ГЛАВА 17

АНГЕЛ

— Доброе утро, красавица.

Голос Кристиана вплывает в мой сон, гладкий, как мед, а дыхание веером проносится по моей шее. Румянец окрашивает мои щеки, и я улыбаюсь про себя, перекатываясь, чтобы положить голову ему на грудь.

— Доброе утро, - шепчу в ответ, зарываясь лицом в его футболку, которая все еще пахнет свежим бельем.

— Как тебе спалось?

Стону от удовольствия.

— Очень хорошо. Эта кровать просто потрясающая.

— Это Hypnos. Стоит каждого чертова пенни.

— Мне лучше не знать сколько она стоит? - поддразниваю, вызывая у него небольшой смешок.

— Наверное, нет, - шепчет Кристиан мне в волосы, проверяя время на своем телефоне. Он целует меня в лоб с такой нежностью, что у меня сердце замирает. — Давай вставать. Завтрак подают в восемь.

С ворчанием сажусь в кровати и протираю глаза от сна. Ноги приятно болят, а когда пытаюсь встать, то чуть не падаю. Кристиан смеется надо мной, но я осуждающе смотрю на него.

Ему легко стоять, ведь его всю ночь не били стальными рельсами в восемь дюймов. Как джентльмен, он спасает меня из затруднительного положения, поднимая на руки, как невесту, и несет в ванную. Ванная комната, как и весь дом, грандиозна. Ванна размером с кровать, а в душевой могут поместиться не менее десяти человек. Двойная раковина с яркими белыми лампочками вокруг нее - идеальное место для сборов с утра.

А окно? Боже, я никогда не видела, чтобы Атлантический океан выглядел так потрясающе. Даю себе слово, что однажды наберу эту ванну и буду смотреть на океан.

Кристиан щелкает выключателем на стене и через минуту холодная мраморная плитка под моими ногами начинает излучать приятное тепло, от которого я закатываю глаза в сладком восторге.

— Я могла бы жить в этой ванной.

Кристиан снова смеется и кивает в сторону столешницы.

— Я попросил кое-кого взять твои ключи и прихватить некоторые вещи из квартиры. Здесь должно быть все, что нужно. - Кивает в противоположную сторону, в сторону душа. — Будь осторожна с водой. Она очень горячая.

Прикусываю нижнюю губу.

— Ты мог бы принять душ вместе со мной, - предлагаю я.

— Нет, - огрызается он с такой резкой сменой тона, что мне нужен мануальный терапевт, чтобы не получить удар хлыстом.

— О. Ладно.

— Я тебя подожду, - сухо говорит он и уходит, закрыв за собой дверь. Хмурю брови в полной растерянности. Не знаю, что сделала или сказала, чтобы он так быстро изменил свое отношение. Нет ничего плохого в том, что я попросила его принять душ вместе со мной. Прошлой ночью он вводил в меня свой член и проводил языком по всем грешным местам. Совместное принятие душа кажется довольно простым делом.

Может быть, я слишком много думаю. Может быть, он странно относится к принятию душа. Для некоторых людей это способ расслабиться и мое присутствие может нарушить его покой. Вздыхаю про себя и поворачиваюсь к столешнице.

Кого бы он ни прислал в мою квартиру, могу сказать, что это была женщина, потому что моя упаковка противозачаточных таблеток аккуратно лежит поверх стопки чистого белья. Зубная щетка, расческа, косметичка - все на месте.

Стягиваю футболку Кристиана и бросаю ее в корзину для белья возле двери, но тут мой взгляд останавливается на чем-то необычном.

К стене прислонена отдельно стоящая рама. Провожу руками по гладкой черной раме. Высоко над головой - гвоздь. Должно быть, именно оттуда она. На ней нет никаких рисунков. Странно.

Мой взгляд останавливается на чем-то отражающемся в раме. Наклоняюсь, чтобы посмотреть поближе. Это крошечный кусочек зеркала. Поднимаю бровь и снова смотрю на гвоздь.

Как могло разбиться зеркало, висящее так высоко на стене?

На полу, рядом с рамой, лежит еще один крошечный осколок. Наклоняюсь, чтобы поднять его, не желая, чтобы Кристиан или кто-то другой наступил на него, и, перевернув его в руке, замечаю, что по отражающей поверхности расплывается красное пятно.

Через пятнадцать минут выхожу из ванной с влажными волосами, свежим дыханием и в чистой одежде. Не преувеличиваю, когда говорю, что это был лучший душ в моей жизни. Чувствую себя совершенно новой женщиной, и, что самое главное, от меня пахнет Кристианом. Я воспользовалась его мочалкой и шампунем, и это такое... домашнее ощущение. Кажется, что мое место здесь, и когда мои глаза встречаются с глазами Кристиана, сидящего на скамейке у края кровати, я не могу не улыбнуться.

Его волосы влажные, должно быть, он принимал душ в какой-то другой комнате особняка.

Он улыбается в ответ.

— Хочешь есть?

Кристиан снова стал таким харизматичным, что я испытываю слабость в коленях. Киваю и он протягивает мне руку, а затем притягивает меня к на колени. Хихикаю, когда его пальцы впиваются в мои бока.

— Я знаю точно, что в столовой нас ждут лучшие в мире французские тосты.

Да, я определенно переборщила - он просто ценит свое личное время в душе.

— Лучшие в мире? - Кристиан захватывает мои губы в обжигающий поцелуй и я чувствую, как его член становится твердым. — Господи, как твой член еще работает? Мое влагалище еще никогда так не болело.

