ПРЕДИСЛОВИЕ
Впервые эта книга была опубликована под названием Die Verwandlung der Welt. Eine Geschichte des 19. Jahrhunderts издательством C. H. Beck в Мюнхене в январе 2009 года. За короткое время книга выдержала пять изданий и два ненумерованных специальных выпуска, а в настоящее время переведена на китайский, французский, польский и русский языки. Для американского издания рукопись была переработана и приведена в соответствие с современными требованиями, насколько это было возможно без увеличения значительного объема книги.
Решение одного автора взяться за однотомную глобальную историю "очень длинного" XIX века граничит с безрассудством и требует если не извинений, то, по крайней мере, некоторых объяснений. Несколько моих предыдущих книг были четкими и лаконичными, и я в полной мере осознаю ценность совместной работы, имея честь быть вместе с Акирой Ирие одним из главных редакторов многотомной "Новой истории мира", написанной группой выдающихся ученых из нескольких стран. Таким образом, "Трансформация мира" не должна рассматриваться как продукт солипсизма и самомнения.
Мой собственный исследовательский опыт сосредоточен на двух различных областях: заключительная фаза британского неформального империализма в Китае и роль Азии в мышлении европейского Просвещения. Я никогда не писал монографий, основанных на источниках, по какому-либо аспекту XIX века, но я долгое время занимался преподаванием его истории, и настоящая книга опирается на всю жизнь, прочитанную мной об этом периоде. Еще два компонента легли в основу этой книги: Одна из них - глубокое уважение к исторической социологии, особенно к традиции, восходящей к Максу Веберу, с работами которого меня познакомили два моих учителя: Вольфганг Й. Моммзен и Вильгельм Хеннис. Позже мне довелось обсуждать вопросы исторической социологии с Ш.Н. Айзенштадтом во время его визитов в университет Констанца, а сегодня я наслаждаюсь регулярным обменом мнениями с Вольфгангом Кнёблом в Геттингене, социологом, хорошо понимающим, как мыслят историки. Второе формирующее влияние оказал интерес к истории и теории написания всемирной истории, который зародил еще один мой учитель: Эрнст Шулин из Фрайбургского университета. В 2001 году вышел сборник моих статей по историографической тематике. Однако теоретизирование о всемирной истории не может быть чем-то большим, чем подготовкой к историческому анализу. В этом смысле настоящая книга является попыткой применить на практике мои собственные рецепты.
Книга представляет собой эксперимент по написанию насыщенного и подробного, но структурированного, нетривиального и не схематичного рассказа о важнейшем периоде в истории человечества. Книга написана не по заказу издательства и, следовательно, без учета маркетинговых ограничений. Хотя книга легко доступна для студентов, она никогда не задумывалась как учебник. В ней не скрываются личные идиосинкразии, такие как особый интерес к животным, опере и старомодной, хотя, как я надеюсь показать, очень важной области международных отношений. Неравномерность охвата была бы непростительным грехом для учебника, в то время как в данной работе не отрицается тот факт, что ее автор знаком с некоторыми частями света лучше, чем с другими. Общие и обобщающие положения, столь частые в этом своеобразном синтезе, вытекают из логики анализа, а не из педагогического стремления упростить сложные вещи в угоду читателю.
Работа над рукописью началась в 2002 г., когда я был стипендиатом Нидерландского института перспективных исследований (NIAS) в Вассенааре - замечательного учебного заведения, ректор которого Х.Л. Весселинг в то время считался одним из крестных отцов этого проекта. Первый набросок некоторых из моих идей был представлен в ноябре 2002 г. в качестве шестнадцатой ежегодной лекции в Германском историческом институте в Вашингтоне (и позже опубликован в бюллетене института), прочитанной по приглашению его тогдашнего директора Кристофа Мауха. В последующие годы работа над рукописью замедлилась из-за постоянных преподавательских обязанностей, которые в немецких университетах довольно значительны. Неудивительно, что публикация в начале 2004 г. книги К.А. Бейли "Рождение современного мира" заставила меня пересмотреть проект и поставила его продолжение под сомнение. В конце концов, я написал обзорный очерк о Байли и решил продолжить работу. Уже существует несколько всемирных историй "века крайностей" (Эрик Хобсбаум) - почему бы не написать две о его предшественнике, XIX веке? Я смог завершить работу над рукописью, когда Генрих Майер пригласил меня приехать на год в Мюнхен в качестве стипендиата Фонда Карла Фридриха фон Сименса, дальновидным директором которого он является.
Немецкое издание обязано своим существованием доверию и смелости великого издателя Вольфганга Бека и его главного редактора Детлефа Фелькена, которые узнали о громоздкой рукописи - кошмаре любого издателя - уже на ранней стадии работы над книгой. Контакт с издательством Принстонского университета уже был установлен по случаю выхода предыдущей книги с помощью Свена Беккерта, и я очень благодарен ему и Джереми Сури за включение "Трансформации мира" в их престижную серию "Америка и мир". В издательстве Принстонского университета Бригитта ван Рейнберг, Молан Голдштейн и Марк Беллис сделали все возможное, чтобы превратить переработанную рукопись в привлекательный том. Перевод Патрика Камиллера был выполнен при финансовой поддержке программы Geisteswissenschaften International-Translation Funding for Humanities and Social Sciences из Германии.
