Вооруженные силы зависят от других источников силы: экономических ресурсов и материально-технического обеспечения их развертывания; идеологического морального духа, основанного на различных сочетаниях солидарности, лояльности, патриотизма и веры в то, что война справедлива и может быть выиграна; и политических ресурсов в виде призывной рабочей силы и доходов. Однако военная мощь после мобилизации имеет в конечном счете автономное существование, поскольку только она может уничтожать жизни и территории. В основном же она играет эпизодическую роль. В мирное время, а это большая часть времени, она может ограничиваться казармами, караулами, парадами и учениями. Она может дремать в виде отдельной военной касты, живущей своими общинами на задворках общества. Во многих племенных или феодальных обществах, а также в среде партизан "армии" вообще практически не существовали вне военного времени. Однако при угрозе войны военная мощь выходит на авансцену взрывными вспышками, устрашающими, разрушительными и непредсказуемыми.

Четыре источника власти - это идеальные типы, и большинство реальных организаций сочетают в себе элементы более чем одного из них. Некоторые экономические организации обладают смертоносной властью, как, например, системы рабского труда, а в идеологических организациях ересь может караться смертью. Существуют и менее жесткие формы принуждения: уволенный работник может попасть в "черный список" других работодателей, а тот, кто выходит из идеологического движения, может подвергнуться социальному остракизму. Если вы живете в данном политическом сообществе, то волей-неволей являетесь его гражданином-субъектом, на которого распространяются его законы и наказания. Во многих государствах применяется смертная казнь, во всех - принудительный штраф, тюремное заключение или физическое воздействие на нарушителей закона. Все формы организации власти применяют то или иное принуждение, многие из них применяют физические наказания, а некоторые убивают. Но армии гораздо более последовательно и смертоносно принуждают как внутри, так и снаружи, поскольку потери несут все. Рамзи Макдональд, лейбористский премьер-министр Великобритании в 1920-х годах, заметил: "Мы слышим, что войну называют убийством. Это не так: это самоубийство". Это и то, и другое.

Есть и более благотворные стороны военной организации, проявляющиеся в энтузиазме призывников, теплом товариществе, красивой форме, знаменах, зажигательных духовых оркестрах, вере в дело, за которое стоит бороться, и патриотизме. Но на войне все это вторично по сравнению со смертью. Энтузиазм, проявленный при поступлении на службу, редко сохраняется надолго. Эта книга не о славе военной истории. Война - это ад, и военные готовят солдат для ада. Солдаты сами приходят к пониманию этого. Гражданские люди часто этого не знают.

Еще одно определение. Милитаризм - это преобладание в обществе военных элит, идеологическое превознесение военных достоинств над идеологией мира, широкая и агрессивная военная готовность. Милитаризм бывает разным: в одних обществах он выражен в высокой степени, в других - в гораздо меньшей, а значит, и вероятность развязывания войн ниже.

Лишь немногие правила сдерживают военную мощь. "Правила ведения войны" трудно обеспечить даже в эпоху Женевских конвенций и Международного уголовного суда. Судебные процессы по военным преступлениям до сих пор проводились только против проигравших войну. Основным обвинением, предъявленным нацистским лидерам в Нюрнбурге, было развязывание агрессивной войны, что в принципе было запрещено и Уставом ООН, и последующими международными договорами. Однако агрессивная война исчезла как обвинение из процессов по военным преступлениям, которые сосредоточились на двух других преступлениях - преступлениях против человечности и геноциде. Поскольку войны США сегодня носят преимущественно агрессивный характер, ни один американский политик не может согласиться с предъявлением такого обвинения. Распространились также многочисленные нормы, касающиеся "справедливой" и "несправедливой" практики ведения войны, но было и много нарушений. Нормы особенно касаются обращения с сослуживцами, с пленными, с гражданским населением, особенно со стариками, женщинами и детьми, но и они часто нарушаются. Относительная скудость правил и норм не похожа на экономическую или идеологическую власть и тем более на политическую власть, ядром которой является закон. Война - наименее законоподобная, наименее предсказуемая сфера человеческих действий, что затрудняет как принятие рациональных решений, так и анализ причинно-следственных связей.

