"Что действительно здорово, - продолжает он, - так это то, что это стало семейным занятием и тем, что мы делаем с друзьями. Употребление наркотиков всегда было социальным. В колледже многие отрывались по полной. Они всегда сидели вместе, пили или употребляли кокаин.

"Теперь я так больше не делаю. Вместо этого приходят несколько наших друзей. . . . У них тоже есть дети, и мы устраиваем вечеринку с холодной водой. У меня есть заказная ванночка, установленная в середине сороковых годов, и все по очереди заходят в нее, чередуя с джакузи. У нас есть таймер, и мы подбадриваем друг друга, включая детей. Эта тенденция распространилась и среди наших друзей. Группа женщин из нашей дружеской компании раз в неделю ездит на залив и погружается в воду. Они погружаются по шею. А вода там пятидесятиградусная".

"И что дальше?"

"Не знаю", - рассмеялся он. "Наверное, они ходят и развлекаются".

Мы оба улыбнулись.

"Вы несколько раз говорили, что делаете это, потому что это заставляет вас чувствовать себя живым. Вы можете объяснить?"

"Мне не очень нравится ощущение жизни. Наркотики и алкоголь были способом получить удовольствие. Сейчас я уже не могу этого делать. Когда я вижу, как люди веселятся, я все равно немного завидую их побегу. Я вижу, что они получают отсрочку. Холодная вода напоминает мне, что быть живым может быть приятно".

-

Если мы потребляем слишком много боли или в слишком сильной форме, то возникает риск компульсивного, деструктивного перепотребления.

Но если мы потребляем нужное количество, "подавляя сильную боль малой болью", мы открываем для себя путь к гормональному исцелению и, возможно, даже к случайным "приступам радости".