Глава 40. Собрание

Поднимаются резкие осенние ветры, проносящиеся над великими равнинами. Тонкие стебельки травы колышутся и шаркают. Солнце вдали кажется заблокированным, покрывая всё вокруг тускло-жёлтым, и всё так тихо, что легко можно начать воображать вещи.

Я прищуриваюсь, изучая расстояние.

Прохладный ветер проносится мимо ушей, принося с собой запах травы и земли, а также слабый запах крови.

Осенние дожди разбавили кровь на земле. Мертвые жёлтые листья плохо скрывают тысячи скелетов. Моя лошадь тревожно ржёт и настороженно оглядывается по сторонам, ступая по тёмно-бордовой земле.

Я пришпориваю лошадь и тут же слышу низкий голос позади себя. «Осторожнее, Ваше Величество».

Я отвечаю, не оглядываясь: «Я не желаю видеть останки, герцог».

Вдалеке вижу чисто-белую военную палатку, окруженную слепящим светом и красным полем. Я слышу лязг металла вокруг себя и вижу, как солдаты передо мной вытаскивают оружие с каменным выражением лиц.

Мы приближаемся к палатке, и когда находимся всего в двухстах шагах или около того, Кровавые скакуны поднимаются навстречу нам, распределяясь в две линии, образуя букву V и ограждение в нашем отряде.

Я опускаю голову, делая вид, что ничего не заметил, и чувствую, как нефрит слегка подпрыгивает на моей груди при каждом шаге лошади.

Когда мы приближаемся, навстречу выезжает кавалерист Янь, который приветствует меня, прежде чем повернуть назад, чтобы указать путь. Солдаты позади меня останавливаются, они вынуждены ждать с поднятыми мечами. Перед палаткой уже стоят в строю около сотни солдат. Чёрные доспехи покрывают их и коней. Чернильно-чёрные копья и их блестящие наконечники образуют жутко светящийся лес. 

Ведущий солдат кивает, и строй расходится, словно смываемый волной поток, оставляя путь для трёх всадников. Я пришпориваю лошадь и чувствую, что человек позади меня следует за мной по пятам. Воины вокруг нас издают низкий рёв и воткнули свои копья по диагонали, перекрещиваясь друг с другом, блокируя свет над головой.

Я натягиваю тонкую улыбку и сажусь прямее: «Герцог Хуай Нань, что вы думаете об этом построении?»

Хэн Цзыюй повышает голос: «Это определенно выглядит причудливо».

К этому времени мы уже подошли к палатке. Солдат спешивается и опускается на колени перед палаткой.: «Ваше Величество, Император Великой Жуи и герцог Хуай Нань прибыли».

"Добро пожаловать." Это мужской голос, но не того человека.

Я спешиваюсь, и как только делаю шаг, ко мне подходит охранник: «Оружие внутрь запрещено, Ваше Величество».

"Всё нормально. Входите, пожалуйста."

Стражник немедленно отступает и с уважением приподнимает полог палатки.

Выкрашенная золотом палатка из коровьей шкуры, поддерживаемая восемнадцатью шестами, достаточно велика, чтобы в ней проехаться верхом. В воздухе витает свежий аромат, когда лёгкое туманное вещество просачивается из кадильницы в форме морды животного. За кадильницей стоит молодой человек в парадном церемониальном облачении из Яньского шёлка и слегка улыбается. Он немного кланяется и жестом приглашает меня сесть на заранее подготовленное место. Я небрежно сажусь, а Хэн Цзыюй стоит позади меня.

За ленивым дымом возвышается диван, а за ней - несколько гражданских чиновников со склоненными головами. Мужун Юй полулежит на диване, одетый в золотые доспехи и черную мантию с длинным мечом пятнисто-черного цвета, висящим на поясе. Он обращает на меня свой загадочный взгляд, пронзительный, как остриё клинка, тёмный, как обсидиан.

Я смотрю на него спокойно, не прячась. Затем слегка улыбаюсь, опёршись локтем на подлокотник кресла и подпирая голову рукой.

Молодой человек в официальной парадной одежде жестикулирует с улыбкой: «Раз уж прибыл Император Великой Жуи, давайте начнем. Я Сяо Сяо, левый заместитель министра Великой Янь, здесь, чтобы руководить переговорами по мирному договору от имени Его Величества».

Больше никто не говорит, поэтому в палатке слышен только его голос.

«Больше всего от войны пострадали мирные жители обеих стран. В прошлом году мы оба понесли тяжелые потери в бою. Наша армия была вынуждена отступить из-за мятежа в столице. Хотя Великая Жуи восстановилась, она не выдержит ещё одного удара, и мы тоже не хотим давить. Если позволите, сейчас лучшее время для переговоров о заключении договора».

Гордый тон сразу меня злит. Я мельком взглянул на Мужун Юя, чтобы увидеть, как он играет с рукоятью меча, опустив голову. Выражение его лица трудно определить, но глаза выглядят немного рассеянными.

«Наша армия победила во время войны, захватив несколько округов, убив более пятидесяти тысяч кавалеристов и взяв в плен бесчисленное количество пленных, не говоря уже о снаряжении и вооружении. В какой-то момент мы даже осадили вашу столицу». Его улыбка приобретает оттенок злобы: «По словам наших разведчиков, у Жуи осталось невредимым только пятьдесят тысяч лёгких кавалеристов, в то время как остальные сильно пострадали. Надеюсь, моя информация верна».