Поскольку эта книга основана на вторичной литературе, мой основной долг - перед замечательными историками и социологами многих стран, которые практически в течение жизни одного поколения значительно расширили наши знания, углубили наше понимание и тем самым радикально изменили наше представление о глобальном XIX веке. Мне удалось ознакомиться лишь с малой частью их работ, и в этом мне пришлось ограничиться небольшим количеством языков, на которых я умею читать. Среди многочисленных рецензий на немецкое издание особенно полезными оказались рецензии Стивена Беллера, Норберта Финцша, Джонатана Спербера, Энцо Траверсо, Пира Вриса и Тобиаса Веррона, которые указали на фактические ошибки и проблемы с общей концепцией. Этьен Франсуа, Кристиан Янсен и Г. Гленн Пенни дали критические замечания, в которых описали мои методы и литературные уловки гораздо лучше, чем я мог бы сделать это сам. Фолькер Райхерт и Ханс Шнайдер дали подробные советы по улучшению точности изложения материала в книге.
Не все предложения могут быть учтены. Повсеместное игнорирование гендерной проблематики остается серьезным недостатком, который, надеюсь, будет исправлен в предстоящей попытке расширить главу 15 данной книги до глобальной социальной истории периода с 1760-х по 1880-е годы. Возможно, в основе проекта лежит определенная слабость объяснительной силы, хотя в принципе я не согласен с постмодернистской неприязнью к причинности. Читателям, которые искренне искали и ищут понимания литературы, музыки, изобразительного искусства и философского мышления, возможно, будет интересно узнать, что сейчас я занимаюсь социальной и культурной историей музыки. Более общим ответом будет то, что всемирная история должна избегать миража энциклопедической полноты и что опасность поверхностного подхода никогда не возникает так остро, как в тех случаях, когда историк сталкивается с произведениями искусства и философии, требующими тщательной и продуманной интерпретации.
В Университете Констанца при доработке рукописи очень помогла атмосфера интеллектуального возбуждения, созданная сотрудниками исследовательской группы "Глобальные процессы (XVIII-XX вв.)", которую мне удалось создать благодаря щедрому финансированию Немецкого исследовательского фонда (Deutsche Forschungsgemeinschaft). Я упомяну только Бориса Барта, Франца Л. Филлафера, Штефани Генгер, Яна К. Янсена и Мартина Ремпе. Благодаря этому стимулирующему контексту появляются новые работы этих молодых ученых, нескольких аспирантов, а также меня самого.
Моя семья живет с этой книгой с тех пор, как мы провели год в НИИАС. Для меня большая радость возобновить первоначальное посвящение моему сыну Филиппу Дабрингхаусу и добавить к нему посвящение моей жены Сабины Дабрингхаус, опытного историка Китая.
ПРЕДИСЛОВИЕ К ПЕРВОМУ НЕМЕЦКОМУ ИЗДАНИЮ (2009)
Вся история стремится к тому, чтобы быть всемирной. Социологические теории говорят нам, что мир - это "среда всех сред", предельно возможный контекст для того, что происходит в истории, и для того, что мы о ней рассказываем. Тенденция к выходу за пределы локального усиливается при большой длительности исторического развития. История неолита не сообщает об интенсивных контактах на больших расстояниях, но история ХХ века сталкивается с основным фактом плотного переплетения глобальных связей - "человеческой паутины", как назвали ее Джон Р. и Уильям Х. Макнилл, или, лучше сказать, множества таких паутин.
Для историков написание всемирной истории приобретает особую легитимность, когда удается установить связь с человеческим сознанием в прошлом. Даже сегодня, в век Интернета и безграничных телекоммуникаций, миллиарды людей живут в узко локальных условиях, из которых они не могут вырваться ни в реальности, ни в своем воображении. Лишь привилегированные меньшинства мыслят и действуют "глобально". Однако современные историки, ищущие первые следы "глобализации", не первые, кто обнаружил транснациональные, трансконтинентальные или транскультурные элементы в XIX веке, который часто называют веком национализма и национального государства. Многие люди, жившие в то время, уже считали расширение горизонтов мысли и действия отличительной чертой своей эпохи, а неудовлетворенные представители средних и низших слоев общества в Европе и Азии обращали свои взоры и надежды к дальним странам. Многие миллионы людей не отказались от реального путешествия в неизвестность. Государственные и военные деятели учились мыслить категориями "мировой политики". Британская империя стала первой в истории, охватившей весь земной шар, а другие империи амбициозно мерили себя по ее образцу. Торговля и финансы в большей степени, чем в ранний период Нового времени, сгустились в интегрированные и взаимосвязанные всемирные сети, так что к 1910 году экономические колебания в Йоханнесбурге, Буэнос-Айресе или Токио немедленно регистрировались в Гамбурге, Лондоне или Нью-Йорке, и наоборот. Ученые собирали информацию и предметы со всего мира, изучали языки, обычаи и религии самых отдаленных народов. Критики господствующего порядка - рабочие, женщины, борцы за мир, антирасисты, противники колониализма - начали организовывать международные организации, часто выходящие далеко за пределы Европы. Девятнадцатый век отражал свою собственную зарождающуюся глобальность.