ГЛАВА 31

ГЛУШИТЕЛЬ

Иногда, глядя на Эдвина, вспоминаю выражение его лица в ту ночь, когда он забрал меня из полицейского участка после того, как застрелили моих родителей. Это было тридцать лет назад, но я до сих пор вижу тот ужас в его глазах. Думаю, самое страшное в том, что его память угасает.

По большей части он помнит, кто я. Знает, что я христианин и что именно он вырастил меня.

Но иногда все равно называет меня Томасом, и это худшие дни, потому что приходится напоминать, что мои родители мертвы, и наблюдать, как он переживает эту новость из раза в раз. Эдвин любил моего отца. Они были как братья, поэтому он и стал моим крестным. Больно смотреть, как он переживает свое горе. Может Эдвин этого и не помнит, но точно не я. Мне было всего шесть лет, но я отчетливо помню, как много раз заставал Эдвина с четками и слезами на глазах, молящегося Богу о том, чтобы мои родители обрели покой. Он также молился за меня и за себя, чтобы найти силы вырастить меня.

После смерти родителей я стал демоном. Мне многое сходило с рук только потому, что, честно говоря, я был богат и мог себе это позволить. Моя картотека несовершеннолетних закрыта, но, если правильно помню, меня арестовывали семь раз в возрасте до десяти лет. К шестнадцати годам у меня был послужной список размером с телефонную книгу и меня начали обвинять как взрослого. Эдвин всегда приходил мне на помощь, дергая за все ниточки, чтобы я не отправил свою жизнь в помойку.

Думаю, он понимал, что я веду себя так только из-за травмы, поэтому почти все пустил на самотек. Единственный раз, когда он был строг - когда я отправил другого ребенка в больницу за то, что он сказал что-то вульгарное о моей матери.

Мне всегда хотелось сделать что-то, чтобы сказать: «Спасибо, что не бросил меня», потому что без него у меня никого бы не было. Единственное, что приходит в голову - отвезти его домой. В Ирландию. Он не был там уже пятьдесят лет.

Как бы мне ни было неприятно думать о смерти Эдвина, но он стар. Ему восемьдесят семь и у него около восьмисот различных проблем со здоровьем. Единственное, что он может делать - раз в день совершать прогулку вокруг особняка для зарядки. Он пользуется ходунками, и ему требуется около полувека, чтобы добраться от кровати до двери в спальню, но когда я в последний раз пытался достать ему инвалидное кресло, он швырнул в меня свои зубные протезы. Вытащил их прямо изо рта и кинул их мне в лоб.

Дело в том, что он ничего не может сделать сам. У него есть медсестры, которые заботятся обо всех его нуждах. Мне придется организовать целую колонну, чтобы они поехали с нами в Ирландию, что кажется кошмаром с точки зрения логистики, но я бы хотел увидеть улыбку на его лице, когда он в последний раз взглянет на прекрасные зеленые холмы родной страны. Думаю, это сделает его счастливым.

Я забочусь об Эдвине. Глубоко. Я люблю его. Не считаю своим отцом, но он чертовски близок к этому. Он вырастил меня и научил быть мужчиной. Он делал все возможное, но, к сожалению, в итоге я все равно остался в полном дерьме. Я не виню его за это.

Когда я был моложе, боролся с ним за то, чтобы не идти к психотерапевту. Я не хотел. На самом деле у меня было такое сильное отвращение к этому, что в тот единственный раз, когда ему удалось затащить меня в комнату с профессионалом, я так ужасно вел себя с бедной женщиной, что она вышла из комнаты в слезах. Мне было всего одиннадцать.

После этого он больше никогда не пытался.

Теперь, когда я стал старше и у меня за плечами реальный жизненный опыт, жалею, что не поговорил с ним о том, что переживал и что чувствовал. Я бы никогда не согласился поговорить с незнакомцем, но жалею, что не поговорил с Эдвином во все те разы, когда он умолял меня об этом.

Я и сейчас с ним разговариваю, но не факт, что он помнит все. Я рассказываю ему все. Ничего не скрываю. Даже уродливую правду о чудовище, в которое превратился. Говорю о Елене. Боже, говорю о Елене так много, что, кажется, ее имя навсегда приклеилось к его ушам, даже если он не может его запомнить.

Завтра День благодарения.

Я проглотил свою гордость и пообещал Елене, что поеду с ней в Техас, чтобы провести праздник с ее семьей и познакомиться с ее братом, Трэвисом, и его будущим мужем, Джастином.

К сожалению, я также окажусь в доме с ее отцом, который не является моим большим поклонником, да и я, честно говоря, не являюсь его. Все время, когда Елена говорила о том, что он контролирует и властвует, я думал, что она драматизирует. Потребовалось всего двенадцать минут в больничной палате с ним, чтобы понять, что это не так.

