Глава 5

Амалия

Сейчас

В ту секунду, когда мотоцикл заводится, я чувствую под собой его мощь. Это начинается с грохота, который проходит по моему телу, а затем, когда Малакай взлетает, я с силой прижимаюсь к нему, из моего горла вырывается громкий визг. Я совершенно напугана, и всё же, в то же время, адреналин, бегущий по моим венам, заставляет меня чувствовать себя живой.

Такой живой.

Мы едем всё быстрее и быстрее, огибая повороты, летя по прямым, и всё это время мои пальцы обвиваются вокруг его талии и проникают в его кожаную куртку. И я чувствую его запах. Всю мужскую силу. Он ездит на мотоцикле так, словно тот родился под ним. Он держит его так, словно это часть его души. Он с этим знаком. Это его дом.

Он продолжает ехать, пока, наконец, не замедляет ход и не останавливается, только я понимаю, что мы не в клубе, а в прекрасном парке. На заднем плане видны холмистые заснеженные горы, а густые пышные зелёные деревья простираются на многие мили. Малакай останавливает мотоцикл, соскальзывает и поворачивается ко мне. Я всё ещё сижу там, положив руки на сиденье, и смотрю на него.

Я на самом деле его не знаю, но я ему доверяю.

Я доверяла ему с того самого момента, как посмотрела в его зелёные глаза.

— Что мы здесь делаем? — спрашиваю я, как только снимаю шлем.

— Ты выглядела взвинченной. Знаешь, когда я взвинчен, я не хочу разговаривать с кучей незнакомцев. Подумал, мы могли бы приехать сюда ненадолго, пока ты не остынешь.

Я киваю, потому что для меня это звучит, как чертовски отличная идея. Я соскальзываю с мотоцикла, и мы идём пешком, пока не находим большой стол и стулья, сделанные из прекрасного дерева. Я сажусь с одной стороны, а он любезно садится с другой, чтобы я могла его видеть. Солнце скоро сядет, так что я знаю, что у нас не так много времени, и это немного разочаровывает.

Сидеть здесь с ним так приятно.

— Кажется, твоя мать... напористая.

Я мягко улыбаюсь.

— Можно и так сказать

— Она живёт с тобой?

Я качаю головой.

— Ты суровая, не так ли, дорогая? Как грёбаная закрытая книга, за исключением того, что все страницы накрепко склеены. Ты никому не доверяешь, да?

Я на секунду отвожу взгляд, чувствуя, как горят мои щёки. Неужели я такая плохая? Может быть, и так. Мне просто больше не нужно никаких суждений в моей жизни. Будет лучше, если люди просто не будут знать. Я оглядываюсь на него, но ничего не говорю. Я действительно не знаю, что я могу сказать, кроме как согласиться.

— Знаешь, хранить секреты взаперти — это вредно для здоровья. В конце концов, надо выпустить этих демонов поиграть.

Я слегка улыбаюсь.

— Я уверена, что демоны созданы не для игр, Малакай.

Он улыбается мне.

— Думаю, в этом ты, вероятно, права. Что ж, держи свою книгу закрытой, но наверняка есть что-то, чем ты можешь поделиться. Никто ничего о тебе не знает, позволь мне быть первым, кто узнает. Обещаю, что я настолько надёжен, насколько это возможно. Также обещаю, что у меня полно грёбаных демонов, так что ты не услышишь от меня осуждения.

Я смотрю ему в глаза и знаю, что он говорит правду.

— Я уверена, что это неправда. Ты не слышал о моих демонах...

— Ты когда-нибудь убивала кого-нибудь, милая?

Мои глаза расширяются, и на секунду я обдумываю свой ответ. Я могу сказать «нет», потому что я этого не делала, но разве отнять чью-то жизнь и лишить его возможности прожить её, не так же близко к убийству? Тем не менее, я дам ему честный и простой ответ.

— Нет.

— Тогда не могу сказать, что твои демоны хуже моих, потому что я убивал, и я поступал неправильно, и я совершал грёбаные глупости, но знаешь что? Я не плохой человек. Отнюдь нет. Люди лажают. Это заложено в нашей природе. Теперь я поделился этим с тобой, так что ты должна поделиться кое-чем со мной.

Я моргаю, глядя на него.

Он сказал это без паузы. Без стыда. Он говорил о своих демонах так, словно полностью контролировал их. Как будто он принял их и оставил в покое. Как бы я хотела говорить с такой уверенностью.

И всё же, справедливость есть справедливость.

И я очень долго ни с кем не говорила ни о чём, связанном с моей жизнью.

— Что ты хочешь знать? — спрашиваю я его.

Он изучает меня, зелёные глаза обшаривают моё лицо, прежде, чем опуститься к моим губам и прошептать:

— Что случилось с твоим слухом?

Я вроде как знала, что он спросит об этом, потому что это первое, о чём спрашивает большинство людей. Люди любопытны по своей природе, и когда вы говорите им, что с вами что-то не так, им нужно знать, как именно. Если вы говорите кому-то, что он мёртв, он должен знать, как это произошло. Это всегда нужно знать.

— Больше года назад я попала в автомобильную аварию, сильно ударилась головой, и машина тоже взорвалась. Моё внутреннее ухо было повреждено, одно из них разорвалось. Я перенесла операцию. Она помогла. Сначала я ничего не могла расслышать. Теперь я слышу слабо, если действительно прислушиваюсь. И я слышу какой-то фоновый шум.

Он кивает, скрещивая свои большие руки перед собой на столе.

