Глава 6

— Ты ему понравилась, — сказал Чарльз, складывая карту.

— Откуда ты это знаешь? — спросила Анна.

— Если Тэгу люди не нравятся, то он с ними не разговаривает. — Он хотел сказать что-то еще, но вместо этого поднял голову и, нахмурившись, уставился на дверь. — Интересно, чего он хочет?

И тут Анна тоже услышала, как подъехала машина.

— Кто? — спросила она.

Чарльз не ответил, просто вышел в гостиную, и она нерешительно последовала за ним.

Чарльз рывком открыл дверь, и они увидели волка с похорон. Асил уже поднял руку, чтобы постучать в дверь. В другой руке у него был букет цветов, в основном желтых роз, но выглядывало и несколько фиолетовых ромашек, похожих на маргаритки.

Асил плавно опустил руку и одарил Анну улыбкой, избегая взгляда Чарльза. Возможно, это правильный ответ явно раздраженному волку, который был более доминирующим, но он смело смотрел на Анну.

— Я хотел извиниться, — произнес он. — Перед леди.

Анна заметила, что он почти на фут ниже Чарльза и всего на дюйм или два выше ее.

Стоя рядом с Чарльзом, она могла видеть, что два мужчины были чем-то похожи: у обоих темная кожа, еще более темные глаза и почти черные волосы.

Но оттенок кожи был разным, и черты лица Асила более резкие, скорее ближневосточные, чем у коренных американцев.

— Перед моей леди, — медленно произнес Чарльз с рычанием в голосе.

Асил ослепительно улыбнулся, на мгновение что-то волчье появилось на его лице, но тут же исчезло.

— Перед твоей леди, конечно. — Он вручил цветы Чарльзу, затем вкрадчиво сказал: — На ней нет твоего запаха, Чарльз. Вот почему я ошибся. — Асил лукаво взглянул на него, снова улыбнулся, затем развернулся на каблуках и почти бегом вернулся к своей машине, которая все еще работала на холостом ходу.

Анна обхватила себя руками, чувствуя ярость Чарльза, хотя и не понимала, почему последние слова Асила так его разозлили.

Чарльз закрыл дверь и молча протянул ей цветы. Но в напряжении его плеч и языке тела читалась дикость, и Анна спрятала руки за спину, делая шаг назад. Она не хотела иметь ничего общего с цветами Асила, если они привели его в такую ярость.

Он посмотрел на нее и еще больше напрягся.

— Я не Лео и не Джастин, Анна. Это твои цветы. Они красивые и хорошо пахнут, лучше, чем большинство цветов. У Асила есть теплица, и он редко срезает цветы. Так он хотел отблагодарить тебя за помощь этим утром. Он решил поддразнить меня, чтобы повеселиться. Ты имеешь право наслаждаться ими.

Его слова не соответствовали той ярости, которую она чувствовала в его запахе, и, хотя Чарльз думал, что она не очень эффективно использует свой нос, но научилась доверять своим ушам.

Не встречаясь с ним взглядом, Анна взяла цветы и прошла на кухню. И остановилась на пороге, понятия не имея, где найти вазу. Затем услышала шум позади себя, и вскоре Чарльз поставил на стол глиняный кувшин из гостиной.

— Это подойдет по размеру, — сказал он. Когда она так и осталась стоять на месте, он сам наполнил кувшин водой. Потом медленно, чтобы не напугать ее, взял букет, обрезал кончики стеблей и сунул цветы в кувшин.

Анна почувствовала внезапный шок от страха, за которым последовал стыд за свою трусость, и она пришла в себя. Она не хотела усложнять ситуацию, говоря или делая что-то неправильно.

— Мне жаль, — вымолвила она. У нее перехватило дыхание так, что было трудно дышать. — Не знаю, почему я становлюсь такой глупой.

Чарльз перестал возиться с последним фиолетовым цветком. Медленно, чтобы у нее было достаточно времени отступить, он взял пальцами ее за подбородок и приподнял его.

— Ты знаешь меня меньше недели, — проговорил он. — Неважно, что

иногда кажется, что дольше. Этого времени недостаточно, чтобы научиться доверять. Все в порядке, Анна. Я терпелив. И намеренно не причиню тебе вреда.

Анна подняла взгляд, ожидая увидеть карие глаза, но вместо этого встретила золотые.

Но его рука все еще оставалась нежной, даже когда волк был так близко к поверхности.

— Это я должен извиняться, — продолжил он. И она поняла, что он извинялся как за волка, так и за свою краткую вспышку гнева. — Для меня это тоже все в новинку. — На губах мелькнула улыбка и тут же исчезла. Он выглядел необычно застенчивым, несмотря на некоторую резкость в чертах. — Я не привык ревновать или так плохо контролировать себя. И дело не только в пулевых ранениях, хотя они тоже не помогают.

Они стояли так еще некоторое время, он держал ее за подбородок.

Анна боялась пошевелиться, опасаясь, что снова спровоцирует ярость, из-за которой его глаза стали желтыми, как у волка, или сделает что-то, что может причинить ему душевную боль, как тогда, когда его испугалась. Она не знала, чего ждал Чарльз.

Он заговорил первым.

— Отец сказал мне, что тебя что-то беспокоило, когда ты выходила из церкви этим утром. Это из-за Асила? Или что-то другое?

