Глава 13

Дафна

— Э-э, Дафна, возможно тебе стоит застегнуть свою рубашку. Просто к слову…

— И поправить прическу.

Близнецы стоят в открытом дверном проеме старой комнаты Декстера, одинаковые выражения лиц устремлены на нас, не читаемые. Совершенно невозмутимые — как будто они только что не застали нас с Декстером в тот момент, когда мы прижимались к стене и срывали друг с друга одежду. Как будто моя рубашка не была расстегнута, а груди не угрожали вывалиться из лифчика.

Словно подобные вещи происходят каждую субботу.

Я вслепую нащупываю пуговицы на рубашке, продевая каждую крошечную жемчужину в дырочку, бездумно проталкиваю их, отчаянно пытаясь подобрать их по размеру, но не тратя времени на то, чтобы сделать это как следует.

Мне нужно прикрыть грудь.

Близнецы проходят немного дальше в комнату Декстера, мимо комода, на который я забралась, чтобы изучить корешки его коллекции школьных ежегодников.

— К вашему сведению, мама отправила нас искать тебя, черт возьми, так что надень свои боксеры. Ты знаешь правила: мы не можем зажечь свечи или спеть «С днем рождения», пока все не...

— Соберутся и скажут причину своего отсутствия, — повторяют близнецы, болтая как ни в чем не бывало.

— И поскольку в прошлый раз от тебя не было ни слуху, ни духу…

Амелия проверяет время на своем телефоне.

— Двадцать минут.

— Несмотря на то, что все слышали громкий стук, доносившийся отсюда. — Люси скрещивает руки на груди и поджимает губы. — Какого черта вы делали?

Амелия фыркает.

— Ты должна знать лучше, чем Декс, что происходит в этом доме? Помнишь, какие здесь тонкие стены? Ты даже не можешь…

...Шептать так, чтобы кто-нибудь не услышал это через вентиляцию.

Они смотрят на нас, Амелия поднимает брови, а Люси постукивает ногой по покрытому ковром полу.

— Ну?

— Спускаетесь вниз или как?

Мы с Декстером смотрим им вслед, когда они беззаботно удаляются обратно в коридор, ни о чем на свете не заботясь. И то, что я говорила раньше о том, что обожаю их?

Да.

Забудьте.

Декстер

Дела идут все хуже и хуже, когда спускаемся по лестнице, мой кузен Эллиот ждет внизу, держась рукой за деревянную перекладину.

Он начинает говорить, как только близнецы уводят Дафну на кухню, за пределы слышимости.

— Господи, Декстер. — шипит Эллиот, хватая меня за руку в ту секунду, когда я огибаю лестницу в фойе. Он протаскивает меня через холл, загоняя в угол возле кабинета моего отца. — Ты серьезно трахал свою горячую подружку на вечеринке?

Я отмечаю «горячую» и «подружку», каталогизируя их в своем мозгу для использования в будущем. Разозлившись, я сердито смотрю на него.

— Почему ты вообще спрашиваешь меня об этом?

Эллиот хлопает меня рукой по плечу, издавая тихий свист. Я отмахиваюсь от него.

— Несколько причин. Первая: она выглядит действительно трахнутой. Или пьяной, а тетя Джорджия не подает алкоголь. Так что?

— Не мог бы ты, пожалуйста, перестать использовать слово «трахнутой», когда говоришь о Дафне?

Эллиот скрещивает руки на груди, довольный собой.

— Второе: я заметил, что ты не отрицаешь, что трахал ее.

Я качаю головой, отталкиваясь от стены, желая, чтобы он ушел.

Он не слушается.

— Третье: все слышали стоны. Признаю, было довольно жарко, и я получал от этого удовольствие, пока твой папа не включил стерео, а мама не издала тот странный смешок, который она делает, когда вот-вот сорвется с катушек.

Повернувшись к нему спиной, я иду на кухню, он тащиться за мной.

— Мы не занимались сексом в моей комнате, так что заткнись на хрен.

Он настроен скептически.

— Ну, тогда следовало это сделать. Боже, будь мужиком, чувак. Твоя подружка — горячая штучка. Что она в тебе видит, так это…

— Не твое дело, придурок. — Взволнованный женский голос прерывает меня сзади, пугая нас обоих. Я ожидаю, что Дафна встанет на мою защиту, когда поворачиваюсь на каблуках, но вместо этого обнаруживаю…

Близняшек.

Отлично. Больше драмы; как раз то, что мне нужно.

— Ты ведешь себя как настоящий придурок, — хмурится Люси. — Почему ты всегда такой осел?

Глаза Эллиота вылезают из орбит от их нецензурной брани. Я имею в виду — все разодетые в свои консервативные праздничные платья, они едва ли похожи на дальнобойщиков, на которых начинают походить.

— Какого черта, Декс, ты собираешься позволить ей — им — так разговаривать со мной?

Близняшки скрещивают руки на груди, и Амелия хмыкает.

— Ты вообще себя слышишь?

Люси смеется.

— Все, что нам нужно сделать, это вернуться на кухню и сказать тете Тори, что ты...

— Используешь ненормативную лексику и несешь всякую чушь о Дафне. — От меня не ускользнуло, что Амелия сама использует ненормативную лексику.

— Втаптываешь ее в грязь.

Девочки кивают.

— Если ты отпугнешь ее после того, как мы так усердно трудились, чтобы доставить ее сюда...

Люси делает режущий жест рукой по шее: ты мертв.

