— Я знаю, что ты видела нас, — говорит она мне. — Совсем как Софи.

Я замираю с рукой на дверной ручке. Волосы у меня на затылке встают дыбом. Я точно знаю, о чем она говорит, но прикидываюсь дурочкой.

— Кого видела?

— Как ты думаешь, где сейчас твой парень?

Она дразнит меня, а я не в настроении для ее интеллектуальных игр.

— На улице. Прощай, Эш.

Она качает головой и указывает наверх. Затем делает один шаг ко мне, дьявольская улыбка не сходит с ее губ.

— Если бы я была там, наверху, с ним, ты бы уже точно знала, где он. Он может быть громким, если ты будешь правильно вести себя с ним. Но я думаю, ты этого не знаешь, да, Мэдди?

Эш хватает бутылку водки, которую, должно быть, искала, и исчезает за дверью. Она лжет. Но... я должна знать наверняка.

Я поднимаюсь по покрытой ковром лестнице, двигаясь так быстро, как только могу, не производя ни малейшего шума. Каждая из дверей закрыта: в комнату Натали, комнату для гостей, комнату ее мамы, кабинет, ванную и их домашний тренажерный зал. Я начинаю с ближайшей комнаты — гостевой — и прижимаюсь ухом к двери. С другой стороны никаких звуков. Я прислушиваюсь к каждой спальне, но во всех тихо.

Я знала это. Эш лгала. Конечно, лгала. Просто пыталась залезть мне под кожу, как обычно.

Но тут из комнаты в конце коридора - офиса - доносится тихий стук.

Я тихо иду по коридору, сердце бешено колотится, когда я поворачиваю ручку, сантиметр за осторожным сантиметром.

Освещенные только светом снаружи, льющимся через огромное окно, стоят два человека - один из них склонился над столом, а другой толкается в нее сзади. Ее стоны высокие и плаксивые, и она визжит:

— Да, да, да!

Он издает низкий, гортанный стон каждый раз, когда его бедра ударяются о ее задницу.

Челси обнажена, но единственная одежда, которую Джордан потрудился снять, - это его куртка от letterman.

Мне кричать на него? Бросить чем-нибудь? Я в нерешительности. Я хочу причинить ему боль так же сильно, как он причинил мне, но для этого мне придется убить его.

Челси стонет.

— Да! Сильнее, Джордан! — Затем она поворачивается, чтобы посмотреть на него, и замечает меня. — Дерьмо!

Она отталкивает его от себя и пытается прикрыться. Он резко оборачивается, и когда находит меня, его глаза расширяются.

Я хлопаю дверью и сбегаю вниз по лестнице.

Он наступает мне на пятки.

— Мэдди! Стой! — Я выхожу на улицу прежде, чем ему удается догнать меня и рывком остановить. — Позволь мне объяснить.

— Какого хрена тут объяснять, Джордан? — Огрызаюсь я. — Я видела тебя!

Мы привлекаем внимание наших друзей - нет, его друзей, но впервые мне стало совершенно наплевать на то, что кто-то из них думает.

Он ни за что не выкрутится из этой ситуации. Он изменял мне с Челси. И с Эш тоже. И бог знает, сколькими еще девушками. Он, наверное, занимался этим все лето. Может быть, даже дольше.

— Я пьян! — говорит он, его льдисто-голубые глаза безумны. — Она была повсюду на мне. Она...

Я поднимаю руку.

— Она со мной не встречается. Ты. Ты точно знал, что делаешь.

Сейчас все смотрят на нас.

— Я думал, это ты! Я запутался. Ты же знаешь, каким я становлюсь, когда напиваюсь. — Его щеки все еще раскраснелись от алкоголя и секса.

— Я иду домой. — Я поворачиваюсь к нему спиной, и первая из многих слез проливается наружу.

— Ну же, Софи...

Я поворачиваюсь к нему.

— Как ты меня назвал?

Его глаза пусты, губы сжаты в тонкую линию.

— Что ты имеешь в виду? Я назвал тебя Мэдди.

— Нет. Ты назвал меня Софи. — Лед наполняет мои вены. Он назвал меня Софи.

Он назвал меня именем своей бывшей девушки.

Джордан смотрит на меня красными, прищуренными глазами.

— Нет, я этого не делал.

Впервые при виде него я не таю. Холодные голубые радужки, небольшая ямочка на подбородке, тонкие губы, белый шрам на щеке, густые брови-гусеницы. Ничто из этого больше не вызывает ноющего желания внизу моего живота. Он далеко не тот идеальный парень, каким я его себе представляла.

Он мошенник. Он лжец. Он такой, каким его описывал Майлз - будущий член студенческого братства с проблемами с алкоголем, трахающийся с каждой девушкой из женского общества, которая захочет его заполучить.

И все же, как бы я ни была зла на Джордана, мое сердце все еще разбивается, когда я говорю ему:

— Между нами все кончено.