Хэн Цзыюй мягко усмехается: «Когда Янь вторгся, было объявлено, что армия насчитывала двести тридцать тысяч человек. Когда вы отступили, осталось меньше ста пятидесяти тысяч. В этом смысле Янь, похоже, пострадал больше, чем мы, не говоря уже о том, что война была инициирована Яном».

Сяо Сяо начинает смеяться: «Какой вы прямолинейный человек, герцог Хуай Нань. Однако я не вижу в этом ничего плохого. Победитель - король, а побежденный - грешник. Это естественный закон мира».

«Если это так, то почему армия Янь не проявляет милосердия к беспомощным гражданам? С ними обращаются хуже, чем с животными! Это то, что вы называете военной доблестью?!" Затем Хэн Цзыюй презрительно фыркает: "В конце концов, всего лишь варвары".

Сяо Сяо не возмущен отношением Хэн Цзыюя: «Беспомощный? Тогда почему ваш император потребовал расстрела беженцев из Жуи? Я думал, что Жуи всегда ставила доброжелательность на первое место. Вы не просто наблюдали, как голодают ваши граждане, вы даже стреляли в них. Вы называете нас варварами, но кто здесь варвар?»

Хэн Цзыюю требуется мгновение, прежде чем он холодно усмехается: «Беженцы были всего лишь живыми щитами, использовавшимися для вашего вторжения. Вы пасли их, потому что вам было что выиграть. Ваш император, Его Величество, сказал, что он хочет обезопасить пастбища для пастухов Янь, но мы, люди Великой Жуи, тоже люди, у которых есть свои нужды. Мы просто хотим защитить нашу страну и землю. Мы стали варварами только потому, что вы сделали нас такими!»

«Довольно», - прерывает Мужун Юй, когда его взгляд, похожий на стрелу, направлен мне за спину.

Я сухо засмеялся: «Давайте пропустим болтовню и поговорим о более важных вещах».

«Если Ваше Величество настаивает". Кланяется мне Сяо Сяо. "Я приму это предложение».

«Передайте Яну семьсот ли земли к северу от холма реки Со; воины Жуи не должны пересекать реку Со; Янь построит город к северо-западу от реки, разместит пять тысяч солдат и установит генерал-протекторат».

"И это всё?"

«Великая Жуи ежегодно будет платить дань в виде двух тысяч пикулей качественного риса, тысячи рулонов шелка, восьмисот цзинь чайных листьев и большого количества фарфора - ни меньше и без задержек». Его улыбка такая слабая, что я едва могу её разглядеть.

Я всё ещё смотрю на него, но злобно плюю: «Вы упустили ещё одну вещь, заместитель министра Сяо».

«Какую, Ваше Величество?» Он кажется сбитым с толку.

Я вскакиваю со своего места. «Вы забыли сделать так, чтобы Великая Жуи предложила принцессу служить вашему императору, заставив нас страдать от стыда за грядущие поколения за то, что они просили мира с женщинами!»

Мужун Юй резко вскидывает голову, и его взгляд впивается в меня.

Я делаю еще один шаг вперед, указывая на Сяо Сяо: «Единственный, кто достоин вести со мной переговоры , - это ваш император!» Я говорю, подняв нос кверху: «Мне нужно услышать, как он сам говорит, что хочет, чтобы я отдал ему всё, как проигравший! Будь то принцесса Великой Жуи или моя жизнь!»

Мужун Юй снова опускает голову и после того, как его тело немного содрогается, он встает и подходит ко мне.

Он останавливается в шаге от меня. Его лицо бледное и костлявое, а губы плотно сжаты, образуя тонкую, как лезвие, линию. Однако его глаза, как всегда пронзительны.

Я улыбаюсь ему.

«Мило, очень мило», - говорит он себе под нос, прежде чем усмехнуться. «Ты... ты всё такой же, прежний».

"Могу сказать то же самое, Ваше Высочество, принц Ли. Ты выглядишь ещё мрачнее, чем раньше».

Потрясённые вздохи наполняют палатку.[1. они используют неформальные местоимения; 2. Хань Синь назвал Мужун Юя прежним титулом, что является очень оскорбительным актом.]

«Это был бы не ты, если бы так легко согласился».

Я холодно ответил после короткой паузы: «Ваши условия слишком суровы. Я не могу с ними согласиться». Он так же хладнокровно возражает: «Вы сами об этом заговорили. Вы решили отказаться от своих слов?»

«Семьсот ли, которые я предложил, были в обмен на полное отступление, но вы этого не сделали», - объясняю я, глядя на него. «Когда вы ушли, вы оставили тридцать тысяч человек к северу от холма реки Со, так что вы нарушили наш контракт первым».

Он поднимает бровь, и в его голосе слышится гнев: «Вы бы пошли со мной на переговоры, если бы не тридцать тысяч?»

Когда наши взгляды встречаются, гнев мгновенно исчезает. Я глубоко вздыхаю: «Разве это не было сделано только для того, чтобы оказать на меня давление? Тридцать тысяч лёгкой кавалерии, шестьсот ли ровных равнин от Южного перевала до столицы: вы просто не хотели, чтобы я спокойно отдыхал на своем троне".

Он слегка наклоняется и понижает голос: «Вы обвиняете во всём меня».