Признание №20

В шестом классе, когда я устроила Финну Паркеру, жившему через дорогу, «позвони и убеги», я упала с его ступенек и сломала запястье. По сей день мои родители думают, что я сломала его катаясь на роликах.

Вернувшись домой, я наконец позволила себе заплакать. Внутри меня образовалась ноющая пустота, в том месте, где был Ник. Странно, ведь я узнала его только 14 февраля. Но мне казалось, что он как-то видел меня – всю меня – и понимал. Ничего из этого никогда не будет иметь смысла, но я испытывала огромное чувство потери из-за Ника.

Я услышала, как мама вернулась домой, и мне не хотелось иметь дело с её гневом. Я была уверена, что она, вероятно, всё ещё злиться, особенно после того, как я вчера заперлась в своей комнате, но я просто не чувствовала себя эмоционально готовой к новым конфликтам.

Я принялась за домашнее задание – просто не зная, чем ещё себя занять, – и у меня внутри всё сжалось, когда я услышала её крик: «Эм! Ужин!»

Глубоко вздохнула и спустилась вниз. Запах спагетти и фрикаделек – моего любимого блюда – лишь усиливал мою меланхолию. Аромат пробудил воспоминания о спагетти в старом доме, когда за столом в нашей старой жёлтой столовой сидели только я, мама и папа. Затем это напомнило мне об обедах в крошечной квартире отца, когда нас было только двое, и всплыли смутные воспоминания о том, как они оба кормили меня спагетти и знакомили с новыми возлюбленными.

Я поняла, что Ник сделал меня мягкой, раз даже спагетти могли вызвать такую грусть.

Я села, чувствуя на себе взгляд мамы, приготовившись к нравоучениям.

— У тебя всё хорошо, Эмили?

Тодд, муж мамы, был приятным человеком. Безобидный торговый представитель, который всегда выглядел так, будто у него есть мнение обо всём, включая то, что его не касается и напрямую связано со мной и моим отцом.

Поэтому его вопрос меня нервировал.

— Всё в порядке, – я посмотрела на спагетти и положила салфетку на колени. — Почему ты спрашиваешь?

— Просто ты выглядишь… – он указал на моё лицо вилкой.

— Словно вчера допоздна гуляла?

Спасибо, мама.

— Словно она грустит, – Тодд склонил голову и произнёс это, словно это было совершенно невозможно. — Словно она плакала. Ты уверена, что всё в порядке, детка?

Я кивнула. Что-то в неожиданной заботе в его голосе заставило меня почувствовать себя ещё более разбитой, чем я уже была.

—Эм? – теперь и мама склонила голову. — Всё хорошо?

Я снова кивнула, но моё зрение затуманилось от слёз, а глаза наполнились ими до краёв.

— Эмили, – мама выглядела по-настоящему озадаченной видом моих слёз. — Солнышко?

Это ласковое обращение стало последней каплей. Я превратилась в рыдающее месиво за кухонным столом, хныча над спагетти и фрикадельками, пока мой младший «брат», Калий, смотрел на меня, словно я свихнулась.

***

— Да ты прикалываешься.

— Я же здесь, разве нет? – Я отхлебнула свой американо и сказала Рокс: — Моя мама, женщина, которая отдала мою морскую свинку, когда мне было семь лет, потому что я забыла почистить его клетку, на самом деле сняла с меня наказание.

— Ой, я совсем забыла о Дре.

Я вздохнула. — Покойся с миром, Дре, морская свинка, которую моя мать отдала соседям Финклбаумам, которые на следующий же день умудрились потерять его на своём заднем дворе.

— Я не понимаю, – Рокс сняла очки и посмотрела на них, вытирая что-то с одной из линз. Она была из тех, кто хорошо выглядит и в очках, и без них. Её кожа всегда выглядела идеально, независимо от того, накрашена она или нет, и ей шла любая причёска. За то время, что я её знала, у неё были и косички, и дреды, короткие волосы, длинные волосы, светлые волосы, розовые волосы, и афро, и она хорошо смотрелась с каждой из них.

Я провела пальцем по логотипу на стаканчике и подумала, не пора ли и мне сменить причёску. Внезапно моя обычная эстетика перестала мне подходить.

— На этот раз ты действительно заслужила наказания, не в обиду, а теперь она проявляет снисходительность?

— Ну, нет, – я откинулась назад и всё ещё немного дрожа. — Скорее, она решила вести себя как нормальная мама. Вчера вечером за ужином у меня случилась истерика, начавшаяся из-за Ника, а потом она перешла к последней ситуации с моими родителями.

— Какой именно?

Я рассказала ей о повышении отца и ссоре родителей. — Хорошо в моей истерике было то, что я уже так ревела, что просто выпалила свои честные чувства о том, с кем я хочу жить.

Она спросила: — И это...?

Я застонала. — Оба.

Но на этот раз мама действительно слушала. Она обняла меня, а потом мы позвонили отцу по громкой связи. Я не знаю, изменится ли что-то в итоге, но он пообещал поговорить с Лизой и рассмотреть все возможные варианты.

И это много значило.

— Ну, хорошо, что так получилось, потому что тебе нужно было им это сказать. Уже давно пора, – сказала Рокс.

Я взболтала напиток в своём стакане: — Согласна.

Самое жалкое в этой ситуации то, что я хотела рассказать об этом Нику. Он был так добр, когда я рассказывала ему о своих родителях на крыше, что моё сердце подсказывало, что он оценит это. В конце концов, у него даже были сочувственные слёзы, когда я плакала над этим.