— Они могут устранить это ещё как-нибудь?

Снова этот ужасный вопрос.

— Да, есть операция. Дорогая. Но они уверены, что она сработает.

— И ты не сделала её, потому что...?

Я смотрю на него и знаю, что он видит агонию в моих глазах. Мои слова вылетают прежде, чем я успеваю о них подумать.

— Потому что я этого не заслуживаю.

На мгновение мы оба замолкаем. Я, потому что я в ужасе от того, что сказала это вслух, и он, без сомнения, потому что он в шоке от слов, которые я только что произнесла.

— Должен спросить, и я понимаю, что ты не собираешься мне отвечать, но я всё равно спрашиваю... Какого чёрта ты сказала что-то подобное?

— Ты прав, я не буду тебе отвечать. Пожалуйста, мы можем забыть об этом?

Он пристально смотрит на меня, его глаза подобны двум языкам пламени, проникающим прямо в мою душу. Он может читать меня. Я вижу это по тому, как меняется выражение его лица, когда он изучает меня. С того момента, как он впервые встретил меня, он смог увидеть, насколько я сломлена. Большинство людей видят тихую, застенчивую девушку. Он посмотрел прямо мимо этого и увидел тьму, которую я держу в ловушке за своим взглядом.

Он видел её.

И он решил, что хочет завоевать её.

— Ничего, — говорит он, и хотя я не слышу его тона, я знаю, что он понизил голос, — ни одна грёбаная вещь, которую ты могла бы мне сказать, никогда не заставит меня смотреть на тебя по-другому.

А потом он оставляет всё как есть.

И моё сердце — о, моё сердце — осталось совершенно открытым и зияющим.

***

Малакай

Сейчас

Блядь.

Я хочу взять её за плечи и вытрясти весь страх, затаившийся в её глазах.

В своё время я видел повреждённых, чёрт возьми, я был чертовски повреждён, но я никогда не видел, чтобы кто-то боялся говорить. Есть причина, по которой она скрывает свою историю за большой грёбаной стеной. Я просто не знаю, в чём эта причина. Она носит чувство вины, как костюм, обёрнутый вокруг неё, закрывающий её изнутри.

Но из-за чего у такого чертовски чистого и красивого человека может быть столько чувства вины?

Её пальцы сжимаются на моей куртке, чуть плотнее натягивая её на моё тело, когда мы подъезжаем к клубу. Повсюду есть люди. Никогда до этого момента не задумывался, насколько это может быть сложно для неё. Быть окружённой незнакомцами, и не просто незнакомцами, а байкерами. Их было очень много. И старухи (прим. перев. — так называют жён байкеров). И клубные шлюхи. И всё остальное, что забредёт сюда и присоединится к вечеринке.

Я не выпущу её из виду. Но ей не обязательно это знать.

Я останавливаю свой байк и жду, пока Амалия нерешительно слезет. Она смотрит на меня, снимая шлем с головы, и её голубые глаза полны тревоги. Она, чёрт возьми, самое красивое создание, которое я когда-либо видел. Такая чертовски мягкая. Такая чертовски нежная. Её тёмные волосы, которые раньше были идеальными, теперь растрепались из-за шлема. Недолго думая, я протягиваю руку, высвобождаю прядь и заправляю ей за ухо.

Она ахает, и мои глаза встречаются с её.

Она выглядит испуганной, глаза широко раскрыты, красивые мягкие губы приоткрыты, щёки порозовели. Джинсы, которые на ней надеты, облегают её задницу, как чёртова перчатка, и я не раз позволял своему взгляду задерживаться на ней. Амалия крошечная, даже миниатюрная, но у неё мягкие изгибы. Нежный поток, который делает её тело похожим на чёртову дорогу, на которой я хочу исследовать каждый дюйм.

Она не похожа на большинство девушек, к которым я прикасаюсь.

В ней есть эта невинность, которая притягивает тебя. В ней нет ничего грубого.

Это чертовски невероятно.

— Готова? — спрашиваю я её, и её взгляд мечется по сторонам, останавливаясь на чём-то.

Я слышу смех Скарлетт ещё до того, как вижу её. Я поворачиваюсь и смотрю в том же направлении, чтобы увидеть Скарлетт, окружённую людьми, которые, без сомнения, заискивают перед ней. Она невероятна, я иногда забываю, с кем Маверик водит компанию. Она стала такой же, как любой другой участник, только это не так. Она Скарлетт Белл.

— Хочешь присоединиться к фанатской вечеринке? — спрашиваю я, когда Амалия оглядывается на меня.

Она кивает, и мы подходим к группе членов клуба и их жён, в основном это их жены, падающие в обморок рядом со Скарлетт. Она подписывает что-то, отвечает на вопросы и улыбается той улыбкой, которая покорила сердца Америки. Закончив, она поворачивается, и её улыбка слегка увядает. Она тоже несёт на своих плечах тяжесть всего мира. Но она знает, как сделать мужественное лицо.

— Амалия!

Она подбегает и заключает Амалию в объятия.

— Мне было интересно, куда ты подевалась, — говорит она своей подруге, затем переводит взгляд на меня. — Вы двое опаздываете.

Я бросаю взгляд на Скарлетт, и она мило улыбается.

— Мы сделали крюк, — бормочу я. — А теперь выпьем чего-нибудь. Покажи Амалии окрестности.

Обе девушки наблюдают за мной, когда я поворачиваюсь и захожу в здание клуба. Как только я вхожу, Кода оказывается рядом со мной.