ГЛАВА 44

АНГЕЛ

— Привет, Эдвин. - осторожно говорю человеку, сидящему передо мной. Он сидит на больничной койке, укрытый до груди, с мокрой тряпкой на лбу. Медленно поворачивает голову, чтобы посмотреть на меня, и, когда наши глаза встречаются, тепло улыбается.

Придвигаю стул к кровати и беру его руку в свою. Она такая холодная, и это беспокоит. Тепло улыбаюсь ему в ответ, нагревая его руку с помощью трения.

— Медсестры сказали, что вы неважно себя чувствуете.

— О, не беспокойся обо мне. Ничего страшного.

Резко вдыхаю.

Держи себя в руках, Елена.

— Эдвин? - Он хмыкает в ответ. — Ты знаешь, кто я?

Он слегка поднимает голову, чтобы посмотреть на меня, и только так я понимаю, что Эдвин слышит надрыв в моем голосе и видит слезы в глазах. Он просто кивает в ответ.

Выпускаю дыхание, которое сдерживала.

— Как думаешь, ты мог бы... сделать вид, что ничего не понимаешь на несколько минут?

Эдвин дважды моргает, а затем откидывает голову на подушку и сжимает мою руку.

— Я ненавижу, когда ты грустишь, моя дорогая Хелен.

Мои плечи опускаются и плотина прорывается. Голова падает на кровать, и я позволяю простыням впитывать слезы, пока плачу. Дни и недели эмоций, которым я позволила накопиться, обрушились на меня все разом, и Эдвин - единственный, кто может понять, на какие жертвы приходится идти, чтобы любить Кристиана.

А после свадьбы все чаще кажется, что эта жертва - моя семья, и я не знаю, смогу ли с этим жить.

Эдвин убирает руку и своими костлявыми пальцами проводит по моей макушке в утешительном жесте.

— Ты помнишь день, когда мы встретились? - спрашивает Эдвин. Поднимаю голову и вытираю щеки. — Это был самый прекрасный солнечный день. Ты рисовала прекрасное побережье Спэниш-Пойнт, и порыв ветра отправил твои кисти в песок. Помнишь?

Губы дрожат, потому что знаю, что на самом деле он не спрашивает меня. Просто рассказывает мне историю о том, как встретил свою жену.

— Я помог тебе отмыть кисти, но был неуклюжим и опрокинул твои краски. Твоя драгоценная голубая краска разлилась по песку. А ты лишь улыбнулась и сказала, что все в порядке, но я заметил на твоем лице боль. А следующую неделю провел в поисках твоей особенной голубой краски по всему графству Клэр. Помнишь? Ту, что была сделана из лазурита. Она была такой яркой и красивой.

Всхлипываю и киваю. Эдвин задумчиво улыбается.

— Она стоила мне месячного жалованья, но я купил ее и нашел тебя через неделю на том же самом месте, все еще пытающуюся раскрасить воду даже без синей краски. Твое лицо сияло ярче солнца. Я никогда не видел такой красоты. Твои изумрудные глаза были самыми безупречными драгоценными камнями на Божьей земле. Ты была неуверенна в себе из-за щели между двумя передними зубами, поэтому прятала улыбку рукой, но я видел только эту прекрасную улыбку и безупречные глаза за белой вуалью. Тогда я умолял тебя назвать свое имя, но ты лишь попросила прийти на это же место ровно через неделю. Так я и сделал. Ты была там и в итоге отдала мне законченную картину. Помнишь, что я обещал в тот день, милая Хелен?

Качаю головой.

— Я обещал, что куплю тебе все краски мира, если скажешь свое имя.

Снова всхлипываю.

— А что было потом?

— Хочешь сказать, ты не помнишь? - дразнит Эдвин, а потом смеется. — Ты сказала, что мужчина никогда раньше не вызывал у тебя таких чувств!

Визжу и закрываю уши, пока мое лицо пылает, а Эдвин разражается еще более громким смехом, который запускает во мне цепную реакцию.

Теперь даже не могу вспомнить, почему плакала.