Определение войны

Война - это смертельно опасный конфликт между двумя группами, организованными враждующими государствами или сообществами, либо враждующими сообществами внутри стран, раздираемых гражданской войной. Хотя межгосударственные и гражданские войны часто анализируются отдельно, в реальности примерно в трети войн они смешиваются. Но насколько масштабным должен быть вооруженный конфликт, чтобы считаться войной? Не дуэль, не драка и даже не просто стычка между враждующими патрулями. Но где же провести черту? И нужно ли это делать? Большинство политологов придерживаются исследовательского проекта "Корреляты войны" (Correlates of War, CoW), в рамках которого с 1816 года ведется статистика войн. В нем война определяется как вооруженный конфликт, в результате которого в течение двенадцатимесячного периода погибает тысяча и более человек. Я не буду жестко придерживаться этого определения, более того, в последнее время политологи стали добавлять и меньшее количество погибших. Сразу предупреждаю: для обозначения потерь используются два разных термина - потери и смертность (или летальный исход). Потери - это более широкий термин, под которым понимаются все солдаты, выбывшие из боя в результате смерти, ранения, пленения или пропажи без вести. К сожалению, в некоторых источниках, указывающих потери, не совсем понятно, о чем идет речь.

Установление необходимого минимального числа погибших облегчает количественный анализ, а тысяча погибших имеет то преимущество, что в нее включаются только значимые войны, но любая пороговая цифра должна быть лишь приблизительным ориентиром. Конфликт между двумя малыми странами, в результате которого погибло всего пятьсот человек, несомненно, является для них столь же значимым, как и пять тысяч погибших в бою между двумя большими странами. Кроме того, многие виды применения военной силы не являются войной в том смысле, в каком она определена выше, но при этом предполагают применение или угрозу применения смертоносной силы. Поэтому политологи ввели промежуточную категорию между войной и миром - "военизированные межгосударственные споры" (МВС), под которыми понимаются конфликты, в которых угроза, демонстрация или применение военной силы, не являющиеся войной, одним государством прямо направлены против правительства, официальных представителей, официальных сил, собственности или территории другого государства. Их интенсивность варьируется от простых угроз до боевых действий, не превышающих тысячи жертв. Гэри Гоертц и его коллеги отмечают, что отсутствие войны не обязательно означает мир. Во время холодной войны не было боевых действий между американскими и советскими войсками, но не склонен называть это "миром". Поэтому они перечисляют пять категорий растущих конфликтов, не являющихся войной. Они имеют отношение к вопросу о том, наблюдается ли в новейшей истории спад войны, поскольку спад может выражаться в переходе по этим категориям к меньшей степени насилия, а не к полному миру.

Статистический анализ частоты войн и потерь возможен только в современный период - хотя приблизительные цифры более доступны. Но статистика имеет свои ограничения. Все войны считаются за одну, независимо от их масштаба (если число жертв превышает тысячу человек), а две мировые войны по своим масштабам превосходят двадцатый век. Их объяснение, вероятно, будет гораздо более значительным, чем объяснение большого числа менее значительных конфликтов. Выделение их как отдельных случаев также не учитывает того факта, что войны происходят последовательно, каждая из них влияет на следующую. Тяжесть конфликта может быть измерена числом погибших или пострадавших, однако качество оценок сильно различается. Потери среди гражданского населения не включаются в измерение войны по КС, и их часто невозможно подсчитать. Количественные оценки также не учитывают исторические и географические особенности. Войны разных эпох и экологий, вероятно, отличаются друг от друга. Наиболее очевидное различие во времени - экспоненциально растущая смертоносность оружия, требующая серьезной адаптации. Как заметил Уилл Роджерс, "нельзя сказать, что цивилизация не прогрессирует, но в каждой войне она убивает вас по-новому". Каждое место и период имеют свои особенности, что делает обобщение сложным.

Исторические документы предвзято повествуют о войне, а не о мире. Война захватывает, мир скучен. Можете ли вы "рассказать" о мире? Он не меняется. Сохранились великие памятники - замки, триумфальные стелы и арки, статуи воинов, картины сражений, которые часто считаются великими произведениями искусства, в то время как мирные крестьяне и рабочие оставляют мало следов. Поскольку летописи пишут победители в войнах, они подавляют опыт проигравших и восхваляют славу, а не позор войны. Однако в наши дни рассказы победителей подвергаются сомнению. Ревизионизм стал необходимым условием для получения степени кандидата исторических наук, а статуи воинов и рабовладельцев активно сносятся. Увы, это запоздалая критика. Есть периоды и регионы, для которых не существует письменных свидетельств и тем более статистики войн, как, например, для большей части доколониальной Африки. Имперские державы вели учет своих погибших, но не считали погибших туземцев. Особенно сложны оценки смертности гражданского населения, вызванной не только войной, но и косвенными причинами - недоеданием и болезнями. Мы можем оценить, хотя и в разной степени в разные периоды и в разных регионах. Но теперь я перехожу к общепринятому обобщению: война универсальна, потому что такова природа человека.