Он чувственно облизывает мою шею. Хватает меня за волосы, чтобы притянуть ближе к себе, и когда я начинаю вжиматься в его колени, раздается резкий стук в дверь. Через секунду дверь распахивается и в нее входит женщина средних лет в медицинской одежде.

— О! Мистер Ривз, мне очень жаль. - Она быстро оборачивается. — Я думала, вы один. Простите, я пришла сказать вам, что мистер О'Доннел снова не хочет принимать лекарства.

Кристиан зарывается лицом в мою грудь и тихо рычит, а потом тихонько хихикает.

— Буду через минуту, - говорит женщине, и через секунду она уже выходит за дверь. — Извини. Медсестры всегда приходят за мной, когда Эдвин не в настроении.

— Эдвин? Твой крестный отец?

Он кивает.

— Он, наверное, завтракает. Пойдем, познакомимся с ним.

Сползаю с его коленей и Кристиан переплетает свои пальцы с моими, неторопливо ведя меня по особняку. Днем здесь так светло и просторно. Мы проходим мимо стольких спален, что я начинаю думать о том: собирались ли его родители заводить еще детей. Не могу представить, что семье из трех человек нужно столько места, но, опять же, наследство Ривзов пронизано таким богатством, что они вполне могут его потратить. Мы проходим мимо игровых комнат, библиотек, кабинетов, домашних кинотеатров. Да, все во множественном числе. Есть даже бальный зал. Повторяю, у него в доме есть бальный зал.

Мой желудок урчит, когда мы приближаемся к столовой. Из фойе доносится запах корицы и бекона. Когда мы поворачиваем за угол, та самая медсестра, которая ворвалась к нам с Кристианом, сидит на стуле рядом с абсолютно древним мужчиной. Его доброжелательная улыбка и слегка прищуренные глаза напоминают мне садового гнома с пухлыми румяными щеками. Он - воплощение милого старичка.

Эдвин указывает на Кристиана костлявым пальцем. С ворчливым ирландским акцентом он говорит:

— Тебе придется кое-что объяснить, сынок.

— О-о, - говорит Кристиан, притягивая меня ближе. — У меня, наверное, проблемы.

— Медсестра сказала, что к тебе пришла симпатичная девушка! Почему ты нас не представил?

— Эдвин. - Кристиан показывает на меня. — Это Елена.

Эдвин долго-долго смотрит на меня, ничего не говоря, его глаза не отрываются от моего лица. Спустя, казалось бы, вечность, он радостно улыбается.

— Хелен! О, Хелен, смотри! Наш мальчик дома, - говорит мне, указывая на Кристиана.

— Нет, Эдвин, это Елена, - легкомысленно отвечает Кристиан. — Помнишь, я рассказывал тебе о ней? О том, как она обыграла меня в боулинг?

Поднимаю руку и нервно машу ему пальцами.

— Здравствуйте, Эдвин. - Осторожно подхожу к нему и сажусь рядом. Он берет мою левую руку и ощупывает безымянный палец. Его лицо хмурится.

— Где твое обручальное кольцо, Хелен?

Кристиан открывает рот, чтобы заговорить и, подозреваю, он собирается поправить своего крестного отца, но я его останавливаю.

— Я только что сняла его, чтобы постирать. Ты же знаешь, я не люблю, когда оно мокрое.

Лицо Эдвина озаряется.

— Разве наш сын не красавец? Мы должны найти ему жену. Он стареет, как и я.

Я тихонько хихикаю про себя и бросаю Кристиану взгляд через плечо.

— Да, он очень красив, но его жена не будет и вполовину так красива, как твоя. Не так ли?

Эдвин снова улыбается, его глаза морщатся в уголках.

— Никто и никогда не будет так красив, как ты, моя дорогая.

Чувствую, как что-то меняется в настроении Кристиана, будто мое согласие и понимание того, что у Эдвина не все в порядке с памятью, приводит его в ярость. У моей бабушки тоже были проблемы с памятью, и в последние годы ее жизни я поняла, что иногда лучше согласиться с тем, во что они верят, чем усугубить их состояние противоречиями. Эдвин не похож на бойца, но как знать.

— Давай позавтракаем, - предлагаю, когда взгляд Кристиана на мне смягчается.

Тарелки с теплыми французскими тостами, хрустящим беконом, свежими ягодами и кувшином апельсинового сока ручной выжимки рядом с кофейником стоят на столе. Кажется, это слишком много еды для трех человек, но, возможно, они делают избыток для всего персонала.

Кристиан берет на себя смелость приготовить для меня тарелку, его рот искривляется в задумчивой улыбке.

— Он знает меня с самого рождения. Воспитывал меня после смерти родителей. Поддерживал меня, когда я прогуливал школу, и всегда приходил, чтобы выручить из тюрьмы. - Он усмехается про себя при этом воспоминании, а затем понижает голос настолько, что такой старый человек, как Эдвин, не может его услышать. — Хелен умерла до моего рождения. Он редко говорил о ней, когда я рос. Когда Эдвин начал называть всех брюнеток по этому имени, я понял, что его память ускользает.

У меня сердце замирает, когда он говорит об Эдвине. Мне становится легче, лишь когда вижу, что у них такие хорошие отношения. По тому, как он говорит, я вижу, что Эдвин считает Кристиана своим сыном, но не думаю, что Кристиан считает его отцом.