Когда реформа уголовного правосудия начала приводить к сокращению численности заключенных, вновь возникла огромная нехватка между тем, что требовалось для заботы о психическом здоровье бывших заключенных, и тем, что было доступно. После освобождения сначала из психиатрических больниц, а затем из тюрем, психически больные люди оказывались бездомными, на улицах. В то время как к этим людям, безусловно, проявлялось сочувствие, было и настоящее раздражение: Видимая бездомность, которая в подавляющем большинстве случаев является проблемой психического здоровья, является проблемой номер один, с которой мэров по всей стране просят разобраться, а также проблемой номер один, которую, по словам мэров по всей стране, они просто не в состоянии решить.
Пандемия не была моментом "не иначе как по милости Божьей" - очень немногие из нас, захваченные своими собственными проблемами, связанными с пандемией, остановились, чтобы поблагодарить себя за то, что мы были достаточно психически здоровы, чтобы избежать откровенного бродяжничества. Однако это был момент, когда огромная часть населения осознала непостоянство нашего разума и необходимость заботиться о своем психическом здоровье не меньше, чем о физическом. Работодатели, в том числе и мой собственный, начали вводить обязательные выходные дни для поддержания психического здоровья; сотрудники, особенно представители поколения Z, начинали работать на новой работе, исходя из того, что их собственное психическое здоровье стоит на первом месте и что начальство должно с этим согласиться, иначе они уволятся.
Цель заключалась в том, чтобы достичь такого уровня, когда взять отгул на работе из-за психического выгорания станет так же приемлемо и легко, как взять отгул в связи с серьезным физическим заболеванием. Масштабы кризиса психического здоровья были очевидны и неоспоримы, они были видны не только на страницах Instagram таких знаменитостей, как принц Гарри или Белла Хадид, но и в огромном количестве профессионалов, которые увольнялись с работы и не возвращались на нее вообще, осознав, что их работа просто не приносит удовлетворения, и им было бы лучше без нее.
Была и небольшая доля хороших новостей, заключающаяся в том, что даже несмотря на рост числа убийств, наиболее заметный в виде массовых расстрелов, совершаемых проблемными молодыми людьми, уровень самоубийств, по крайней мере, если исключить передозировку наркотиков, не вырос во время самого тяжелого периода пандемии. А от самоубийств умирает в два раза больше американцев, чем от убийств. Даже в Австралии, где, вероятно, действовали самые длительные и строгие в мире запреты, уровень самоубийств оставался в пределах исторического уровня.
Говоря иначе, хотя измеряемый "психологический дистресс" резко возрастает в районах, пострадавших от изоляции, психологический дистресс - это не то же самое, что психическое заболевание. Болезнь - это не отсутствие хорошего самочувствия; это не то, что автоматически проявляется при ухудшении психического здоровья.
Один психолог, глядя на резкий рост числа людей, обращающихся к ней за помощью, сокрушался по поводу того, как язык психиатрии вошел в обиход. "У них не депрессия, - сказала она мне, - они грустят". Вы не можете заразиться депрессией, просто запершись дома на пару месяцев, и вполне понятная грусть, которую вы испытываете от своего заточения, естественным образом рассеется, как только вы снова начнете выходить на улицу. Кроме того, вы можете заняться самолечением, просто заведя щенка.
Это хорошая новость на двух уровнях. Это означает, что нет особых причин ожидать долгосрочного роста тяжелых психических заболеваний в результате пандемии. Но это также означает, что феникс психического здоровья для тех, кто его ищет, может в конечном итоге вырасти из этого широкого осознания того, что психическое здоровье важно для всех, и что процветающая компания или страна должна быть, по необходимости, компанией с хорошим коллективным настроем.
Корпоративные инвестиции в психическое здоровье могут повысить производительность труда, снизить текучесть кадров и в конечном итоге окупиться: В этом смысле это совершенно иное предложение, чем стандартное медицинское страхование. Некоторые из тех, кто уволился с работы ради сохранения рассудка, собираются открыть новые компании или, в конце концов, вернуться на руководящие должности, и они лучше других знают, насколько саморазрушительно выматывать сотрудников и выбрасывать их, когда они выдохлись - даже если эти сотрудники согласятся на такое обращение, чего все чаще не происходит.
