В Италии и Германии была своя версия недомогания, "свинцовые годы" (anni di piombo, bleierne Zeit), вызванные постоянной угрозой терроризма. В Германии угроза исходила в основном от левацкой фракции Красной Армии, но в Италии все было сложнее: там существовал и неофашистский терроризм, и деятельность "Бригате Росси", причем ходили слухи о причастности спецслужб к тому и другому. Премьер-министр Италии с 1974 по 1976 год Альдо Моро, христианский демократ, который пытался создать коалицию стабильности с коммунистической партией, был похищен "Бригате Росси" и убит после пятидесяти пяти дней пребывания в заложниках. И Италии, и Великобритании потребовался пакет МВФ, согласованный в 1977-1978 годах, чтобы навязать некоторую внешнюю дисциплину.
В отличие от британских и итальянских лидеров, канцлер Германии Гельмут Шмидт выглядел более уверенным в своих силах. Но он был постоянно подавлен жизнеспособностью демократии и угрозой того, что Боннская республика (Западная Германия) будет похожа на Веймарскую, его раздражала оппозиция в его собственной партии, и несколько раз он всерьез подумывал об уходе с поста канцлера. Люди называли его "Делатель" (Der Macher). У него была репутация компетентного и неидеологического управленца еще со времен его работы министром в городе-государстве Гамбург во время большого наводнения в феврале 1962 года. Он высмеивал обещания и большие перспективы: "У кого есть видения, тому следует обратиться к окулисту". В апреле 1974 года, незадолго до того, как он стал канцлером, Шмидт составил меморандум под названием "Ökonomisches Papier" (Экономический документ), в котором предупреждал о последствиях нефтяного шока и инфляционных изменений в международной валюте. Он опасался, что "демократические структуры в индустриальных обществах распадутся", особенно в странах, которые должны были экспортировать, чтобы заработать валюту, необходимую для оплаты импорта: Японии и Европе. Этот прогноз был "не апокалиптическим видением, а реальной возможностью для мировой экономики". Будучи канцлером, Шмидт постоянно настаивал на необходимости "стабилизировать национальные экономики и стабилизировать мировую экономику путем международных действий". Он начал говорить о необходимости "глобального экономического управления" (Weltwirtschaftsregierung). В длинном интервью газете Spiegel он объяснил, что в экономических вопросах Германия является Weltmacht, мировой державой. Он также подчеркнул, говоря о себе в третьем лице, что «нынешний канцлер в течение последних трех лет очень интенсивно занимался мировыми экономическими и валютными проблемами и в этом смысле создал удачные предпосылки для особого суждения в этой области». Он считал себя "мировым экономистом" (Weltökonom), консультирующим американских президентов в довольно отеческой манере. Инвестиции производителей нефти в другие страны, в том числе в Германию, где нефтяные страны начали вкладывать деньги в немецкую автомобильную промышленность, были хорошим способом заставить арабских лидеров "осознать, что они делают". «Люди думают, что наступает конец света, если иностранцы покупают доли в немецкой промышленности: это не так».
Япония пережила свой собственный вариант всеобщего распространения сомнений в политике. Начало 1970-х годов стало эпохой безумных цен (киоран букка); в 1974 году потребительские цены выросли на 23,2 процента. Правительство Какуэя Танаки, обещавшее амбициозный план инвестиций и развития инфраструктуры (План восстановления Японского архипелага), рухнуло в 1974 году на фоне коррупционных скандалов. Его преемник, Такео Мики, был неподкупным и популярным среди населения, но потерял поддержку собственной партии. Колебания политики, однако, были компенсированы скоординированными действиями крупных бизнес-ассоциаций, Keidanren и Nikkeiren, по модернизации и преобразованию экономики Японии.
Таким образом, 1970-е годы стали десятилетием расхождения во взглядах на инфляцию в основных промышленных странах: Германия выглядела как исключение: в 1974 году она составила всего 7,0 процентов (в Италии - 19,2, в Великобритании - 15,9, в США - 11,0). Даже в Швейцарии, ориентированной на стабильность, уровень инфляции был выше, чем в Германии. Дивергенция начала меняться только с резкой переориентацией политики США, которая последовала за интеллектуальной переоценкой монетарной политики, а также из ощущения того, что слабость доллара подрывает позиции США в мире. Ось Соединенные Штаты - Великобритания превратилась из верхней части международного диапазона результатов инфляции в центр стабильности, но дезинфляция была долгим и болезненным процессом.
