсь, то стараюсь придать лицу непринужденное выражение.

Мужчина хмурит брови.

— Ты хорошо себя чувствуешь?

Оценив свое лицо, я понимаю, что, вероятно, выгляжу как ребенок, пускающий газы.

— Я очень взволнована. Ты готов? — Потом направляюсь к двери, спеша покинуть место преступления.

— Не хочешь взять пальто? — спрашивает он меня сзади. — Там будет холодно.

— Я в порядке.

Хадсон убирает телефон во внутренний карман кожаной куртки, не проверяя экран, совершенно не заботясь о пропущенном звонке. Мужчина одет так, словно его стилизует профессионал: темно-синие джинсы, белая рубашка на пуговицах и коричневые ботинки, которые надевал сегодня. Он проводит рукой по волосам, и независимо от того, в какую сторону падают, они всегда выглядят искусно уложенными. Счастливчик.

— Вот наша миссия, если мы возьмемся за её выполнение, — говорю я, когда мы направляемся в коридор к лестнице, а не к лифту. — Сбежать из отеля незамеченными.

Он открывает передо мной дверь на лестницу. Боже, как же он потрясающе пахнет.

— Ты ведь знаешь, что нам необязательно это делать? Мы можем выйти через вестибюль. Мы никому ничего не обязаны объяснять.

— Конечно, но где же тут веселье. — От него пахнет свежесрубленным деревом и кожей, и я жалею, что не задержалась подольше, чтобы вдохнуть поглубже.

Его низкий смешок эхом отдается у меня за спиной.

— Тогда веди, ноль-ноль-семь.

Мы спускаемся по лестнице на уровень бассейна, и я открываю дверь, чтобы выглянуть наружу, прежде чем выскочить и держаться в тени.

— Я найду нам такси. — Хадсон идет прямо по центру освещенной дорожки, и экран его телефона отбрасывает свет на его лицо.

Я останавливаюсь возле гигантского кактуса.

— Ты не очень-то скрытен, — тихо говорю я.

— Ага. — Он даже не использует шепот. — Я активировал маскировочное устройство. Ты единственная, кто может меня видеть.

— Хорошая идея. — Пальцем зацепляюсь за камень, отчего я кренюсь вперед. К счастью, успеваю сохранить равновесие, прежде чем наесться грязи.