Не забывайте также об интровертах и агорафобах. Их практически не замечали во время пандемии, в основном потому, что многие из них процветали. Возможно, я и сам был одним из них: Когда зимой 2022 года я уединился в отдаленном коттедже на западном побережье Ирландии, чтобы написать эту книгу, я получил множество вопросов о том, не одиноко ли мне. Ни в малейшей степени! Правда заключалась в том, что я нашла этот перерыв освежающим, и что я чувствовала себя безумно привилегированной и удачливой, что у меня нет иждивенцев, которым я нужна рядом, и что я могу уделить такое время только себе и своей книге.
Возможно, на самом деле я один из тех, у кого в ходе пандемии развились очень легкие симптомы агорафобии. Мы не заболели диагностируемым психическим заболеванием, отнюдь. Но мы обнаружили, насколько мы были счастливы дома, в отличие от других людей, которые лезли на стены.
Пандемия предоставила уникальную возможность увидеть, каково это - жить и работать совершенно по-другому: иметь структуру и безопасность полной занятости, не испытывая при этом большинства ограничений по времени и пространству, связанных с поездками на физическое рабочее место, заполненное коллегами. Во время пандемии миллионы людей обнаружили, что они вполне подходят для удаленной работы, и нашли беспрецедентно широкий круг работодателей, готовых их принять. Сюда входят не только люди с синдромами, указанными в DSM-5, но и широкий круг профессионалов, которые находят себя наиболее эффективными в работе и счастливыми, находясь вдали от офиса. Если многие люди в итоге вернут себе значительное количество часов в неделю, которые раньше были мучительными поездками на и раздражающей офисной политикой, это может стать настоящей победой в области психического здоровья.
Психиатрия чрезвычайно сложна и не поддается обобщению, но есть определенные основания полагать, что многие проблемы, вызванные экстремальными обстоятельствами, связанными с пандемией, в конечном итоге окажутся временными. Социальные животные вернутся к общению; школы вернутся к работе в режиме полного дня; страх перед другими людьми или зараженными поверхностями постепенно ослабнет. Вряд ли можно поверить в то, что ухудшение психического здоровья может остаться на среднем уровне пандемии, даже когда сама пандемия закончится. С другой стороны, стигма, связанная с открытым обсуждением таких вопросов, уменьшалась на протяжении десятилетий и значительно сократилась во время пандемии, когда почти все были затронуты в той или иной степени. Это долгосрочная светская тенденция, и представляется маловероятным, что стигма вернется к тому уровню, который был до пандемии. Как только люди начинают говорить на эту тему гораздо более свободно, с гораздо меньшим смущением, это повышает вероятность того, что они смогут попросить и получить необходимое лечение. Возможно, из пепла пандемии психического здоровья сможет подняться феникс.
Также несомненно, что мы будем жить в обществе, которое становится все счастливее. Мы знаем об Америке одну вещь: она в целом является счастливым местом: Если вы посмотрите на Общий социальный опрос, огромную работу Чикагского университета, финансируемую Национальным научным фондом, то ключевой вывод, сделанный с момента начала опроса в 1972 году, заключается в том, что примерно в три раза больше людей говорят, что они "очень счастливы", чем доля людей, говорящих, что они "не слишком счастливы". Первые составляют около 35 процентов американцев, вторые - около 12 процентов.
Во время пандемии оба показателя пошли вразнос. Когорта "очень счастливых" сократилась до менее чем 20 процентов, а "не очень счастливых" американцев впервые в истории стало больше, чем их очень счастливых соотечественников. Я просто не верю, что эти цифры устойчивы: Должна произойти средняя реверсия, или, как ее называют в литературе, "гедонистическая адаптация". Счастливые люди - счастливые люди: Даже такие крупные негативные события, как развод или параплегия, хотя и вызывают грусть, но не приводят к постоянной печали.
Пандемия длилась долго и была политизирована таким образом, что почти все были на взводе буквально в течение многих лет. Но даже если Ковид будет длиться вечно, связанное с ним психологическое недомогание в обществе не может быть таким.
Работая финансовым журналистом, я понял, что люди гораздо более чувствительны к первым производным, чем к уровням. Посмотрите на сцену, и то, что бросается в глаза больше всего, не обязательно будет самой большой или самой очевидной ее частью; скорее это будет то, что движется наиболее заметно. Когда люди проверяют свой портфель акций, они ищут, что изменилось с тех пор, как они смотрели его в последний раз, а не сколько он стоит в целом. А когда люди существуют в обществе во время пандемии, они замечают, что их прежде счастливые друзья стали менее счастливыми. Мы ожидаем, что наши счастливые друзья будут счастливы; мы замечаем, когда они не счастливы.