Конечно, такие атавистические побуждения регулярно проявляются в способах, которые не делают нас безопаснее. Большой гостиничный номер не гигиеничнее маленького; освежитель воздуха не делает воздух менее токсичным. А иногда эти побуждения толкают нас в откровенно опасном направлении - надев маску, мы можем почувствовать липкость и клаустрофобию, что вызывает желание сорвать ее и вдохнуть свежий воздух.
Будучи немцем, я прекрасно понимаю, насколько странными и необъяснимыми могут быть такие чувства. У немцев национальная любовь к "люфтену" - проветриванию дома путем открывания дверей и окон или просто выходу на свежий воздух. В то же время они убеждены, что сквозняки смертельно опасны: Когда они не проветривают свои дома, то обычно держат их наглухо закрытыми, так же как они непреклонно держат окна закрытыми, даже при отсутствии кондиционеров, в своих автомобилях, офисах и (что самое печально известное) в вагонах поездов. Идея, насколько я могу понять, заключается в том, что сквозняк (в отличие от свежего воздуха) - это способ, которым дьявол проникает в помещение и заражает вас какой-нибудь смертельной болезнью.
И это не только немецкая особенность. Миллионы американцев убеждены, что простуда вызывается, ну, холодом - что если вы выйдете на улицу в зимний день в недостаточной одежде, то простудитесь. Как будто теплая одежда предотвращает вирусные инфекции. Такие иррациональные страхи встречаются повсеместно, и они плохо сочетаются с травмой, вызванной Ковидом.
Тем не менее, травма, полученная в результате пандемии коронавируса, сделала всех нас экспертами в креслах по вопросам заражения, что его вызывает, а что нет. И какой бы ни была ваша конкретная теория, все понимают одно: мы заражаемся инфекционными заболеваниями от других людей.
В результате мы сейчас живем на планете, где почти у каждого есть травматический опыт, когда он смотрит вокруг на людей, с которыми мы все общаемся каждый день, и беспокоится. Мы научились избегать незнакомцев и даже избегать друзей. Акт пребывания рядом с кем-то подразумевает заключение сложного эмоционального контракта, включающего в себя слои доверия, опасности и взаимных опасений, над которыми довлеет социальное желание.
В определенной степени современные технологии сыграли свою роль в заполнении социальных пустот, вызванных вирусом. У каждого из множества приложений был свой момент: Discord взлетел как ракета; Fortnite был популярен среди подростков; почтовые рассылки нашли свое применение; личные аккаунты в Instagram использовались в основном для раздела комментариев; различные приложения для видеоконференций оказались бесценными для распределенных празднований; я, например, провел огромное количество времени в нерабочих группах Slack. Даже проклятый Facebook Messenger, я уверен, где-то прижился. Но настоящим убийственным приложением оказался старый добрый обмен сообщениями через WhatsApp или любое другое приложение для обмена текстовыми сообщениями, которым вы чаще всего пользовались на своем телефоне.
Почти все, кого я знаю, оказались членами большего количества групповых текстов, которые во время пандемии использовались гораздо чаще, чем когда-либо прежде. Групповые тексты - это самореализующиеся, интимные чудеса: способ поддерживать связь через часовые пояса и континенты, делиться сплетнями, новостями, мемами или оценками Wordle. И, конечно же, много-много эмодзи - технологическая новинка, где эмоции обозначаются прямо в названии. Все, что угодно, лишь бы вызвать это чувство связи, принадлежности к команде, сопричастности, активной дружбы. Поскольку это группа, от одного человека требуется меньше участия; связи могут постоянно обновляться, а работа распределяться между теми, кто лучше всего подходит для ее выполнения.
Групповые сообщения позволяли нам проверять друзей, когда они заболевали Ковидом или любой другой болезнью; они раздражали нас, конечно, так, как может раздражать только дружба, но они также поддерживали нас и давали нам человеческий контакт, в котором мы нуждались, именно тогда, когда мы нуждались в нем больше всего. Удивительно, но иногда они даже могли быть исключением из основного человеческого правила о недоверии к новичкам. Поскольку дополнительных членов потока нужно было приглашать, обычно после некоторой проверки интуиции у существующих членов, их часто приветствовали. Круги сопричастности расширялись и углублялись.
Чем старше вы становитесь, тем труднее заводить друзей; не зря вашими лучшими друзьями, скорее всего, будут люди, с которыми вы познакомились в подростковом или двадцатилетнем возрасте. Но групповые сообщения изменили эту динамику; во время пандемии часто лучшими друзьями становились те, с кем вы переписывались чаще всего, а не те, кого вы знали дольше всего. Технологии сделали дружбу проще: доступной, недорогой, в любое время на кончиках пальцев.
Перебросив нас в цифровой мир, болезнь, возможно, заново изобрела - или, по крайней мере, изменила - природу дружбы. За пределами профессиональной необходимости почти никто не проводил время в плоти, встречаясь с новыми людьми, а это значит, что наши цифровые жизни были нашими настоящими жизнями. Пандемия дала этим цифровым связям время и возможность, необходимые для того, чтобы укрепиться и превратиться в нечто прочное, причем не только среди геймеров, ранних пользователей и подростков, но и среди всего населения в целом.
Разумеется, реальные встречи имели тысячелетнюю фору перед своим потенциальным узурпатором и не собирались быть полностью отброшенными в сторону. Они всегда будут в центре жизни почти каждого человека. Однако каким-то образом из рационального недоверия к другим возник новый и мощный вектор человеческих связей - тот, который легко принять как должное.
Одним из моих любимых произведений искусства, созданных примерно на рубеже веков, является набор работ под названием "Любовник на расстоянии" моего друга Сенама Окудзето. Эта работа состоит из поразительных акварелей, нарисованных на детализированных телефонных счетах British Telecom, каждый из которых представляет собой запись непомерной суммы, в которую обходилось двум людям поддерживать связь друг с другом, когда один находился в Лондоне, а другой в Аккре. Эта работа напоминает о том, на что готовы пойти люди, чтобы иметь электронную связь друг с другом, а сегодня это напоминание о том, как невероятно привилегированны мы все, имея такие возможности, доступные нам по предельной стоимости, равной нулю.
Ирония заключается в том, что такие технологии облегчают отдаление друг от друга - поддерживают барьеры, особенно между странами. Зачем облегчать людям личную встречу, если вместо этого они могут просто общаться по FaceTime?
С новыми цифровыми связями пришла потеря физической связи. Если посмотреть на фотоальбомы до пандемии в месяцы пандемии, то можно испытать постоянное удивление от легкости и регулярности, с которой мы прикасались к людям, - необдуманное повседневное явление, которое внезапно превратилось в чреватую опасностями навигацию. В ответ на то, что экраны стали опосредовать, казалось бы, каждое взаимодействие, в годы, предшествовавшие пандемии, были изобретены "вечеринки объятий" - несексуальные собрания, полные "ящиков с ложками" и "куч щенков", где идея заключалась в том, чтобы иметь много и много прикосновений ради самих прикосновений. Профессиональные обнимальщики брали за свои услуги 80 долларов в час и рассказывали о том, как человеческие прикосновения высвобождают окситоцин и помогают бороться со стрессом. Нет нужды говорить, что спрос на их услуги упал до нуля практически за одну ночь, несмотря на то, что стрессовые факторы с преобладанием экрана, которые создали этот спрос, были вездесущи как никогда.
Сексуальным эквивалентом вечеринок в обнимку были бы гей-бани до СПИДа, которые были точно так же сделаны невозможными из-за чумы и никогда не вернутся. "Тревога зарылась в наш костный мозг", - писал активист педиков Лео Эррера, проводя явную параллель с 2020 годом. «Ковид уже изменил ваш центр тяжести на шесть футов». Люди, жившие в одиночестве, месяцами - во многих случаях больше года - не прикасались к другому человеку. Мы стремились отдалиться от других, но это не значит, что нам это должно было нравиться.
Для остальных прикосновения стали способом демонстрации доверия: Прикоснуться к кому-то - даже оказаться на расстоянии вытянутой руки - означало сказать: "Ты мне нравишься настолько, что я рискую получить от тебя Ковид". Когда наши близкие выходили из самолетов, мы встречали их объятиями и поцелуями, к черту Ковид.
Массовое сокращение числа людей, с которыми мы регулярно соприкасаемся, со временем изменит свое значение, даже если благодаря технологиям оно никогда не достигнет своего допандемического уровня. Для тех из нас, кто жил в начале 2020-х годов, опыт нахождения в толпе, потери личного пространства всегда будет наполнен смыслом, которого раньше не было. Некоторые из нас будут стремиться к этому, другие - активно избегать. Но все, кто строит пространства для людей, будь то архитекторы, организаторы свадеб или авиакомпании, должны будут уметь принимать гораздо более широкий диапазон уровней комфорта, чем это было принято раньше.
На практике это означает, что поток людей не будет таким, как до пандемии. Таким компаниям, как WeWork, которые специализировались на максимальном увеличении плотности людей, будет гораздо сложнее работать. Если вы хотите, чтобы, скажем, 90 процентам населения было комфортно в вашем помещении, оно должно быть гораздо больше и лучше вентилироваться, чем это было необходимо раньше. Естественная вентиляция, особенно, станет более ценной, в то время как спорные места, такие как подлокотники, станут более спорными.