Неразрывное прошлое: Возмещение ущерба еврейскому народу

Этическая основа внешней политики, на которую опирался Аденауэр в отношениях Германии с западными союзниками, была особенно сложной в отношении еврейского народа. Преступления нацистов против евреев были уникальными по своему размаху, жестокости и целеустремленности. Около шести миллионов человек, более трети еврейского населения мира, были убиты в ходе методично спланированной и осуществленной политики массового уничтожения.

Ближе к концу войны западные союзники отнесли нацистские преступления к категориям автоматического ареста, который должен был осуществляться сотрудниками разведки союзников и частично основываться на звании обвиняемого преступника в нацистской партии. К началу оккупации такая категоризация преступлений применялась к десяткам тысяч людей. По мере того, как правительство постепенно переходило под контроль Федеративной Республики, процесс денацификации становился внутриполитической проблемой Германии. Аденауэр считал репарации еврейскому народу моральным долгом, а также безоговорочно отвечал национальным интересам Германии; его приверженность процессу денацификации была более непрозрачной, поскольку он также возглавлял ХДС и в этом качестве прекрасно понимал, что жесткие меры повлияют на значительную часть избирателей.

Поэтому Аденауэр ограничил процесс денацификации политически управляемым числом и выступал не столько за возмездие, сколько за внутреннее примирение и компенсацию выжившим жертвам Холокоста. На практике это означало, что расследование военных преступлений было направлено в первую очередь на высокопоставленных бывших нацистов или на чиновников, чьи конкретные преступления могли быть доказаны в суде. Это, конечно, допускало широкий диапазон двусмысленности, иллюстрацией чему служит тот факт, что Ганс Глобке - разработчик Нюрнбергских расовых законов - стал начальником штаба Аденауэра. В то же время Аденауэр никогда не отступал от утверждения моральных обязательств, наложенных на Германию нацистским прошлым. Поэтому, как символ раскаяния и как мост к справедливости и примирению с еврейским народом, он обязал Федеративную Республику обсудить вопрос о репарациях с еврейскими лидерами, а также с Израилем, который он признавал как представителя всего еврейского народа.

В марте 1951 года правительство Израиля направило четырем оккупационным державам и двум правительствам Германии запрос о выплате репараций выжившим и наследникам на сумму 1,5 миллиарда долларов. Ни Советский Союз, ни Германская Демократическая Республика не ответили напрямую. Однако Аденауэр ответил от имени Федеративной Республики, выступив в Бундестаге 27 сентября 1951 года:

Во имя немецкого народа ... были совершены невыразимые преступления, которые требуют морального и материального возмещения [Wiedergutmachung]. Эти преступления касаются ущерба, нанесенного отдельным лицам, а также еврейской собственности, владельцев которой уже нет в живых... Первые шаги на этом уровне уже сделаны. Многое еще предстоит сделать. Правительство Федеративной Республики будет поддерживать скорейшее принятие закона о реституции и его справедливое исполнение. Часть идентифицируемой еврейской собственности должна быть возвращена. За этим последует дальнейшая реституция.

Теперь долг Германии, продолжал Аденауэр, решить этот вопрос, чтобы "облегчить путь к внутреннему очищению".

Закон о репарациях прошел Бундестаг 18 мая 1953 года. Четырнадцать членов Коммунистической партии отклонили его, апеллируя к немецкому национализму. Социал-демократическая партия поддержала репарации единогласно. Для правительства результат был более неоднозначным: 106 членов парламента от коалиции, возглавляемой ХДС, проголосовали "за"; 86, в основном от консервативного баварского крыла ХДС, воздержались.

Несмотря на эти парламентские оговорки, Аденауэр достиг своей цели. Историк Джеффри Херф подытожил выгоды, полученные Израилем от Германии:

Западногерманские поставки в Израиль судов, станков, поездов, автомобилей, медицинского оборудования и прочего составили от 10 до 15 процентов годового израильского импорта. Согласно отчетам Федеративной Республики, реституционные выплаты отдельным лицам, пережившим нацистские политические, расовые и религиозные преследования, большинство из которых были евреями, составили 40,4 млрд. марок к 1971 году, 77 млрд. марок к 1986 году, около 96 млрд. марок к 1995 году, и в целом составят около 124 млрд. марок.

Тем не менее, граждане Израиля были глубоко разделены по поводу перспективы принятия "кровавых денег" в качестве своего рода компенсации за геноцидную резню. Дебаты в Кнессете, израильском парламенте, проходили в ожесточенной борьбе и сопровождались уличными демонстрациями. На протяжении всего времени Аденауэр поддерживал личные контакты с Нахумом Гольдманом, основателем Всемирного еврейского конгресса.

