Глава 3. Секретное государство

О, директора школ - если кто-нибудь из вас читает эту книгу - помните, что когда какой-нибудь особенно робкий вороватый сорванец приводится к вам в кабинет, и вы относитесь к нему с презрением, которого он заслуживает, а потом делаете его жизнь обузой на долгие годы - помните, что именно под видом такого мальчика появится ваш будущий летописец. Никогда, увидев жалкого маленького тяжелоглазого кроху, сидящего на краешке стула у стены вашего кабинета, не говорите себе: "Возможно, этот мальчик и есть тот, кто, если я не буду осторожен, однажды расскажет миру, каким человеком я был".

Сэмюэл Батлер, "Путь всякой плоти" (1903)

Я всегда хотел написать книгу о школе Святого Киприана. Я всегда считал, что государственные школы не так уж плохи, но людей портят эти грязные частные школы задолго до того, как они достигнут возраста государственной школы.

Письмо Сирилу Коннолли, 14 декабря 1938 года

У Блэров были свои планы на Эрика. Опиумный агент все еще находился в Индии, поэтому, должно быть, Ида, обнаружив перспективы в его юношеских сочинениях и любви к чтению, решила, что их сын должен получить возможность посещать большую государственную школу. Первым шагом на этом тернистом пути было найти для него подготовительную школу, которая готовила бы учеников в "большую девятку", как называли ведущие учебные заведения того времени, и плата за обучение в которой укладывалась бы в скромный бюджет семьи. Для Аврил, всегда чувствительной к жалобам на неясность происхождения Оруэлла, забота о его школьном образовании была признаком заботы ее родителей. Как она однажды заметила, большинство семей с ограниченным достатком Блэров отправили бы своего сына в гимназию или "третьесортную государственную школу". Но миссис Блэр, на которую была возложена задача по организации обучения, была нацелена на более крупную игру. Дядя Чарли, живший тогда в Борнмуте, принес новости о школе под названием St Cyprian's на окраине Истборна, и именно сюда осенью 1911 года восьмилетний Эрик был зачислен учеником.

Система подготовительных школ, одним из лидеров которой считался Сент-Киприанс, была довольно недавним дополнением к английской институциональной жизни высшего и среднего класса. До середины девятнадцатого века мальчиков, чьи родители могли позволить себе платить за обучение, отправляли в крупные государственные школы в возрасте восьми или девяти лет, мало задумываясь об их моральном или физическом благополучии. В 1850-х годах началось реформаторское рвение, и критики стали приводить убедительные свидетельства того, насколько отвратительным, если не опасным, может быть образование в государственной школе. Встревоженные родители, познакомившиеся с книгой Томаса Хьюза "Школьные годы Тома Брауна" (1857), в которой рассказывалось о том, как в регби подбрасывали папиросы в одеяла, или читавшие газетные сообщения о вестминстерских ритуалах "пинания", в результате которых мальчики младших классов могли остаться без сознания, хотели более безопасной среды для своих детей. Между тем, действовали экономические и демографические факторы. Викторианская буржуазия становилась все крупнее. По мере того, как государственные школы расширялись, чтобы соответствовать спросу, вход в них становился все более конкурентным. Большинство школ-"кормушек", удовлетворявших потребности родителей, которые хотели, чтобы их сыновья сдали вступительные экзамены в государственные школы и при этом не подвергались жестокому обращению со стороны старших мальчиков, датируются, соответственно, 1860-ми и 1870-ми годами. Новый маяк в Кенте был основан в 1863 году, Саммер Филдс - годом позже, Школа Дракона в Оксфорде - в 1877 году. Многие из них управлялись семейными парами, причем мужья директоров удваивали свои обязанности как педагогов и продавцов, регулярно приезжая в Итон, Харроу и Винчестер, чтобы завязать знакомство с персоналом. Их жены, которые занимались домашним хозяйством, могли стать грозными соперницами: так, шатенка из New Beacon была известна как Ма Бабуин.

Хотя школа St Cyprian's была основана совсем недавно - она открылась в 1899 году - она была более чем способна выдержать конкуренцию с этими первыми лидерами. Почетные старожилы, вспоминавшие время, проведенное здесь в 1910-20 годах, выстроились в очередь, чтобы похвалить его первоклассные условия. Они включали в себя участок в пять акров за Саммердаун Роуд, просторные жилые помещения, большую столовую, гимнастический зал и даже небольшую часовню. Генри Лонгхерст, будущий корреспондент Sunday Times по гольфу, приехавший в конце Великой войны, вспоминал "огромный двускатный дом из красного кирпича с утопленным игровым полем, павильоном для крикета... и стрельбищем на двадцать пять ярдов". Соучредители школы, Льюис Воган Уилкс и его жена Сисели, известные своим подопечным как "Самбо" и "Флип", последняя - из-за своей груди без корсета, натаскивали от семидесяти до девяноста мальчиков. Академические стандарты были высокими - репутацию школы подчеркивало то, что приглашенный экзаменатор во времена Оруэлла был стипендиатом All Souls, Oxford - а учебная программа точно выверена в соответствии с требованиями вступительных экзаменов в государственные школы. Преобладали латынь, греческий, история, английский и математика, но было место и для более эзотерических предметов, таких как французский, естественные науки и рисование. В то время как ее выпускники были направлены в государственные школы по всей стране, школа Святого Киприана любила подчеркивать свои связи с Итоном и Харроу.

Что касается демографического состава школы, то некоторые ученики обнаружили в нем заметный аристократический оттенок. У нас ужасно много дворян, - писал один мальчик домой в 1916 году, - то есть сиамские принцы, внук графа Челмсфорда, сын виконта Малдена". Но есть также подозрение, что многие места были заняты сыновьями нуворишей. Сам Оруэлл считал, что большинство покровителей школы принадлежали к "неаристократическим богачам, к тем людям, которые живут в огромных домах с кустарником в Борнмуте, у которых есть машины и дворецкие, но нет поместий". Безусловно, обе эти социальные категории были не в лиге Блэров. В обычных обстоятельствах плата за обучение была бы такой же - 180 фунтов стерлингов в год, но Уилксы были готовы принять определенное количество мальчиков по сниженным ценам, если считали, что они могут принести им пользу. Ученик, получивший стипендию в лучшей государственной школе, мог рассчитывать на то, что его достижения будут опубликованы в проспекте Сент-Киприана. В восьмилетнем возрасте Оруэлла определили как стипендиата в зародыше, который может покрыть себя славой через пять лет, и взяли на половинную плату. В этой договоренности не было ничего необычного, на нее благоразумно подписалось большинство ведущих подготовительных школ. Ближайший современник Оруэлла Кристофер Холлис, чей отец был священнослужителем, получавшим стипендию в 400 фунтов стерлингов в год, был принят в Саммер Филдс в том же году на точно таких же условиях.

Какими бы высококлассными ни были удобства, условия в школе Святого Киприана были признаны спартанскими еще до начала Великой войны в августе 1914 года, но это не делало их особенно суровыми по стандартам того времени: в школах, находившихся на нижней ступени шкалы, меню ужина открывалось плитами пудинга, чтобы приглушить аппетит мальчиков перед основным блюдом. Школьный день начинался с раннего утреннего плавания в бассейне с морской водой, затем следовала физкультура, часовня и экономный завтрак из хлеба с маргарином и каши, которую подавали в оловянных мисках, печально известных своими немытыми ободками. В школе царила религиозная атмосфера - мистер Воган Уилкс поощрял своих учеников заучивать наизусть отрывки из Ветхого и Нового Заветов, - а также настойчивое требование, чтобы каждая минута времени мальчика была занята каким-нибудь полезным делом, будь то бодрая прогулка по Даунсу под руководством младшего мастера мистера Силларса или написание письма домой. Но почти все летописцы школы сходятся во мнении, что это место было таинственным. Частично это было связано с его особенностями - например, с экзотическим шарабаном, зафрахтованным для доставки учеников с вокзала Истборна, который приводился в движение газовым шаром, закрепленным на крыше. Но гораздо большее значение имела волевая личность миссис Уилкс.

Как и дом семьи Блэр в Оксфордшире, Сент-Киприанс был, по сути, матриархатом. Лонгхерст, обожавший свое пребывание там, считал Флип "самой грозной, выдающейся и незабываемой женщиной, которую я, вероятно, встречу на своем веку". Сесил Битон, будущий фотограф и сценограф, вспоминал ее "румяные щеки и обезьяноподобную ухмылку". Писатель Гэвин Максвелл, не будучи ее поклонником, был поражен ее мужественной манерой поведения, курением сигарет, что было весьма необычно для женщины ее социального класса, и ее бодрой, целеустремленной походкой. Маленькие мальчики были очарованы ею, а она - ими. В то же время, при всем ее рвении, за Старой Мамой, как называли ее некоторые ученики, нужно было следить. В ней была капризная, непредсказуемая сторона, которая выражалась в резких перепадах темперамента. Мальчик, который считал себя одним из ее любимчиков, который грелся в ее улыбках и находил, что его гладят, балуют и приглашают выбрать книги из ее личной библиотеки, которого возили на экскурсии в Истборн или на кокосовые пирожные в чайной мистера Хайда, мог оказаться выброшенным во тьму, как только экспедиция возвращалась на базу. Все это не делало жизнь в школе Святого Киприана легкой, и даже те мальчики, которые любили миссис Уилкс и были благодарны за то, что она для них сделала, иногда с трудом переносили эти молниеносные перемены.