Он делает еще одну затяжку и откидывается на спинку стула, одна его рука по-прежнему лежит на моем бедре, а я все еще подаюсь ему навстречу.

— Прикоснись к себе, - приказывает он. Медленно провожу пальцами по своим чувствительным складочкам, собираю немного влаги на пальцы, размазываю ее по клитору и резко вдыхаю, ощущая это. Рот Кристиана частично открыт, сигарета зажата между зубами, а его большие руки держат мои ноги широко раздвинутыми, чтобы он мог прекрасно все видеть. Когда он выдыхает дым, часть его попадает мне в лицо.

Я ненавижу сигареты, но он делает это так чертовски сексуально, что мне все равно. Если учесть, как восхитительно он меня трахает, Кристиан может делать все, что захочет.

До обеда Кристиан абсолютно уничтожил меня еще два раза. Один раз на столе, оставив отпечаток моих ягодиц на стекле, а второй раз на диване.

Мельком взглянув на себя в зеркало в его личной ванной, определенно скажу, что выгляжу так, будто меня несколько раз хорошо оттрахали до полудня.

Кристиан настаивает на том, чтобы мы пошли куда-нибудь пообедать. Ему легко предлагать, когда он выглядит восхитительно сексуально с взъерошенными волосами, а я выгляжу так, словно только что закончила сьемки порнофильма. Несмотря на мои протесты, Кристиан переплетает свои пальцы с моими и тянет меня за собой в гараж. Сегодня он на черном G-Wagon.

Интересно, как он выбирает машину каждое утро? Не думаю, что с тех пор, как мы познакомились, видела его за рулем одной и той же машины дважды. Может быть, он использует крутящееся колесо для ключей от машины или вытаскивает их из шляпы.

Я и забыла, как это здорово, когда не нужно везде ходить пешком. Это очень странно, но мои ноги каждый день благодарят Кристиана за то, что он возит меня в большинство мест, а когда не может, то присылает за мной такси. Он даже присылает машину после моих смен в Hellfire Lounge, но я не собираюсь ставить себя в уязвимое положение, оказавшись запертой в машине с незнакомцем, да еще и в мини-юбке. Я лучше рискну и доберусь своих ходом.

Уверена, что Глушитель все равно где-то исподтишка наблюдает за тем, как я иду на работу и обратно, и, возможно, дрочит на вид моих пальцев в каблуках или еще на какую-нибудь странную хрень. Похоже, он из тех людей, у которых бывают очень странные фетиши. Возможно, это одна из причин, почему он убивает так много людей. Вероятно, это заставляет его возбуждаться, а потом, когда набирается сил, он приходит ко мне в надежде, что я потушу его огонь. Он не оставлял меня в покое с тех пор, как мы познакомились, так что это единственное правдоподобное объяснение.

Мы с Кристианом сидим в укромном уголке небольшого кафе. Он привел нас сюда после того, как я вскользь упомянула, что томатный суп и жареный сыр - это неплохо. Поэтому он час колесил по городу, прежде чем мы нашли это место, владелец которого, увидев вошедшего в его ресторан Кристиана Ривза, заявил, что у него самый лучший томатный суп в мире.

Затем принялся подавать нам самый жалкий на вид суп, который я когда-либо видела, ведь тот был безвкусным и ничем не примечательным, но мы тихонько хихикали про себя над ним. Хозяин даже попросил Кристиана сфотографироваться с ним, чтобы повесить на стену. Кристиан вежливо согласился, хотя я видела по его лицу, как он думает, что ассоциация с томатным супом этого человека все равно не поможет.

Покончив с обедом, мы еще немного поговорили, и прежде чем успела обдумать свои слова, я спросила:

— Какой была твоя мама?

Конечно, мне хочется узнать о Кристиане побольше, но как только эти слова вырвались из моих уст, он посмотрел на меня так, что я пожалела. Такое впечатление, что он скорее выпьет кислоту, чем ответит мне.

— Прости! - судорожно извиняюсь. — Ты не должен отвечать на это.

Через мгновение, в течение которого мы мучительно избегали взгляда друг друга, лицо Кристиана смягчается и он протягивает руку через стол, чтобы взять мою. Его большой палец проводит по ней, но я понимаю, что это жест утешения не для меня. Это для него. Кладу свою вторую руку поверх его. Пытаюсь сделать извиняющийся вид, но он усмехается, глядя на наши руки.

— Тебе не нужно извиняться. Просто... никто никогда не спрашивал меня об этом раньше. Моя мать была... необычной. По крайней мере, для меня. Я знаю, что друзья моих родителей считали ее вспыльчивой и претенциозной, но у меня нет никаких воспоминаний об этом. Для меня она была любящей, заботливой матерью. Но мне было всего шесть лет, когда она умерла, так что мои воспоминания, вероятно, не идеальны. - Он вздохнул. — Я до сих пор помню, как подпрыгивали ее волосы во время ходьбы. Она любила старый голливудский гламур, не думаю, что когда-нибудь видел ее без красной помады. Теперь мне кажется, что именно поэтому это мой любимый цвет.

