Глава 4. Как показывает собственная жизнь

Вы сомневаетесь, что все так радужно, как я говорю. Я сочувствую вашему скептицизму. Вас ежедневно бомбардируют уверенно утверждаемыми пессимистическими заявлениями, проецируемыми назад, к истокам современного мира, в газетах, на телевидении и в последней книге Chicken-Little от уважаемого (неэкономического) ученого. Как говорит научный писатель Мэтт Ридли, который, как и я, является (рациональным) оптимистом:

Я считаю, что в мире полно людей, которые думают, что их зависимость от других уменьшается, или что им было бы лучше, если бы они были более самодостаточными, или что технический прогресс не привел к повышению уровня жизни, или что мир неуклонно деградирует, или что обмен вещами и идеями - это ненужная иррелевантность.

Такому пессимизму, возможно, способствует генетически унаследованное от нас острое внимание к опасностям.² Он, конечно, продает книги, телепередачи и газеты. Новости по определению в основном плохие, а современные СМИ рассказывают о катастрофах со всего мира. Романтизация старых добрых времен, по сравнению с которыми наши последние дни выглядят такими убогими, была стандартной со времен романтизма, и, во всяком случае, у греков, евреев и индусов это был обычный прием, воспевающий золотой век. Научная фантастика и фантастика ужасов, ответвления романтизма, с момента своего появления в XIX веке были склонны предсказывать антиутопии, отражая пессимизм в отношении тревожного улучшения, существовавший в то время. Вспомним "Франкенштейн, или Современный Прометей" Мэри Шелли (1816), "Машину времени" Г. Уэллса (1895), "День триффидов" Джона Уиндэма (1951) или "Элизиум" Мэтта Дэймона и Джоди Фостер (2013). Редкий писатель-фантаст, например Роберт Хайнлайн или Урсула К. Ле Гуин, не видит будущее как вариант научного провала, классовой борьбы, имперского фашизма или, в последнее время, экологической катастрофы.

Но посмотрите на материальные улучшения, произошедшие с 1800 года в таких местах, как ваш собственный номер, расположенный в высотке, которая не могла быть построена до 1880-х годов по договору кондоминиума, впервые изобретенному в Пуэрто-Рико в 1958 году:

двадцать шариковых ручек, засунутых в кофейную чашку массового производства, - ручки и чашки сильно подешевели после Второй мировой войны, электрические лампы гораздо ярче и удобнее свечей или керосиновых ламп, водопровод и канализация, что позволило создать крытый туалет, которого не было на ферме вашей двоюродной бабушки в Иллинойсе в 1930 году, центральное отопление, редкое даже в богатой Великобритании до 1970 года, висящий на стене тонкий экран телевизора с доступом ко многим сотням идиотских программ, магниевая лестница, стоящая в углу, безопаснее и по затратам рабочего времени на покупку дешевле, чем все аналогичное, доступное до 1960 года, семейных фотографий, лучше, чем вырезанные профили, доступные в 1800 году, Ножницы для вырезания, висящие на гвозде на книжном шкафу из твердой древесины, привезенные с другого конца света на контейнеровозах, изобретенных в 1957 году, - все это в часах работы на один предмет дешевле, чем в 1800 или 1960 годах, Дешевая, но удобная бумага, на которой можно писать списки продуктов для магазина Trader Joe's, на автомобиле, который по трудозатратам дешевле, чем лошадь и повозка в 1850 году или велосипед в начале своего совершенствования в 1880 году, булавки и степлеры, изобретенные в XIX веке, одеяло машинного производства на усовершенствованном матрасе, по эстетическим и функциональным характеристикам превосходящее большинство одеял ручной работы и пуховых матрасов, выпущенных в 1900 году, полы из искусственной древесины, изготовленные на более совершенных ленточных пилах и из более качественного шпона, полученного с помощью более качественных скалывателей бревен и более качественного клея, подвесной потолок, который так приятно скрывает трубы для спринклеров и проводку для датчиков дыма, прекрасное ковровое покрытие массового производства, светящееся окно с пластинчатым стеклом, организованная доставка в компанию Whole Foods и обратно вон той миски яблок, разрозненные книги, написанные множеством высокообразованных людей, копии научных статей о современном экономическом росте, копии, сделанные с помощью ксерокопирования, изобретенного в 1959 году и стоящего сейчас в трудозатратах лишь малую толику того, что стоило тогда, прекрасное качество недорогой книги, которую вы сейчас держите в руках, легкость доступа к изданию Kindle, если вы слишком дешевы, чтобы купить книгу, контактные линзы, позволяющие ее читать, компьютер, на котором вы делаете восхищенные заметки о нем, студенческая дубленка на стене, обретение которой позволяет постичь глубину книги, и даже лучшие алюминиевые шпильки за стеной, не позволяющие лучшим плитам, покрашенным лучшей краской и прикрепленным лучшими аккумуляторными отвертками, провалиться внутрь, когда вы пробиваете их от досады на некоторые из наиболее раздражающих фактических утверждений в книге.

Все это. И заметьте, что все это возникло только за последние два столетия, в условиях торгово-промышленной экономики.

Она возникла не благодаря правительству или профсоюзам, какими бы прекрасными ни были эти институты в других отношениях. Я искренне верю, что у правительства "есть своя роль", как без устали твердят мне мои друзья слева. Например, я восхищаюсь Законом о гражданских правах 1964 г., особенно его отменой узаконенной сегрегации, и Законом об избирательных правах 1965 г., отменившим подавление избирателей. Что касается профсоюзов, то в семнадцать лет я состоял в Национальном морском профсоюзе, а сейчас, в преклонном возрасте, с энтузиазмом реагируя на разрушающую профсоюзы глупость нашей местной версии бюрократии, обезумевшей в "административном университете", я состою в профсоюзе преподавателей Иллинойского университета в Чикаго, связанном с Американской федерацией преподавателей, AFL-CIO. Вы должны пойти и вступить в профсоюз. Я работаю в профсоюзе.

Но я не думаю, что расширение правительства или вступление в профсоюз радикально улучшит материальное положение моего народа, богатого или бедного. Это было бы ошибочной экономикой и ошибочной историей. Обогащение произошло в основном за счет разнузданной буржуазной свободы и творчества, а не за счет нагромождения ограничений на добровольные сделки или перераспределения доходов, которые мы получаем от этих сделок. Заработная плата и условия труда после такого шокирующего обогащения на самом деле определяются в основном спросом и предложением, а не постановлениями Конгресса или борьбой в пикетах. Все лодки поднимаются. Профессора, художники, работники детских учреждений, чья производительность труда не росла тысячелетиями, выигрывают от того, что в долгосрочной перспективе заменяют фермеров, водителей грузовиков и врачей, чья производительность труда за время Великого обогащения выросла колоссально. Профессор, владеющий старинной технологией "мела и речи", мог бы вместо этого заняться сельским хозяйством или медициной, а это значит, что он должен зарабатывать, по крайней мере, примерно столько же, сколько зарабатывают такие совершенно изменившиеся рабочие места. Профессор не может зарабатывать в равновесии, скажем, десятую часть того, что зарабатывают фермеры, не потому, что это было бы несправедливо, а потому, что он мог бы, как поэт Роберт Фрост в начале ХХ века, переходить от фермерства к преподаванию. Разница в десять к одному не является устойчивой, если достаточное количество людей может перемещаться. Подобные рассуждения были главным аналитическим вкладом Адама Смита в формирующуюся политическую экономию XVIII века.

Если бы такой экономический анализ не был примерно верен в мире, то нельзя было бы объяснить, почему работники Walmart, не состоящие в профсоюзе, зарабатывают, по консервативным оценкам, в двадцать раз больше, чем средний южноазиатский работник. Объяснение, очевидно, заключается не в вечной солидарности, не в умении торговаться и не в более жестких нормативных ограничениях, с которыми сталкивается Walmart в США. Walmart не стал бы заниматься бизнесом, если бы установленная законом минимальная заработная плата была в тридцать раз больше, чем он зарабатывает на найме рабочего, не больше, чем если бы минимальная заработная плата была повышена до 300 долл. в час. Разрыв между США и Южной Азией возникает не из-за актов Конгресса, а из-за "теории предельной производительности" экономистов, согласно которой коммерческий спрос на труд определяется тем, сколько денег для работодателя приносит средний работник за дополнительный час работы. Предельная или, тем более, общая производительность труда зависит от того, насколько полно экономика смогла воспользоваться буржуазными благами. Это сделала торговля, тестирование новых идей, а не государственное регулирование или вступление в профсоюзы.

Английские колонисты в Северной Америке первое время жили на 2 доллара в день. Историческая реконструкция плантации Плимут на юго-востоке штата Массачусетс показывает, как жили поселенцы в 1620-х годах - ветхие, неоштукатуренные стены без окон, отгораживающие единственную комнату на первом этаже, по лестнице на спальный чердак. Там жили шесть человек (в северной Европе, как правило, для дополнительного тепла и запаха в подсобке содержались коровы). У матери была одна юбка для воскресенья и одна или две для остальных дней недели. В первом, "приправленном" поколении новоприбывшие столкнулись с болезнями, часто смертельными, а оспа и дизентерия были постоянной угрозой, особенно для детей. В 2004 году в телесериале "Колониальный дом" были показаны люди, которые пытались жить так, как жили пионеры в штате Мэн в 1628 году, что дало схожий эффект. Это был не мешок с синими птицами. (Правда, в Америке, как и у большинства европейцев того времени, с самого начала обычно было достаточно еды, хотя все еще зависело от урожая. Смит был прав, отмечая в 1776 г. в отношении английских колоний, что "там никогда не было известно голода").