ГЛАВА 19

АНГЕЛ

Когда я просыпаюсь под ярким солнцем, отражающимся от прекрасного голубого океана, чувствую покой и безмятежность. Раздвижные стеклянные двери, занимающие всю стену спальни на яхте, открыты, и по комнате гуляет прохладный ветерок. Сажусь на кровати и вижу, что она пуста.

— Кристиан? - Зову его из ванной, но дверь закрыта, а свет выключен. На его стороне кровати холодно. Должно быть, он где-то еще на корабле. Встаю, обернув простыню вокруг своего обнаженного тела, и выхожу на балкон нашего номера, вдыхая освежающий, чистый океанский воздух.

Отдышавшись и приведя мысли в порядок, возвращаюсь в комнату, чтобы принять душ и подготовиться к предстоящему дню. Одеваюсь в васильково-синий комбинезон, достаточно стильный для обеда, но в то же время милый и непринужденный. Он с вырезом, короткими рукавами и открытой спиной. В пару к нему я надеваю туфли на каблуках, делаю лёгкий макияж и заплетаю волосы в одну длинную косу, спускающуюся по спине.

В туфлях на каблуках, прогуливаюсь по палубе, ощущая, как блестит перламутровая краска яхты. До сих пор не могу поверить, что Кристиан купил эту яхту, и уж тем более не могу поверить, что он назвал ее в мою честь. Чем я заслужила такого человека?

Думаю о том, что он сказал мне вчера вечером. Теперь, когда знаю, что «хорошая вещь» была признанием в любви, тревога захлестывает мои вены и я задаюсь вопросом, что он может сказать мне такого плохого, во что я не смогу поверить.

Думаю, я знала, что он любит меня, еще до того, как эти слова сорвались с его губ, но услышать их от него было нереально. Я полюблю его в ответ, со временем. Просто не чувствую все так сильно, как он.

Когда-нибудь, когда буду уверена в этом, я скажу ему: «Я тоже тебя люблю».

Нахожу Кристиана на главной палубе, он смотрит на океан. Когда замечаю, что мы уже не рядом с островом, мне приходит в голову мысль, что, должно быть, яхта ушла в море, пока я спала. Кристиан крепко держится руками за перила яхты, а сигарета зажата между двумя пальцами. Я некоторое время наблюдаю за ним. Его торс равномерно поднимается и опускается, когда он делает глубокие, ровные вдохи. Он даже не курит сигарету; пепел просто падает на палубу, а пламя медленно разъедает бумагу и токсины, пока не остается только короткий бычок.

Даю о себе знать, обнимая его сзади и прижимаюсь щекой к его спине.

— Доброе утро.

— Доброе утро.

Мое тело напрягается. Он говорит так холодно, а мое сердце начинает болеть при мысли о том, каким обиженным он выглядел вчера вечером, когда понял, что я не собираюсь признаваться ему в любви.

— Кристиан...

— Тебе не нужно объясняться, - говорит со вздохом. — Я понял.

У меня в горле завязывается узел и становится трудно глотать.

— Эдвин всегда говорил, что я напряжен во всех аспектах своей жизни. А я всегда считал, что он полон дерьма. Он был стариком, который пытался стать отцом для сопляка, который не хотел его слушать. Только когда стал старше, начал замечать это. Гнев. Чувство вины. Ревность. Гордость. Потом встретил тебя и влюбленность стала для меня как ядерный катализатор. Я был поглощен ею - тобой. Не мог думать ни о чем другом, кроме того, как сильно я хочу, чтобы ты была моей, и любить тебя вечно. - Он делает глубокий вдох. — Я имею в виду, что однажды ты влюбишься, но я не смогу остановиться. Не буду удовлетворен, пока не стану каждой частью твоего существования, как ты - моего.

Пряча слезы, отстраняюсь и заставляю его повернуться ко мне лицом. Он отворачивает голову, словно стыдится того, что испытывает ко мне столь сильные чувства. Провожу пальцами по его челюсти так, что он мурлычет от моих прикосновений.

— Посмотри на меня, - требую мягким, но твердым тоном. — Мне очень, очень жаль, что ты доверил мне свое сердце, а я не отдала тебе свое, но обещаю, что отдам. Обещаю, что у нас будет та всепоглощающая любовь, от которой появляется кариес, и обещаю, что мы вместе построим жизнь, дом и семью, если ты этого хочешь. Мне просто нужно немного времени, чтобы научиться любить тебя в ответ.

Кристиан кладет обе руки мне на бедра, облокотившись на перила.

— Сколько времени?

Мои плечи опускаются в знак поражения.

— Я не могу ответить на этот вопрос. Не знаю. Невозможно определить сроки.

— Ты действительно хочешь всего этого? Семью?

Уголки моего рта подергиваются от того, как он цепляется за это заявление.

— Если это то, чего ты хочешь.

Он отвечает без колебаний.

— Да. Да, я хочу иметь с тобой семью. Хочу, чтобы у тебя было десять тысяч моих детей.

Я тихо смеюсь.

— Десять тысяч - это, кажется, много.

— Пятьдесят?

Поднимаю бровь.

— Сколько гостевых комнат у тебя в особняке?

— Пятнадцать.

— Тогда остановимся на десяти, - предлагаю, хотя это все равно чертова тонна детей, и мое бедное влагалище корчится от ужаса при этой мысли. — Мы всегда можем усыновить ребенка.

Кристиан смеется и целует мои костяшки пальцев, как рыцарь, приветствующий принцессу.

— Вижу, Кэролайн влезла в твою голову.

Игриво хмыкаю.

