Что умер брат позавчера в сей час.

Что где-то не на небесах сей час -

В конце столь длительного путешестья -

Приобретет и честь, и благочестье

Факира или рыцаря на час.

Недаром брату этот МИГ вручили!

Недаром брат пытался столько лет

Освоить каждый небольшой секрет.

Какому классу Вилю научили!

Куда вам, господин Анахорет,

Проникнуть в то, что Виле поручили!

Проникнуть то, что Виле поручили,

Немыслимо. Он выдал все ТУДА.

Ага, вы, вижу, поняли... Ну да...

Учители-то вот что получили!

Но... вы тут мыслишку одну всучили,

Что умный -- не предатель никогда,

Что с умного -- все -- как с гуся вода, -

Иль вы в стишках -- все не про то строчили?

Что сколько б у груди нас ни носили,

Ни вскармливали млечной густотой, -

Мы не должны, как только нас взбесили.

И каждый, кто с наивной прямотой

Облагородит прелесть простотой

Отступничества, -- сделать это в силе?

Отступничество сделать это в силе,

Напрасно б мы грозили тут тюрьмой,

Напрасны даже деньги, Боже мой,

Где материнская любовь не в силе.

Бессильны и Гайдары, и Кассили

С их белым светом и кромешной тьмой, -

Равно познает, где ей путь прямой,

Душа, когда б ей ног не подкосили.

Стоит свобода ей и стоит глаз,

И нет уже ни дна ей, ни покрышки,

И крылышки рулят к последней вспышке.

И только впереди и сзади глаз, -

И газу, газу -- прочь от вышки к вышке,

От поля к полю, на глаза лишь с глаз.

От поля к полю, на глаза лишь с глаз,

И небо -- одиноких благостыня...

Но ты перенаселена, пустыня,

Не скрыться, не уйти -- повсюду глаз.

И, Господи, пока хватает глаз,

Сомнительней литании летыня,

И облака, то горячась, то стыня,

То в холод, а, то в жар бросают глаз.

И в высоте "Прослушайте известья", -

Так значит -- беспомощен был и брасс, -

Нам каплет вверх по получасу раз.

И как проникнуть -- полное безвестье -

В желательное райское поместье,

В Элизиум без бурь и без прикрас.

В Элизиум без бурь и без прикрас,

Что отличался бы от нашей дури,

Не проскочить по пепельной лазури -

Туда и космос не проводит нас.

Ни женский пеплос, ни лихой Пегас

Не вызволяют нас из-под деюри, -

Ни скитней тюре, ни смурной микстуре

Нас не приблизить к Царствию на влас.

Пусть лишь математической рангили,

Высоким танцам хореохарит

И рифмоволн просчитанной бегили

Дан в память -- так эфир нам говорит, -

Слог, коий речь ничья не повторит,

Что неподступен самое могиле.

Что, неподступен самое могиле?

Ты, мальчик, ошибаешься. Безмен

Уже отяготила горсть измен, -

Там, в горних, в мирозданья эпистиле.

Предатель, ищущий себя в бегили

От родины, он хощет перемен

В стране сенаторов или камен, -

Равно, куда б его ни исхитили.

Измена -- почкой распускать язык,

Какой бы слава ни казалась лестной,

Во имя той, что нам дала язык.

Прекрасно славен только неизвестный.

Молчанье красное, обычай честный -

Все лучшее, а главное -- язык.

Все лучшее, а главное -- язык,

Не подтирающий порог у Мильна,

Не треплющий с восьми и до семи льна,

Но тот, что сам себе всегда язык.

Невнятен черни подлинный язык,

И только общность, к звуку щепетильна,

Преймет, когда смиренна и умильна,

Простой и восхитительный язык.

Но с этой мыслью гонят нас отвсюду.

Несчастный Виля! Так обнять штурвал,

Что и прозектор еле оторвал!

О, мы достойно празднуем Иуду.

Кто миг измены не переживал,

Я с тем и говорить теперь не буду.

Я с тем и говорить теперь не буду,

Кто не Вильям Шекспир, не Вильям Питт,

Кто множество раз в жизни не был бит

И не бежал раз в жизни ниоткуду.