«Просто прогулка», – напомнила я себе, воспоминание всё ещё жалило.

Рокс посмотрела на свой телефон, вероятно, сообщение от Трея, и сказала: — Крис тебе говорил, что Алекс пригласил его на ужин после того, как они вчера ходили по магазинам?

— Нет, – сказочная история любви Криса была единственным, что помогало мне пережить всё это. — Всё прошло хорошо?

— Этот парень позвонил мне в час ночи и говорил об Алекс целый час. Это самая милая вещь, которую я когда-либо видела.

Я наблюдала через плечо Рокс, как бариста в третий раз крикнул «Карл!», и сказала: — Я хочу, чтобы они никогда не расстались.

— Он сказал мне, что Алекс сказал, что не хочет пугать его, но считает, что уже влюблён в Криса.

— Что? – это заставило меня снова взглянуть на неё. — Серьёзно? Ничего себе.

Она кивнула и любопытно посмотрела на меня.

— Ты когда-нибудь расскажешь мне, что у вас было со Старком на День Святого Валентина?

Я задумалась на секунду. — Ну, в общем, у нас был потрясающий день вместе, а теперь он хочет притвориться, что меня не существует.

Рокс покачала головой. — Какой же он мудак.

— Да. Но именно поэтому это так паршиво – он не мудак.

И тогда я сделала то, что обещала себе не делать: сидя за нашим любимым столиком у окна в «Старбакс» я рассказала ей всё. Не о повторяющихся днях – я была почти уверена, что никогда не смогу никому рассказать о них – но каждую мелочь о том, что произошло во время ДБП.

Когда я закончила, я не знаю, какой реакции ожидала, но встретила её жалостливый взгляд. Она глубоко вздохнула и сказала: — Он весь день говорил тебе, что незаинтерисован в чём-то большем, а что ты делаешь? Предполагаешь, что он ранен или уязвлён. Боится открыться. Я люблю тебя и считаю его полным засранцем, но он был честен с тобой, милая.

— Да, но…

— И тебе вернули телефон, верно? – она посмотрела на меня взглядом, на 100% отражающим реальную картину. — Тебе пришли какие-нибудь сообщения от него? Он хотя бы извинился за то, что заставил тебя плакать после школы?

Мои глаза снова зачесались, потому что, конечно же, я проверила их, как только мама вернула мне телефон. — Нет.

— Нет. – Она поднесла стаканчик ко рту и сказала: — Но я рада. Теперь ты знаешь, так что можешь двигаться дальше и не оглядываться назад.

Будучи потрясающей подругой, она сразу же перечислила пятнадцать причин, почему он был недостаточно хорош для меня, а затем десять удивительных вещей, которые ей нравились во мне. Я всё ещё была сильно расстроена из-за Ника, но она сделала это чуть менее ужасным.

***

В понедельник на мне были джинсы, футболка, кеды, очки и неряшливый пучок.

Я серьёзно относилась к своей идее «жить для себя», и мне не хотелось прикладывать никаких усилий.

Я даже не знала, где лежит мой ежедневник.

Первые пару часов в школе прошли легко, а затем перед третьей переменой, я повернула за угол коридора и столкнулась с Лорен, Лалли и Николь. Как им всегда удавалось быть вместе? Их взгляды встретились с моим, и я поняла, что мне конец.

— Девочки, – я глубоко вздохнула и выпалила: — Простите, что вела себя как стерва на прошлой неделе. Мне не следовало срываться, но мне стало жаль Айлу, когда вы говорили о ней всякие гадости.

Лалли моргнула и сказала: — О.

Лорен спросила: — А мы разве говорили какие-то гадости об Айле?

А Николь добавила: — Да какая разница.

Она отмахнулась от меня, как будто я не стоила её времени, но они не съели меня заживо. Не могу поверить.

Направляясь на следующий урок, я увидела Джоша. Он заметил меня с другого конца коридора и направился прямо ко мне.

— Эм!

Я сжимала учебники в руках и сказала: — Да?

— Можем поговорить после школы?

— Что?

— Мне нужно с тобой поговорить. Встретимся после школы?

— Эм...

— Пожалуйста?

— Я... может быть. Дай мне подумать.

Я ушла, гадая, о чём он вообще мог захотеть поговорить. И я всё ещё размышляла об этом, когда пришла на химию. Но потом меня охватила тревога, я подавила нервное напряжение и направилась на своё место. Ник уже был там, но мы вели себя так же, как всегда.

Словно не знали друг друга.

Я почувствовала его взгляд на себе, когда я прокручивала ленту новостей, но я просто продолжала листать, пока мой телефон не издал сигнал, потому что я получила сообщение от Джоша. Я подняла глаза, чтобы убедиться, что мистер Бонг не слышал, но его даже не было в классе.

Я поставила телефон на вибрацию и прочитала сообщение.

Джош: Привет.

Я смотрела на него секунду.

Я: Привет.

Джош: Ты решила?

Я: Решила что?

Джош: Поговоришь со мной или нет.

Я: НЕТ.

Джош: Нет, не поговоришь?

Я: Нет, я не решила. Честно говоря, чего ты хочешь?

Джош: Ауч.

— Скажи мне, что ты не переписываешься с парнем, который тебе изменил.

Я подняла глаза и увидела, что Ник смотрит на меня. Раздражение было слышно в его голосе, когда он сказал: — Ты умнее этого.