Успех операций по ближней авиационной поддержке в Испании привел к тому, что командиры Люфтваффе использовали эти уроки в многочисленных маневрах с армией. Особое внимание было уделено поддержке наземных частей при переправах через реки и в боях на встречах, и это умение принесло огромные дивиденды в мае 1940 года.

Когда Германия вступила в войну в конце лета 1939 года, Люфтваффе были «наиболее подготовленными военно-воздушными силами в мире». У них было больше ветеранов современной воздушной войны, чем у любых других европейских ВВС. Пилоты Люфтваффе были более опытными в фундаментальных навигационных и летных навыках, а также в ночных полетах и навигации в плохую погоду, чем их соперники. Самое важное для Вермахта - Люфтваффе стали лучшими в мире силами, обученными операциям ближней авиационной поддержки. Когда легион "Кондор" вернулся в 1939 году, он был реформирован в VIII авиационный корпус под командованием генерала фон Рихтхофена. Вскоре он отличился как в польской кампании 1939 года, так и во время кампании против низких стран и Франции в следующем году.

Блицкриг

Польша 1939

Нападение Германии на Польшу 1 сентября 1939 года, спровоцировавшее войну с Францией и Великобританией, стало первым испытанием механизированной воздушно-наземной оперативной концепции Вермахта. Немецкая армия начала кампанию с примерно 3000 танков, почти все из которых были устаревшими типа Panzer I, и лишь около 100 Panzer III и 200 Panzer IV. Но панцеры оснащались новейшими системами связи, и многие проблемы материально-технического обеспечения, мучившие их во время оккупации Австрии, были устранены. Кампания привела к быстрой победе Германии, и к середине месяца большинство польских сил сопротивления потерпело крах.

Во время кампании Гудериан, который теперь командовал XIX танковым корпусом, состоящим из третьей танковой дивизии, второй и двадцатой моторизованных дивизий, устроил Гитлеру экскурсию по своему сектору. Увидев разбитую польскую артиллерию, Гитлер спросил Гудериана: "Это сделали наши пикирующие бомбардировщики?". На что Гудериан ответил: "Нет! Наши панцеры!" - и, как он мог бы упомянуть, ценой всего 150 убитых в бою.

Тактика ближней авиационной поддержки, разработанная во время гражданской войны в Испании, такая как атака волнами и постоянное давление на противника в ключевой точке принятия решения, оказала разрушительное воздействие на моральный дух поляков. VIII авиакорпус Рихтхофена с примерно половиной пикирующих бомбардировщиков "Штука" Люфтваффе и штурмовой группой сформировал "дивизию ближнего боя" для поддержки немецкой Десятой армии, которая обладала наибольшей концентрацией механизированных сил и была определена как "шверпункт" (основное направление) наступления. Командующий 10-й армией генерал Вальтер фон Рейхенау отметил, что дивизия ближнего боя «привела к решению [победе] на поле боя».

Кампания в Польше убедила некоторых скептиков из числа старших офицеров, таких как генерал Герд фон Рундштедт, в необходимости механизированной воздушно-наземной войны, которая вскоре стала известна как "Блицкриг".Многие наблюдатели, однако, как в Вермахте, так и в иностранных вооруженных силах, утверждали, что Германия и Советская Россия, которые вторглись в Польшу с востока 17 сентября, имели подавляющие шансы в свою пользу. Поляки рассматривались не столько как достойные противники, сколько как жертвы.

Франция 1940

Немецкая кампания в Польше увенчалась поразительным успехом, но многие считали, что настоящим испытанием для вермахта станет противостояние с французской армией, которую многие наблюдатели по-прежнему считали лучшей в мире. После зимы бездействия на Западном фронте немцы открыли сезон кампании в апреле быстрыми победами над Данией и Норвегией, создав основу для противостояния с союзниками: Францией и Великобританией.

Разрабатываемый вермахтом план кампании на западе - "Желтый план" - свидетельствовал о возросшей готовности полагаться на новые методы ведения войны. Через два дня после капитуляции Польши 27 сентября Гальдер записал в своем дневнике: «Техника польской кампании не подходит для Запада. Не годится против хорошо сплоченной армии». Ранние немецкие планы предусматривали, что группа армий "Б" под командованием генерала Федора фон Бока проведет главную атаку, пройдя через Низкие страны во Францию - бледное, неамбициозное возрождение плана Шлиффена 1914 года, который не достиг своей цели - нанести быстрый нокаутирующий удар по союзникам. Поддерживать наступление фон Бока должна была группа армий "А" под командованием фон Рундштедта, расположенная на юге от Ахена до северной оконечности укреплений линии Мажино Франции вдоль границы с Люксембургом. Предвидя, что немецкая ось атаки пройдет через Бельгию и Нидерланды, план D союзников предусматривал продвижение трех французских армий и большей части британских экспедиционных сил на линию между Бредой и рекой Дайл, чтобы предотвратить потерю Антверпена и Роттердама и в то же время не допустить боевых действий на территории Франции.