Федеративная Республика установит полные дипломатические отношения с Израилем в 1965 году, через два года после ухода Аденауэра со своего поста. В следующем году Аденауэр посетил Израиль, где к тому времени проживало около 150 000 человек, переживших Холокост, в качестве частного лица. По прибытии он сказал: «Это один из самых торжественных и прекрасных моментов в моей жизни... Никогда не думал, когда стал канцлером, что однажды меня пригласят посетить Израиль».

Несмотря на это открытие, визит стал поводом для вспышки напряженности - возможно, неудивительной - между девяностолетним Аденауэром и премьер-министром Израиля Леви Эшколем. «Мы не забыли и никогда не забудем, - сказал Эшколь Аденауэру на ужине, который он давал в честь немецкого государственного деятеля, — ужасный Холокост, в котором мы потеряли 6 000 000 наших людей». Германо-израильские отношения не могут быть нормальными». Он добавил, что репарации Германии Израилю были "только символическими" и не могли "стереть произошедшую трагедию". Аденауэр ответил: "Я знаю, как трудно еврейскому народу забыть прошлое, но если вы не признаете нашу добрую волю, ничего хорошего из этого не выйдет".

Самые запоминающиеся кадры пребывания Аденауэра в Израиле были сделаны во время (для всех участников) трогательного визита в Яд Вашем, израильский мемориал и музей Холокоста, расположенный на западном склоне горы Герцля в Иерусалиме. Соблюдая достойное молчание, Аденауэра провели в Камеру памяти - пещерный, тускло освещенный зал с крышей, напоминающей полог палатки, - где его пригласили зажечь огонь и возложить венок к мемориалу неизвестным жертвам лагерей смерти. Неожиданно получив значок с надписью на иврите "помни", он ответил: «Даже без этого значка я никогда не смог бы забыть».

Два кризиса: Суэцкий и Берлинский

Для Аденауэра окончание оккупации и включение Германии в европейский и международный порядок стало кульминацией исторических усилий. Но история не дает передышки. Через год после восстановления суверенитета Германии в 1955 году ближневосточный конфликт бросил вызов предпосылкам, лежащим в основе Альянса НАТО.

В конце октября 1956 года Аденауэр был потрясен решением США выступить соавтором резолюции Генеральной Ассамблеи ООН, осуждающей франко-британскую военную операцию по отмене национализации Египтом Суэцкого канала. Аденауэр предполагал, что Альянс по определению будет защищать основные интересы каждого члена. Теперь же официальная оппозиция США Великобритании и Франции в ООН отделяла Америку от ее ключевых союзников, в то время как они участвовали в военных действиях в том, что они считали своими национальными интересами. Может быть, при каких-то будущих обстоятельствах другие страны - и особенно Германия - постигнет подобная участь?

Аденауэр выбрал случай рутинного визита в Париж в ноябре 1956 года для обсуждения Евратома (Европейского сообщества по атомной энергии), чтобы выразить это мнение - хотя и в очень узком кругу, включая премьер-министра Франции Ги Молле и министра иностранных дел Кристиана Пино. Поезд Аденауэра прибыл в Париж 6 ноября, через день после того, как премьер Булганин из Советского Союза, главный покровитель и поставщик оружия режиму Насера, пригрозил ракетными ударами по Великобритании и Франции, если они продолжат военные операции вдоль Суэцкого канала.

Французское правительство встретило Аденауэра с необычной теплотой. Рота Гражданской гвардии отдала салют. Прозвучали два национальных гимна. Один из членов свиты Аденауэра описал эту сцену:

Канцлер принял салют, как статуя, неподвижно. Я подумал о сцене на Национальном кладбище в Арлингтоне под Вашингтоном [в 1953 году]. Даже самый твердолобый должен был быть тронут значимостью момента и его символизмом. В самый серьезный час, который Франция пережила после окончания войны, два правительства стояли плечом к плечу.

Во время поездки в Париж Аденауэр узнал об отказе Америки остановить бегство фунта стерлингов, что стало серьезным ударом для его британского союзника. Он был встревожен, но не до такой степени, чтобы поставить под сомнение значение НАТО. Напротив, он считал, что для Европы крайне важно поддерживать связи с Америкой. Альянс НАТО, по его мнению, является важнейшим компонентом безопасности каждой европейской страны. Он предостерег своих хозяев от публичной полемики с Соединенными Штатами, и особенно от любого вида ответных действий, даже словесных. Напротив, европейские союзники Америки должны укреплять сотрудничество внутри Европы: