Моё нутро скручивает сожалением. Но прежде чем я успеваю хоть подумать о том, чтобы поплыть к берегу и сказать ему, Вигго и Оливер выскакивают из воды, напугав нас.

— Время наплечных боёв! — орёт Оливер.

Зигги визжит.

— Да! Чур, я на Вигго.

— Меня устраивает, — говорит Оливер, запрыгивая на мою спину, затем забирается на мои плечи, худой и жилистый в манере двадцатилетних. — Давай покажем им, Фрей.

Я хватаю ноги брата и закатываю глаза.

— Одна игра, затем я пойду в дом.

Зигги улыбается, забираясь на Вигго, который присел на корточки в воде.

— По рукам.

— Фрейя, — Олли стискивает моё лицо и смотрит на меня, свесившись вниз головой. — Что может быть важнее, чем бесконечные раунды наплечных боёв?

Мой взгляд находит Эйдена, читающего его книгу, и моё сердце пропускает удар.

— Много чего, Олли. Очень, очень много чего.

***

Ужин проходит как всегда, когда Бергманы собираются вместе. Громко, хаотично и вкусно.

Запустив руки по локти в мыльную воду, поскольку парни готовили, а значит, женщины моют посуду, я вытираю лоб. Мне немного жарко от мытья посуды и пребывания на солнце.

Мои братья разместились на террасе позади меня, растянувшись своими длинными конечностями и держа в руках пиво. Все немного порозовели от солнца, кроме Эйдена, чья золотистая кожа сияет. Его льняная рубашка расстёгнута на одну пуговицу больше обычного, волосы сделались особенно волнистыми от солёной воды, а когда он подносит ко рту единственную бутылку пива за вечер, уличное освещение отражается от его обручального кольца.

Меня переполняет тоска, расплавленный жар. Я неловко роняю тарелку в воду, обрызгав Уиллу, Зигги, Фрэнки и себя.

— Извините, — бормочу я.

— Уф, — говорит Зигги. — Терпеть не могу наполовину мокрую одежду. Сейчас вернусь.

— Не стоит, Зигс, — говорит Фрэнки. — Дальше мы сами.

Зигги пожимает плечами.

— Тебе не придётся повторять дважды. Меня ждёт книжка.

Повернувшись обратно к воде, я сосредотачиваюсь на тарелках, ополаскивая их, затем передавая Уилле. Когда я понимаю взгляд, она улыбается мне, вытирая миску. Но ничего не говорит.

— Ну? — спрашивает мама, выходя из туалета. — Могу я помочь?

— Иди отсюда, — говорю я ей, когда Фрэнки передаёт мне очередную тарелку, очищенную от остатков еды.

Мама улыбается и целует меня в щёку. Затем идёт на крыльцо и присаживается на папины колени. Я поворачиваюсь к посуде, мои мысли где-то бродят.

Но потом дверь позади нас снова закрывается, и я оборачиваюсь через плечо.

— Эйден, — тихо говорю я.

Он улыбается, ставя своё пиво на стол.

— Дамы, идите расслабьтесь. Я закончу тут.

Уилла и Фрэнки издают протестующие звуки, но Эйден натурально выгоняет их в своей тихой, но грозной манере, которую я видела в те редкие разы, когда пробиралась в аудиторию и видела, как он читает лекции. Вскоре девушки выходят на улицу, присоединяясь к нарастающему шуму моей семьи, а мы остаёмся в тишине.

Ну, это пока попугай не отпускает пошлый комментарий в его адрес. Эйден сердито смотрит на неё через плечо.

— Веди себя прилично.

Эсмеральда ерошит пёрышки, затем отворачивается на своей жёрдочке.

Я прикусываю губу.

— Ты единственный, с кем она так делает.

— Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, — бормочет он, вытирая стол, забрызганный водой. — И она этим не ограничивается.

— Правда?

Его щеки розовеют.

— Скажем так, язычок у неё дерзкий.

Отложив полотенце, Эйден встаёт рядом со мной, и от него исходит жар. Он ещё сильнее изумительно пахнет морской водой. Я сжимаю губку в воде, чтобы сдержаться и не уткнуться носом в воротник его рубашки.

— Когда я сказал им пойти расслабиться, я имел в виду и тебя тоже, — тихо говорит он, взглянув на меня.

Я смотрю ему в глаза, такие ярко-синие на фоне загорелой кожи. Такое чувство, будто я вот-вот упаду в них и уже не поднимусь на поверхность.

— Я знаю, — я легонько толкаю его бедро. — Тебя здесь быть не должно. Ты помогал готовить.

— Мне была нужна передышка, — говорит он, закатывая рукава выше. — Я люблю твоих братьев, но чёрт возьми, от них уши вянут.

О Господи. Закатывание рукавов. Предплечья. Вены. Сухожилия. Для меня это как валерьянка для кота. Я зажмуриваюсь, чтобы не разволноваться ещё сильнее.

— Фрейя, мне кажется, эта тарелка уже чистая.

— Хм? — мои глаза распахиваются. — Ага. Точно.

Эйден мягко улыбается.

— Ты в порядке?

— Абсолютно, — я киваю. Я очень далека от порядка. Во мне бурлит столько эмоций, что все они сливаются в одно размытое пятно. Я чувствую жар и головокружение, вот-вот потеряю контроль.

— Так, — руки Эйдена обхватывают мою талию, отчего весь воздух покидает мои лёгкие. Он мягко отводит меня вправо. — Моя очередь мыть. А ты вытирай, ладно?

— Хорошо, — шепчу я.

Мы тихо стоим бок о бок и моем посуду. Наши локти задевают друг друга. Эйден слегка дотрагивается до моих рук, передавая мне тарелки. Последнюю мы чуть не роняем, но Эйден ловит, помогая мне удержать её нормально.

— Извини, — говорит он, взглянув мне в глаза. — Я отвлёкся.

— Ничего, — говорю я ему. — Я тоже.

Эйден смотрит в воду, выдёргивая затычку из слива.

— Ты осознавала, что напеваешь себе под нос?

Я замираю на середине вытирания тарелки.

— Да?

Эйден кивает, слегка улыбаясь и подходя ближе.

— Да.

И каким-то образом я знаю — мы оба понимаем, что эта значит. Эта маленькая привычка, которую я постоянно делала и которая ускользнула в наши худшие моменты, нашла дорогу обратно. Я осознаю, что для него и для меня... это не просто напевание. Это надежда.

— Забыли! — выдает Вигго, ворвавшись с кучей стаканов и десертных тарелок, затем складывает это всё в наполовину осушившуюся раковину. — Чёрт, как же жалко, что кто-то забыл ранее запустить посудомойку. Приятной мойки!

Я недовольно кошусь на Вигго, пока тот уходит, бодро насвистывая.

Эйден снова включает воду и добавляет средство для мытья посуды.

— Лично я не против остаться тут с тобой и наслаждаться тишиной, но ты можешь пойти к ним на улицу, если хочешь.

— Нет, — я качаю головой. — Я останусь, — взглянув на него, я чувствую, как мы тянемся ближе друг к другу... ближе... Глаза Эйдена опускаются к моим губам, а затем он сокращает расстояние и крепко целует меня в губы.

Когда он отстраняется, мы оба поворачиваемся к раковине, стоя бок о бок. Вода льётся. Эйден моет посуду. Я тихо ополаскиваю и вытираю насухо. Затем моё напевание возвращается, уже увереннее и громче.

И когда Эйден уже вытирает раковину, а вода медленной ленивой спиралью уходит в слив, до меня доходит...

В какой-то момент он тоже начал напевать.