В том, чтобы покинуть Меридиан-Сити на несколько дней, есть свои плюсы и минусы. Плюсы: это пойдет Елене на пользу. Ей нужно побыть вдали от этого города. Ее жизнь превратилась в американские горки с тех пор, как мы познакомились, и смена обстановки, несомненно, вдохнет в нее немного жизни. Если Валенти все еще скрывается в городе, она будет далеко от него. Не знаю, проводил ли он какие-либо расследования об ее семье, чтобы считать его угрозой для родителей или брата Елены, но сейчас это не входит в список моих забот. Каковы же минусы? Я проведу два дня вдали от Меридиан-Сити, а это значит, что у меня на два дня меньше, чтобы выследить этого ублюдка.

Каждый вечер я выхожу на улицу в поисках зацепок. Старые деловые партнеры. Завсегдатаи клубов. Даже несколько коррумпированных полицейских и судей. Я обещал Елене, что не убью никого, кроме Фрэнка, но мои методы допроса не стали менее кровавыми.

Не то чтобы это принесло мне какую-то пользу. Он словно растворился в воздухе и это начинает бесить. Желание совершить убийство бурлит в венах, словно это суть моей жизни. Оно настолько сильно, что подумываю, не оставлять на месте будущего убийства любимые атрибуты, чтобы Елена не узнала мой почерк, а я смог удовлетворить жажду крови, обвивающую мой позвоночник, как змея. Но не могу этого сделать. Мне кажется, что жизнь покажет мне средний палец и Елена каким-то образом узнает об этом, а мы с ней находимся на таком тонком льду, что если я снова подорву ее доверие, то действительно потеряю все. Может быть, не физически, потому что она никогда не сбежит от меня, но эмоционально? Я никогда не смогу ее вернуть.

У меня есть так называемая мастерская, спрятанная в подвале дома. Технически ее не существует. Я заплатил кучу денег за фальсификацию документов о собственности, чтобы указать, что подвал был закрыт десять лет назад. Запечатал его, на случай, если кто-нибудь заглянет сюда, но открыл еще один вход в нескольких футах от первоначального, за фальшивым книжным шкафом.

Чтобы выбраться из мастерской в город, я пробил заброшенный канализационный туннель девяностых годов, который проходит под домом.

За исключением пистолетов, ножей и взрывчатки, все, что использую в роли Глушителя, было сделано и выковано мной: и маска, и спрятанный в подошве ботинка нож, и одежда.

Да, я научился шить одежду для Глушителя. После того как полтора года назад меня неожиданно навестило ЦРУ по поводу моих «подозрительных покупок», больше нельзя было рисковать, покупая вещи, поэтому пришлось научиться их изготавливать.

Те вещи, которые я покупаю в темной паутине (даркнет), оплачиваются с иностранного банковского счета, который связан с таким количеством фальшивых личностей, что отследить их абсолютно невозможно, и я всегда встречаюсь с продавцами лично, чтобы не было риска перехвата посылок. Я очень осторожен.

Я не ночевал дома, поэтому появляюсь в особняке лишь в шесть утра потный и весь в крови. Долго принимаю душ в своей мастерской, вытирая черную краску с глаз и пятна крови, покрывающие мое тело. Смотрю, как все это стекает в канализацию, а затем вытираюсь и одеваюсь в толстовку и джинсы.

Еще рано. У большинства сотрудников сегодня дополнительный выходной, поскольку меня не будет, но некоторые из них все еще здесь. В основном горничные, следящие за чистотой. Сижу на табурете за компьютерным столом в своей мастерской и жду, пока все уберутся из библиотеки, чтобы мое внезапное появление осталось незамеченным. Бросаю в стену мяч для снятия стресса, положив ноги на стол, и листаю телефон в ожидании.

Единственная моя социальная сеть - Instagram, и я редко бываю активен. Слежу лишь за шестью аккаунтами. Reeves Enterprises, POTUS, Hugo Boss, Armani, Lamborghini и Elena. Интернет-чудаки, у которых нет жизни, сразу же обратили внимание на то, что я слежу за человеком, а не за компанией, и, Боже, помоги мне, ее история жизни так быстро всплыла на Reddit, что у меня от этого затряслись поджилки.

До встречи с Еленой мой последний пост был о том, как семь месяцев назад я перерезал ленточку на новом административном крыле приюта. А теперь мой последний пост - о нашей поездке на Миконос, где весь мир обалдел, узнав, что я был с женщиной, а затем снова обалдел, когда появились фотографии моей новой яхты, которая явно была названа в ее честь. Меня отметили в таком количестве статей и постов об этом, что мне пришлось отключить звук уведомлений, потому что они сводили меня с ума.

До сих пор не могу поверить, что фотография Елены - то, что подтолкнуло мой капитал к отметке в 500 миллиардов. Поразительная цифра даже для меня.

Поверьте, я очень тщательно поблагодарил ее за это. Своим ртом. И пальцами. И членом. И ожерельем Harry Winston в двадцать карат. И всем каталогом Chanel, который ждал ее на самолете в то утро, когда мы покидали Миконос.

А потом она поблагодарила меня в ответ: на ней не было ничего, кроме бриллиантового колье и свежего слоя красной помады Chanel, которая в итоге размазалась по моему члену.

Сжимаю мячик так сильно, что он лопается. Не могу думать об этом. Не сейчас. Не тогда, когда меньше месяца назад Елена подверглась групповому изнасилованию, потому что я не смог сдержать свою жестокость. Делаю глубокий вдох.