Общее движение в 1980-х годах к снижению инфляции и большей открытости - большей глобализации - казалось, вытекало из новой институциональной структуры, которая создала стабильность и обеспечила свободную интеллектуальную основу. В его основе лежала идея о важности свободного определения цен для функционирования рынков. Именно это - а не какая-либо точная формулировка политики - можно считать самым явным влиянием на политику Фридмана, который рвался оказать влияние на политику, и Хайека, который полностью отказался от любой подобной идеи. Экономист Роберт Манделл в 1981 году заключил: «Сегодня, в 1981 году, в Соединенных Штатах нет ни золотого стандарта, ни кейнсианского товарного стандарта, ни бумажного стандарта Фридмана. У них есть стандарт Волкера. Но кто может предсказать будущую стоимость фунта, доллара или иены на основе стандарта Тэтчер, стандарта Волкера или стандарта Накасоне?» Уроки Фридмана не были полезны как руководство по методам борьбы с инфляцией, но они послужили ошеломляющим толчком для прежней американской самоуверенности в том, что у США лучшая политика и лучшая теория. Более широкий мир может предоставить практические демонстрации того, как может развиваться бизнес и предпринимательство. Фридман также убедительно изложил простое видение, полностью разделяемое Хайеком, о конкуренции как движущей силе инноваций; и это было особенно актуально для поиска путей модернизации технологий и производства путем открытия и обучения. Эти два мыслителя описали и прославили силы, которые подстегнут новую волну глобализации, но не проанализировали институциональные механизмы, которые могли бы ее обуздать или направить.