Не предал ли Христос допрежь Иуду:

Тот подбивал, а этот лишь подбит.

Но беспредельный блеск, что нас слепит,

Один сродни предательству и чуду.

Предатель -- гениальный ученик,

Отступник всякий, кто превысил меру:

В модель Мадонны он возвел Химеру.

А тот, кто бросил строгих душ Парник

И по воде, подобно водомеру,

Не замочив подошв, прошел родник?

Не замочив подошв, прошел родник

Как по суху -- вот квислинг расчудесный

И контестатор всякой силы пресной,

Которой, кстати, сотворен родник!

Открыть высокой мудрости родник

Для всякой разной шушеры окрестной, -

Чрез то ей не занять сей огнь небесный,

Но всякий пей теперь -- тебе родник!

-- Простите перебью, а то забуду, -

У Матюрена есть роман "Мельмот", -

Никак оттуда строчку не забуду -

О том, что душу продает всяк тот,

Кто, жизнесловий не приняв, живет...

-- Я ваших слов до смерти не забуду.

-- Я ваших слов до смерти не забуду.

Теперь позвольте -- выйду покурить.

Он поспешил ей двери отворить,

А сам остался думать про Иуду.

Произвела в нем странную побуду

Девица бледная, что говорить!

Да не могла б с собой что сотворить -

Он бросился по клацанью, по гуду.

И вдруг к стеклу оконному прилик

Смущенно, страстно и уже бессильно,

Весь спазма зренья, желчи и колик.

-- Такую смерть, -- он зашептал бессильно, -

Вручает рок, а ревность тут бессильна!

Какой чудовищно безумный лик!

Какой чудовищно безумный лик!

Как раз над Леной мост лежал в том месте,

И полосы стальные в перехлесте

Упругих шпал вязали бык и бык.

Но вот что он увидел в этот миг:

Его попутчица -- со зла? Из мести?

(Когда бы даме в ум пришло процвести...) -

Слетала вниз, как падающий МИГ.

Ко дну -- неохватимому сосуду,

Где Вечности прозрачная черта

Преполовила бык и бык моста.

В объятья Сулейману ибн Дауду,

В Алкивиадоград, к стопам Христа.

Приду в себя ли? Отойду ль? Избуду?

XV. Вечность

И ненависть стенаньем не избуду,

И о любви добормочу до звезд,

И руки, и колена вперехлест -

И так сидеть до закосненья уду.

Почто пролил скудельному сосуду

Такую муку, горшую корост,

И эту плоть, что бело-алый грозд,

Подверг еси томлению и зуду?

Почто еси не уподобил той,

Кого одну блистать определили

Разумством, вежеством и чистотой -

В мирах, которыми нас обделили -

Затем, чтоб под хрустальной высотой

Чужим рекам мы наши слезы лили?

Чужим рекам мы наши слезы лили

И праздновали вражеский постой,

Встречая тех сердечной теснотой,

Кого над нами властью наделили.

Вся соль ушла -- нет горечи в солиле.

Ты ищешь влаги малышу -- постой:

Пусть с благодарностью пьет взоры той,

Кого все беды мира не растлили.

Что делать -- может, он грядущий Спас,

Смотри, какой прозрачный и лядущий,

Но голос, чуть прорезался, уж бас.

Читай псалом: Единый, Присносущий,

Окутай от сомненья в сон грядущий

О родине, давно забывшей нас.

О родине, давно забывшей нас,

Но даже в забытье своем зовущей, -

Молись в колонне, к западу идущей:

Быть может, вспомнит и постигнет нас.

К нам низойдя, тотчас догонит нас

Иль тучкою, иль песенкой плывущей

Она и грянет: Ты, поток ревущий,

Умолкни! Господи, помилуй нас.

Избави от мучительства и мести,

Молю еще, чтоб светоч не погас,

Что Тетушкой моей слывет в сем месте.

О мне ни слова: погубил -- как спас.

Огонь прогрыз асбест и сгас в асбесте,

Презрев звезду надежды в этот час.

Презрев звезду надежды, в этот час

Я восхожу, не надобно улестье -