— Готова ехать, дорогая?

Я киваю и направляюсь к двери. Я делаю один шаг вперёд, и мама берёт меня за руку. Я поворачиваюсь к ней и смотрю в её широко раскрытые глаза. Она переводит взгляд с Малакая на меня, потом снова на него. Наконец, внимательно посмотрев на него в течение минуты, она встречается со мной взглядом.

— Ты никуда не поедешь сегодня вечером.

— Мам, — говорю я, похлопывая её по руке, которую она держит на моей. — Я в безопасности. И я ухожу.

— Ты не можешь этого сделать, — говорит она, бросая на меня взгляд, который говорит: «Ты знаешь, о чём я говорю».

Кейден.

Всегда Кейден.

— Я могу это сделать, пожалуйста, не устраивай сцен.

— Если ты уйдёшь, Амалия, я буду так горько разочарована в тебе.

Я устала от этих слов.

Все разочаровались во мне. Все разочарованы моим присутствием. Я так чертовски устала от того, что всегда чувствую себя занозой у всех в боку. Я собираюсь открыть рот и сказать, что именно, я не знаю. Может быть, договориться с ней, чтобы она отстала от меня. Может быть, я поспорю с ней, потому что устала от этого. Я никогда не узнаю, что сорвалось бы с моих губ, потому что жёсткая рука касается моего плеча, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Малакая, стоящего позади меня и пристально смотрящего на мою мать.

Я читаю каждое слово, слетающее с его губ.

— Я вас не знаю, не утверждайте, что знаете. Что я точно знаю, так это то, что ни одна женщина никогда не должна разговаривать со своей дочерью так, как вы только что говорили со своей. В последний раз, когда я проверял, она взрослая девчонка. В последний раз, когда я проверял, это означало, что она могла делать всё, что ей заблагорассудится. Использование эмоционального шантажа — это не поступок хорошей матери. Как я уже сказал, я вас не знаю, да и не хочу знать, но я знаю её, и простите меня, мэм, но она грёбаный ангел. И я забираю её с собой. Доброй ночи.

Не давая моей матери возможности ответить, он обхватывает меня рукой за талию и прижимает к себе, а затем мы направляемся по дорожке к его... мотоциклу. Я смотрю на Малакая и останавливаюсь, но это его ни в малейшей степени не останавливает. Он не даёт мне шанса сразиться с ним и сказать ему «нет». Он хватает шлем с сиденья, разворачивается и натягивает его мне на голову.

Потом он забирается на байк и смотрит на меня.

Он не принимает «нет» в качестве ответа.

Я поворачиваюсь и смотрю на свою мать, которая в ужасе смотрит на нас.

На самом деле - это был выбор.

Впервые за столь долгое время у меня есть выбор.

Итак, я поворачиваюсь и забираюсь на мотоцикл.