В центре столицы, в большом храме Бога Солнца, зазвонили все колокола, хотя там не было никого, кто мог бы их зазвонить. Жители столицы со страхом смотрели друг на друга и на небо, прислушиваясь к звону колоколов. И хотя не было отдано ни одного приказа, один за другим люди опускались на колени и начинали молиться.

В забытом городе, обнесенном стеной, к северу от Запретных гор закончилось долгое проклятие, и время снова начало двигаться. Каменные тела людей начали крошиться, и ветер взметнул их пыль в небо. После вечного молчания их души наконец-то освободились.

Когда камни города вернулись в поток времени, они в одно мгновение превратились в пыль.

И все же среди них было одно дыхание жизни. На шерсти Стрелы Ветра появился блеск. Его грива вздыбилась, и он фыркнул. Освободившись из каменной тюрьмы, конь топнул копытами и огляделся в поисках маленького охотника, который привез его в это место.

Повернув нос к ветру, он искал запах дома. Солнце опустилось на небо. Ему нужно было найти своего молодого, но храброго наездника и убедиться, что с ним все в порядке.

Стрела Ветра ударил копытами и пустился в галоп прямо по пустым равнинам, где когда-то стоял обнесенный стеной город.

Старейшина устал. Его тело не поспевало за его пылким умом — обычная сетования старости. Он задремал за своим столом, положив Книгу Света рядом с головой.

Во сне он увидел вдалеке неизвестное место. Там пылал огромный свет, а внутри него клубилась темная форма, хотя ее очертания он не мог понять.

"Ты там?" позвала Онэ снаружи. Старец сидел прямо в своем кресле. Окно у его стола было освещено вечерним солнцем. Его взгляд упал на лежащую на столе Книгу Света, рядом с которой лежала его рука.

"Ты здесь? Это Тото!"

Старец выбежал из дома и сжал Онэ в объятиях. Ее обветренное красивое лицо было наполнено радостью, а по щекам текли слезы. "Тото проснулся!"

Рука об руку они побежали к дому, где лежал Тото. По улице бежали жители деревни, спрашивая, правда ли эта новость. Старейшина протиснулся сквозь них, держа жену за руку.

За простой деревянной дверью кто-то громко плакал — мать Тото. Он слышал, как братья и сестры Тото звали его по имени.

На дрожащих ногах старейшина шагнул внутрь.

Тото, уже не каменный, лежал на кровати, которую отец смастерил для него из дерева. Мать обнимала его. Тото вцепился в ее шаль, широко раскрыв глаза.

"Тото!" — позвал старейшина.

Щеки мальчика были впалыми, а губы сухими и потрескавшимися. Воздух, выходящий из его носа, был тонким и слишком слабым. Но его глаза искрились жизнью. "Старейшина, я… я…" Брови Тото опустились, а рот нахмурился. Его щека дернулась. "Простите, что не послушал вас".

Старейшина и мать мальчика крепко обнимали его, пока он плакал.

"Старейшина?" спросил Тото сквозь слезы. "Где Ико? Он ушел в замок? Он оставил меня? Я не хотел, чтобы он оставался один".

Слезы наполнили глаза старейшины. Обняв мальчика, он посмотрел на стоящую рядом с ними Онэ и увидел в ее глазах ту же убежденность, что и в своем сердце.

"Все в порядке, — сказал старейшина, положив руку на голову Тото. "Ико справился. Скоро он вернется. Домой".