— Знаю, ничего не могу с собой поделать. Она очаровательна. - Когда Кристиан смотрит на меня, я знаю, он видит в моих глазах именно ту мысль, которая пришла мне в голову.

— Ты думала о моем предложении?

Я киваю.

— Да. Думала.

— И что?

Мягко улыбаюсь и глажу его по щеке.

— Думаю, что ты будешь прекрасным отцом.

Его лицо загорается, как фейерверк в ночном небе в День независимости. Он берет мое лицо в свои руки и страстно целует меня.

— Кэролайн будет так счастлива.

Поднимаю бровь.

— Откуда ты знаешь, что возьмешь Кэролайн на воспитание?

Он проводит пальцем по моей нижней губе.

— Потому что я Кристиан Ривз.

Тихонько хихикаю.

— Трогательно, - шепчу, а затем мое лицо нервно опускается. — Ты сказал мне, что веришь в родственные души.

— Из-за тебя.

— Тогда это значит, что мне суждено любить тебя, несмотря ни на что, даже если это произойдёт не прямо сейчас.

Плечи Кристиана опускаются, но он принимает это. Если кто и заслуживает любви, так это он, и мне очень повезло, что Кристиан доверяет мне и позволяет своему сердцу быть уязвимым рядом со мной. Я никогда не приму это как должное.

Ради нас обоих Кристиан меняет тему разговора.

— Шеф-повар готовит завтрак. У нас будет несколько часов до приезда инвесторов, а потом мы пообедаем и посидим с ними до конца дня. Вечером поедем на остров ужинать, а потом в ночной клуб. Завтра у нас будет большая экскурсия по острову и поздний завтрак, а следующий день будет самым скучным. Мы обговорим все детали сделки, а когда все закончим пойдем праздновать.

Обхватываю его шею руками и потягиваюсь, как кошка, прежде чем снова встать прямо.

— Сколько стоит эта сделка? - с любопытством спрашиваю.

— Триста миллионов.

— Долларов?

— Нет, цыплят. Да, долларов. Не смотри на меня так. Я даже не рассматриваю сделки, если в конце нет хотя бы семи нулей.

— Надеюсь, что я получу премию за то, что была вашим самым верным помощником в этой командировке, мистер Ривз.

Кристиан тянет за мою косу и откидывает голову назад, открывая доступ к моей шее, а затем облизывает ее и восхитительно шепчет мне на ухо:

— После того как я заключу эту сделку, трахну тебя так сильно, что твои крики услышат в Меридиан-Сити.

На третий день нашего пребывания на Миконосе мне звонит отец. Мы находимся достаточно далко, так что если для меня солнце только что взошло, то в Техасе уже почти полночь.

— Привет, пап, - радостно отвечаю. Кристиан ворчит и переворачивается, чтобы закрыть лицо подушкой. У него похмелье и я тыкаю его в бок, только чтобы услышать, как он снова ворчит. Встаю с кровати и иду на балкон, закрывая за собой дверь, чтобы Кристиан мог поспать.

Извиняюсь за неловкую паузу и папа говорит мне своим «строгим отцовским» тоном.

— Елена, я пишу тебе уже несколько дней. Где ты была?

Вздыхаю. Наверное, он прав, я практически не проверяла свой телефон с тех пор, как мы приехали в Грецию.

— Прости, папа. Это довольно забавная история, но на самом деле я сейчас не в Штатах. Мы с Кристианом на Миконосе. Здесь очень красиво. Ты должен увидеть...

— Ты прилетела через полмира в чужую страну, не сказав мне ни слова?

Мои брови сходятся вместе и его тон начинает раздражать.

— Я взрослая женщина, папа. Если я хочу путешествовать, то могу. И я сказала об этом Трэвису.

— Ты не подумала сказать мне?

— Ничего страшного не произошло, - огрызаюсь я. — Расслабься. Это было сделано в последнюю минуту. Просто короткая рабочая поездка. Мы вернемся завтра.

— Не знал, что у тебя есть такие деньги. - Стараюсь не сердиться на его тон. — Ты не могла позволить себе сесть на самолет, чтобы навестить нас с мамой, но путешествуешь через весь мир со своим парнем? Неужели твоя семья больше не устраивает тебя?

— Папа! - громко восклицаю, поворачиваясь, чтобы убедиться, что Кристиан не слышит через стекло. — Это несправедливо, и ты это знаешь. Не то чтобы это было твоим делом, но Кристиан оплатил мой перелет.

— Ты моя дочь, так что это мое дело.

— Да, твоя взрослая дочь. - Пока это не переросло в крик, как это обычно бывает в подобных разговорах, я фыркаю. — Слушай, мне надо идти. Я напишу тебе, когда мы вернемся в Штаты.

Вешаю трубку и топаю в спальню, бросаю телефон на тумбочку, а затем прижимаю к лицу подушку, чтобы крикнуть в нее от досады. Кристиан снова ворчит и переворачивается на спину, обхватывая меня за талию и приподнимая голову, чтобы лечь мне на колени.

— Что происходит?

— Мой отец иногда такой... - стону, - невозможный! Он обращается со мной как с ребенком.

— Он переживет это, что бы там ни было, - бормочет Кристиан, прижимаясь к мягкой плоти моих бедер и осыпая их поцелуями.

— Ты не знаком с моим отцом, - говорю в ответ. — Эллиот Янг не переживает. - Смотрю в окно и позволяю красивому виду ярко-голубого океана успокоить меня. Затем провожу пальцами по волосам Кристиана и он мурлычет, как кот. — Мы можем вернуться сюда летом?