6 октября 1979 года новый председатель Совета Федеральной резервной системы Пол Волкер объявил о переориентации политики, "делая упор на предложение резервов и сдерживая рост денежной массы через резервный механизм", чтобы добиться "более жесткого контроля над ростом денежной массы за более короткий период времени". Целевая номинальная ставка по федеральным фондам была резко повышена с примерно 11 процентов в сентябре 1979 года до примерно 17 процентов в апреле 1980 года. Результатом стала резкая рецессия, на которую ФРС отреагировала снижением ставок. В 1981 году произошло новое ужесточение и еще одна рецессия, после чего ФРС снизила номинальную ставку по федеральным фондам с 19 процентов летом до 14 процентов к концу года. Летом 1982 года произошло дальнейшее снижение ставки, примерно до 10 процентов.
Великобритания, при новом правительстве Маргарет Тэтчер, в марте 1980 года перешла к среднесрочной финансовой стратегии с целью подавления инфляции, определив ряд снижающихся целевых диапазонов для основного денежного показателя (£M3) на четырехлетний период по принципу: "контроль денежной массы в течение нескольких лет снизит уровень инфляции". И американский, и британский подходы изначально вызвали широкую критику, не в последнюю очередь из-за скачков денежного роста, которые происходили в процессе дезинфляции. Например, в Великобритании с января 1980 года по июль 1981 года основной показатель денежной массы, £M3, вырос на 34 процента. Позже Волкер дал ретроспективную оценку успехам центральных банков и денежно-кредитной политики в содействии стабилизации, объяснив, что «запись совершенно ясна, что, несмотря на разнообразные усилия здесь и за рубежом, центральные банки не открыли никакого монетаристского святого Грааля. В конце концов, ни одна страна, в которой инфляция укоренилась, не смогла сдержать ее без болезненного переходного периода высокой безработицы, рецессии и сокращения прибыли».
Волкер разочаровался в монетарном таргетировании, особенно когда администрация Картера подошла к концу, и Рональд Рейган победил на выборах в ноябре 1980 года. В ноябре центральный банкир сетовал:
Я думаю, что в общих чертах мы видим сейчас знаменитое столкновение между восстановлением экономики и монетарными целями, которые в некотором смысле слишком ограничительны, чтобы позволить восстановление экономики, если только темпы инфляции не снизятся. Я не ожидал, что мы достигнем [этой стадии] так рано, но вот она. Многие люди отмечали, что эти цели, если говорить очень быстро, снижают предел способности экономики к расширению. Я подозреваю, что, учитывая все неопределенности, они будут продолжать это делать с целевыми показателями такого типа, как у нас, пока инфляция не снизится. И это очень неудовлетворительная картина с любой точки зрения, кроме как с точки зрения исключительно заботы о достижении целевых показателей.
Поэтому он начал отступать, но было неясно, по какому компасу должна следовать ФРС.
В декабре на заседании Федерального комитета по открытым рынкам (FOMC) Волкер прямо заявил: "Когда мы говорим о доверии, я думаю, что слишком, слишком много внимания уделяется этим монетарным целям". Он становился все более вспыльчивым и, наконец, взорвался:
Когда я слушаю, как люди говорят о доверии и своем разочаровании по поводу инфляции - а они очень обескуражены, - я слышу о последнем годе, в частности, о политике Федеральной резервной системы, если отвлечься от аналитиков денежного рынка, следующее: "Вы подвели нас к краю пропасти зимой, и мы немного забеспокоились. Мы уже проходили через подобное, и за два месяца все испарилось, и ничего не произошло". Они не смотрели на снижение денежной массы и не говорили, что все давление на денежные рынки снято, и они идут полным ходом. Они думали, что некоторые результаты можно будет увидеть в течение года, а через два месяца рынки снова стали легкими, и они сказали: "Нам не стоило беспокоиться". Что еще мы слышали, что цитировалось? Крайслер. Крупная компания попадает в затруднительное положение, и правительство вмешивается, как это было несколько лет назад, когда Нью-Йорк попал в затруднительное положение. Что произошло этой весной - я, по крайней мере, был частью этого, и я не буду обвинять никого из вас - это то, что у нас была катастрофа на одном товарном рынке. Люди были чертовски обеспокоены этим. В конце концов, Ханты организовали спасение. Мы позволили им это сделать. Почему мы согласились? Потому что мы беспокоились о втором по величине брокерском доме в Соединенных Штатах, а крупнейший брокерский дом в стране был не так уж далеко позади. И по крайней мере один из крупнейших банков США был под потенциальной угрозой. Деньги все равно ослабли; возможно, этого бы не случилось. По сути, можно сказать, что они считают, что если есть противоречие между монетарной целью и реальной проблемой в экономике, то мы уступим, независимо от того, находимся ли мы внутри цели или вне ее. И они не очень-то легко переводят эти цели в свое собственное поведение, даже если они достаточно сложны.