Анна сделала шаг в сторону. Его рука скользнула с ее лица на плечо, и она не могла заставить себя сделать еще шаг и потерять это прикосновение. Если не возьмет себя в руки, то он подумает, что она трусливая идиотка.

— Меня ничего не беспокоило. Я в порядке.

Он вздохнул.

— Шесть слов и две лжи. Анна, мне придется научить тебя чуять ложь, тогда перестанешь лгать мне. — Он убрал руку, и Анна чуть не закричала от потери, хотя часть ее не хотела иметь с ним ничего общего. — Ты можешь просто сказать мне отвалить, если не хочешь говорить об этом.

Устав от самой себя, Анна потерла лицо и с шумом выдохнула. Наконец, она подняла глаза и снова встретилась с ним взглядом.

— Я не в порядке, — призналась она. — Не знаю, что чувствую и почему, и пока не хочу говорить об остальном. — И никогда не захочет. Ни с кем.

Она глупая трусиха и попала в ситуацию, в которой беспомощна. Когда они вернутся с гор, то обязательно найдет работу. Она хотела иметь деньги в банке и какое-то занятие, чтобы отвлечься.

Чарльз наклонил голову.

— Я могу это понять. Тебя оторвали от всего, что ты знала, бросили среди незнакомцев, и все правила, которые выучила, оказались неверными. Тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть. Если у тебя есть вопросы о чем-нибудь, просто спрашивай. Если не хочешь говорить со мной, можешь спросить у моего отца или… Сейдж. Тебе понравилась Сейдж?

— Мне понравилась Сейдж.

У нее были какие-нибудь вопросы? Ее раздражение на саму себя передалось ему, хотя она знала, что он не собирался обращаться с ней как с ребенком. Чарльз не пытался быть покровительственным, просто старался помочь. И не виноват, что от его успокаивающего тона у нее заныли зубы, тем более он все еще сердит. Понравилась ли ей Сейдж? Он говорил так, словно ему нужно найти ей друзей, как в детском саду.

Анна устала бояться и сомневаться. Он хотел вопросов, но ее учили не задавать вопросы. Оборотни хранят секреты пуще золота.

— Что из сказанного Асилом привело тебя в такую ярость?

— Он угрожал, что может забрать тебя у меня.

Она обдумала их разговор, но ничего не поняла.

— Когда?

— Требуется нечто большее, чем притяжение между нами, чтобы скрепить нас как супружескую пару. Когда он сказал мне, что от тебя не пахнет мной, то дал понять, что мы не завершили спаривание и что он считает тебя честной добычей.

Анна нахмурилась.

— Мы не занимались любовью, — объяснил он. — И есть официальная церемония при полной луне, которая укрепляет наши узы. Свадьба. Без них Асил все еще может добиваться тебя без возмездия с моей стороны.

Анна о таком никогда раньше не слышала. Будь она на десять лет моложе, то бы топнула ногой.

— Есть книга с инструкциями? — сердито спросила она. — Хоть что-нибудь, во что я могу заглянуть и понять все это?

— Ты могла бы написать ее сама, — предложил он. Если бы внимательно не смотрела на него, то не заметила бы проблеск юмора. Он думал, что она забавная.

— Может быть, я так и сделаю, — мрачно ответила она и развернулась на каблуках. Вот только идти было некуда. В его спальню?

Анна закрылась в ванной и включила душ, чтобы скрыть любые звуки, потому что двери, которую заперла за собой, было недостаточно.

Она уставилась на себя в запотевшее зеркало.

Смотря на размытое отражение, Анна видела незнакомку, которую презирала за трусость и неуверенность, которая ни на что не годилась, кроме как обслуживать столики. Но в этом нет ничего нового, она ненавидела себя с тех пор, как ее превратили в этого… этого монстра.

Но такого жалкого монстра.

Ее глаза выглядели затравленными, щеки бледными. Она вспомнила, как в панике отступила после краткой вспышки гнева Чарльза, как беспомощно извинилась за то, что навязалась с ним на эту охоту. И презирала себя еще больше. Раньше она не была такой.

Чарльз ни в чем не виноват.

Так почему она была так зла на него?

В порыве злости сбросила с себя одежду и встала под горячий душ, почувствовав некоторое облегчение, когда боль от слишком горячей воды прорезала глупый клубок эмоций, в котором она барахталась.

И в этот момент ясности поняла, почему была так расстроена к концу похорон и так зла на Чарльза.

Она не осознавала, как сильно хотела снова стать человеком.

Да, это невозможно, ничто не сможет отменить магию, которую ей навязали. Но это не означало, что она этого не хотела.

Три года она жила с монстрами и была одной из них.

Потом появился Чарльз. Он так отличался от них, дал ей надежду.

Но это несправедливо. Он не виноват в том, что часть ее решила, что она не просто покидает свою стаю, а оставляет монстров позади.

Чарльз никогда не лгал ей. Он сказал, что был силовиком своего отца, и она не сомневалась в этом. Видела, как он сражался и убивал. Несмотря на это, ей удалось убедить себя, что в Монтане все будет по-другому. Что она станет нормальной, человеком, каждый день, за исключением полнолуния. И даже это совсем другое, здесь было место, чтобы побегать, никому не причиняя вреда.

Ей следовало знать, что так не будет.