Сидя за столом, чувствую, как у него что-то щемит внутри, и мне приходит в голову, что если никто никогда не спрашивал его о том, какой была его мать, то он также никогда не говорил о том, каково это - потерять ее или своего отца. Кристиан не кажется мне человеком, который часто плачет, но если бы был момент, когда он мог бы заплакать, то это был бы именно он. Перехожу со своей стороны кабинки и сажусь рядом с ним, пытаясь успокоить его своим присутствием.

Кристиан обхватывает меня за плечи и прижимает к себе. Его правая рука сжата в плотный кулак, лежащий на столе, и тут я замечаю, что костяшки пальцев на левой руке покрыты синяками и свежими струпьями.

Он делает глубокий вдох, прежде чем снова заговорить.

— Я помню, что последнее, что сделала моя мать перед смертью, - это поцеловала меня в лоб. Мои родители ссорились несколько дней. Не знаю почему, но они всегда казались такими расстроенными. Конечно, мой шестилетний мозг пришел к выводу, что им нужен гамбургер, потому что от гамбургеров мне всегда становилось легче. Я умолял их сводить меня в это дерьмовое место в Норт-Сайде, которое мне нравилось. Мы никогда не ходили в ресторан, потому что у нас всегда был личный повар, который готовил нам все, что мы хотели, но я был уверен, что это прекратит их споры, пусть даже всего на один вечер. Мы ели и они даже разрешили мне взять еду на вынос, чтобы я мог съесть ее на следующий день. Мама поцеловала меня в лоб, прежде чем мы встали из-за стола, и как только мы вышли на улицу, мужчина с пистолетом столкнулся с моими родителями и сказал моему отцу, что он заслужил это, прежде чем застрелить его. - Кристиан делает дрожащий вдох. — Они умерли, потому что я хотел съесть гребаный бургер.

Беру его щеки в свои руки и прижимаюсь лбом к его.

— Это не твоя вина. Ты не мог знать. Ты был всего лишь ребенком.

— Хочешь знать, что я сделал, когда мне исполнилось восемнадцать и я унаследовал состояние отца? - молча жду, потому что знаю, что все, что он собирается сказать, разобьет мне сердце. — Я заплатил владельцу ресторана миллион долларов, чтобы он передал мне документы, а на следующий день взял кувалду, бензин, зажигалку и сжег здание.

Осознание нахлынуло на меня.

— Когда мы приехали в детский дом... в палисаднике стояла бетонная плита. Это ведь там они погибли, не так ли? Вот почему ты решил построить все там. - Кристиан опускает глаза и кивает. Я грустно вздыхаю и глажу его по щеке большим пальцем. — Мне очень жаль.

Это все, что я могу сказать, чтобы попытаться утешить его, но знаю, что этого никогда не будет достаточно. Я знала всю историю в общих чертах. Все в этом городе знают. Но не представляла, какое глубокое чувство вины он испытывает за то, что неосознанно выбрал место смерти своих родителей. Не могу представить, какую боль он хранил в своей груди все эти годы. По тому, как он говорит об этом, можно сказать, что я, наверное, одна из немногих, кто знает об этом.

Его глаза устремлены на стенд напротив нас, а на лице застыло затравленное выражение. Как будто там сидят призраки его родителей и он умоляет их возненавидеть его, чтобы оправдать чувство вины, которое он испытывал все эти годы.

Чтобы оправдать шрамы на своих запястьях.

— А что с твоей мамой? – спросил Кристиан, поднимая глаза. Влажность в его глазах исчезла, как будто ее и не было. — У тебя на столе в кабинете есть фотография отца, а мамы нет. Вы близки?

Я слабо улыбаюсь.

— Да, мы близки. Я просто папина дочка, хотя с ним невозможно найти общий язык. Иногда мне кажется, он верит, что использовал всю свою удачу в этом мире, заставив мою маму выйти за него замуж.

Кристиан возвращается к поглаживанию большим пальцем моей руки.

— Что ты имеешь в виду?

— Моя мама познакомилась с ним, когда он был в глубокой депрессии, и, как она мне говорит, он был совсем не похож на того человека, которым является сейчас. Но она была уверена, что он ее суженый, поэтому все равно влюбилась в него. Демоны и все такое.

— Ты веришь в родственные души, Елена?

Я долго думаю над этим вопросом. Верю ли я? Все хотят верить, что они существуют. Каждый хочет верить, что есть кто-то, кто всегда будет любить его.

— Я думаю, что если двум людям суждено быть вместе, то они будут вместе. Но не уверена, что это делает их родственными душами. Мне кажется, что вторая половинка подразумевает некое... божественное вмешательство. Думаю, что самые лучшие истории любви у людей, которые говорят, что любовь пришла к ним из ниоткуда, а не у тех, кто искал ее в первую очередь, - сжимаю его руку в своей. — А ты веришь в родственные души?

Уголок его рта искривляется в улыбке.

— Не верил, пока не нашел тебя.