— Подожди. Откуда ты знаешь слово «втаптывать в грязь»? Извини, не могу удержаться от вопроса.

— Втаптывать в грязь? — Близняшки скрещивают руки на груди и закатывают прищуренные глаза, говоря одновременно. — Факультет английской литературы.

— Что это? — Эллиот допытывается.

Снова закатывание глаз.

— Продвинутый уровень.

Это заставляет меня задуматься. Потому что:

— Если вы на факультете английской литературы, зачем написали такое дерьмовое письмо Дафне, когда взломали мою электронку — знаете, что? Неважно. Не хочу знать. Господи, вы двое, умоляю, просто возвращайтесь на свою вечеринку.

Обе мои сестры стоят прямо, непоколебимо.

— Мы подождем здесь, пока ты его прикончишь. — Люси ободряюще кивает подбородком в сторону Эллиота.

Прикончу его?

— Ладно, крошечные крестные отцы, сбавьте обороты. Здесь не мафия.

Эллиот смотрит на меня с недоверием, все еще читающимся на его лбу. И жалостью.

— Черт возьми, они всегда такие?

Я хихикаю, хлопаю кузена по спине и веду его обратно на вечеринку.

— К сожалению, да.

Боже, я действительно люблю их.

Маленькие сумасшедшие чудачки.

Дафна

— Итак, приехали.

— Ага, точно. — Декстер постукивает ладонью по рулю, поглядывая в окно на мой дом. Маленькая лампочка на крыльце светится в темноте, освещая темно-серую входную дверь и очаровательного нарисованного снеговика, прислонившегося к кирпичной стене. Свет также отражается от линз его очков, из-за чего трудно прочитать выражение его лица.

Аккуратно заезжая на парковочное место перед моим навесом, я отстегиваю ремень безопасности, но не делаю ни малейшего движения, чтобы выйти из машины, когда он начинает парковаться.

Двигатель работает на холостом ходу.

Радио выключено.

— Уверен, что не хочешь пойти чем-нибудь заняться? Еще довольно рано.

Ровно девять часов воскресного вечера.

— Не чувствую себя обязанным продолжать этот вечерний фарс. — Его смешок сардонический и покровительственный. — Хотя я ценю твои чувства.

Фарс? Обязанным?

— Обязательным? Я думала, это свидание.

Декстер снова смеется, поправляя свои сексуальные очки в черепаховой оправе на переносице. Застегнутая на все пуговицы рубашка с воротником-стойкой выглядывает из-под его зимней куртки, и мой взгляд перемещается от его шеи к сильной линии подбородка.

Место, куда я хочу прикоснуться губами.

— Декстер, если Эллиот сказал что-то, что тебя расстроило, я...

— Позволь прервать тебя на этом месте. — Он поворачивается лицом ко мне с водительского сиденья. — Ничто — и я имею в виду ничто — из того, что говорит Эллиот, не расстраивает меня; он всегда что-то говорит, и я ничего не могу с этим поделать. Он не какой-то парень с улицы. Он член семьи. Так что, как бы мне ни хотелось набить ему морду, я не могу. Потому что моя бабушка обычно находится в соседней комнате.

Он взбешен, взволнован и пылок.

— Эллиот всегда был таким, и, слава богу, не только со мной. Он ведет себя как придурок и с нашим кузеном Джоном, и с маленьким Эриком, который на десять лет моложе его? Что за задница. Нельзя так поступать с ребенком. — Он разочарованно выдыхает. — В любом случае. Я бы с удовольствием встряхнул его, но никогда этого не сделаю, и в этом-то все и дело.

Ослиная задница. Придурок. Козел. Ссыкун.

О боже, почему это меня заводит?

Со мной что-то не так, я знаю. Возможно, у меня слишком давно не было секса, и я переживаю своего рода ломку, когда обыденные слова вызывают грязные, непристойные мысли.

Я наблюдаю, как слова и предложения слетают с красиво очерченных губ Декстера, но перестаю их слышать, настолько погружена в свои мысли. Настолько погружена в мысли о том, как он ведет меня внутрь и…

Моя голова склоняется набок, и я изучаю его.

Я поднимаю взгляд.

— Что это... за взгляд?

Черт, теперь он тоже изучает меня, но в его взгляде нет желания. Больше замешательство.

Я знаю, знаю, это позор! Но он такой добрый, терпеливый, милый и красивый, и он мне нравится, и я хочу... всего. Я хочу с ним всего.

Мне нужно знать, хочет ли он того же, но…

Боже!

— Почему бы мне не проводить тебя до двери?

По собственной воле моя голова кивает.

Хватаю сумочку с заднего сиденья его Ауди, пока он обходит вокруг, чтобы открыть дверь со стороны пассажира, я выхожу; одна нога за другой. Ставя одну ногу перед другой, мы неторопливо идем к входной двери.

Ключи в руке позвякивают в ночной тишине, но я не делаю ни малейшего движения, чтобы вставить их в замок точно так же, как Декстер не делает ничего, чтобы поцеловать меня. На самом деле, вместо того чтобы придвинуться ближе, его руки исчезают в карманах темно-синего пальто, засунутые внутрь в целях защиты. То ли от меня, то ли от холодного, промозглого воздуха –непонятно.

— Спасибо, что пригласил меня сегодня, несмотря на все это безумие. — Улыбка появляется на моих губах. — Твои сестры действительно нечто. Ты хоть понимаешь, как сильно они тебя любят?

— Конечно, знаю, как сильно они любят меня. Это их работа; я их брат.