В течение следующих шести месяцев план радикально изменился благодаря сочетанию военных игр, дебатов среди старших офицеров армии и личного участия Гитлера. Когда 22 октября 1939 года Гитлеру был представлен план "Желтый", он, не впечатленный, спросил генералов Гальдера и Вальтера фон Браухича, сможет ли атака на южную часть Мёз в секторе группы армий "А" отрезать и уничтожить основные силы противника на севере. В этом районе доминировал Арденнский лес, который представлял собой внушительный барьер для быстрого продвижения крупных сил, особенно механизированных и моторизованных частей. Столкнувшись с идеей Гитлера, генералы вернулись назад, чтобы пересмотреть свои планы.

По совпадению, всего несколько недель спустя начальник штаба фон Рундштедта, генерал-лейтенант Эрих фон Манштейн, и Гудериан обсуждали возможность массированной панцерной атаки против союзников через Арденнский лес, чтобы осуществить прорыв и заманить основные армии союзников в ловушку в Бельгии. В течение следующих двух месяцев Гальдер и фон Рундштедт поддерживали эту идею. Во время совещания в штабе Генерального штаба в середине декабря Гальдер указал на Арденнский лес на карте, заявив: "Вот слабое место. Здесь мы должны пройти!". В январе 1940 года фон Рундштедт провел военную игру, чтобы проверить эту идею, но с пехотой, а не танками.

7 февраля фон Рундштедт провел еще одну военную игру, чтобы изучить план фон Манштейна, на этот раз с использованием панцерного и моторизованного корпусов для атаки и переправы через реку Мёз у Седана. Когда Гудериан настаивал на попытке переправы без пехотных дивизий, фон Рундштедт выступил против этой идеи как слишком рискованной. Тем не менее, игра была достаточно обнадеживающей, чтобы оставить концепцию фон Манштейна на столе.

Десять дней спустя Гитлер встретился с фон Манштейном на "обычном" завтраке с командирами новых корпусов. На самом деле Гитлер слышал о плане фон Манштейна, и он его заинтересовал. После завтрака Гитлер пригласил генерала остаться и рассказать о своем плане. Гитлер был впечатлен, и их обсуждение затянулось до полудня. На следующий день Гитлер представил план - теперь уже "свой" - Гальдеру и фон Браухичу с указаниями действовать в соответствии с ним. Генералы, уже склонившиеся к подходу фон Манштейна, начали прорабатывать детали.

Пересмотренный план предусматривал переброску всех панцеров, за исключением одной дивизии, приписанной к группе армий "Б" фон Бока для вторжения в Нидерланды, и двух других, предназначенных для наступления на Бельгию, в группу армий "А" и в Арденнскую операцию. Вместе с ними ушла большая часть лучших танков армии. В ходе этого процесса Гальдер создал эквивалент того, что стало панцерной армией. Она состояла из двух танковых корпусов, но из уважения к пехоте получила название "Группа Клейста", в честь ее командующего, генерала Эвальда фон Клейста, ветерана кавалерии. Поскольку окончательный вариант "Желтого плана" был призван отрезать основные французские и британские армии от их материально-технической поддержки, как коса срезает стебли зерна, он был широко известен как план "срезания серпом".

Когда 10 мая 1940 года началось немецкое наступление на западе, было далеко не ясно, что план, в значительной степени основанный на обмане и внезапности, увенчается успехом. Если бы французы обнаружили панцерные войска, пробирающиеся через Арденны, они были бы очень уязвимы для атак с воздуха, пока французы укрепляли свою оборону вдоль запланированного места прорыва на реке Мёз.

Действительно, общий анализ противостоящих друг другу сил Германии и союзников, казалось бы, свидетельствует в пользу последних. Хотя оценки разнятся, немцы имели около 2700 танков в своих десяти танковых дивизиях, большинство из которых были устаревшими Panzer I. Союзники имели на вооружении около 3500 танков (примерно 3000 французских и 200 британских, а также некоторые бельгийские, голландские и польские системы). Танковые силы союзников, однако, без исключения включали большую долю моделей, предназначенных для поддержки пехоты, а не для самостоятельной мобильной наступательной войны.

Французские танки были тяжелее немецких. Новейшие французские танки, Somua S35 и тяжелый Char B, имели вдвое большую броню, чем Panzer IV, и превосходящую противотанковую пушку. Отражая представления французских военных о конфликте, характеризующемся позиционной войной и истощением, их танковые конструкции делали упор на огневую мощь и броневую защиту в большей степени, чем их немецкие коллеги. Тяжелая броня и крупные орудия означали увеличение веса. Немецкий подход, подчеркивающий быструю концентрацию боевой мощи и глубоко проникающие силы прорыва, отдавал приоритет скорости и дальности. Преимущество немецких панцеров в дальности стрельбы было еще более ощутимым, если учесть, как вермахт увеличил дальность их эффективного действия благодаря совершенствованию логистики, например, мобильным подразделениям технического обслуживания и снабжения топливом.