Глава 19 "Настоящее"

Нахожу Панси на Фейсбуке. Надеюсь найти на фотографиях Гарри или ублюдка Драко. Мне интересно, выложила ли она фотографии со дня рождения Драко. Нужно выяснить был ли там Гарри. Это глупо, твержу я себе. У Драко же есть муж. Не может такого быть, чтобы Гарри был приглашен. Но я все равно просматриваю все фотографии и вижу только фотографии Драко. Кто-то сделал снимок момента, когда он только вошёл и его ожидал сюрприз. Я фыркаю, пока перелистываю фотографии. Драко обнимает Ноя, Драко смеется с Панси, Драко задувает свечи, Драко стреляет в кого-то из водяного пистолета, Драко сталкивают в бассейн...

На самой последней фотографии Драко открывает подарок. Он сидит на стуле, а на коленях у него лежит открытая коробка. Выражение его лица, какое угодно, но не счастливое. Смотрю на коробку, пытаясь разглядеть, что в ней, но мне удается увидеть только фольгу голубого цвета. Панси подписала фотографию: «Не догадываешься от кого это?».

С подозрением изучаю коробку. Что же там внутри, что у него такое перепуганное выражение лица? Продолжаю листать фотографии дальше, но ни на одной из них Драко больше нет. Словно он испарился, после того, как открыл подарок. Откатившись на стуле от стола, отправляюсь на поиски Сэма и обнаруживаю его в детской, где он складывает белье. Гарри забрал ребенка, но Сэм все равно приходит, помогает мне.

— Ты ведь был на той вечеринке?

— Какой вечеринке? — он открывает комод, складывает туда стопку ползунков и закрывает его, даже не взглянув на меня.

— На вечеринке в честь Драко, — он переводит взгляд с моих скрещенных рук на мою ногу, которой я нервно постукиваю по полу.

— Я не собираюсь подкармливать твои склонности к преследованию.

— Что было в голубой коробке, которую открыл Драко?

Сэм смотрит мне в глаза.

— Как ты узнала об этом?

— Фейсбук...

Сэм изумленно качает головой.

— Я не знаю. Коробка была без открытки. Он только заглянул в неё и ушёл в дом. Я больше не видел его после этого. Скорее всего, Ной увез его домой.

— А что случилось с коробкой?

— Думаю, Панси забрала её.

Хватаю его за руку.

— Спроси у неё.

Он освобождается из моей хватки.

—Нет.

— Конечно, ведь Драко не пытался разрушить твою жизнь.

Направляюсь в гостиную, когда слышу слова, которые он кричит мне в след.

— Судя по тому, что я слышал, он спас твою.

Резко разворачиваюсь и бросаю на него злой взгляд Поверить не могу, что он только что сказал это. Меня тошнит, просто тошнит от того, что меня вынуждают чувствовать благодарность к этому хитрому ублюдку за то, с чем справился бы любой. Я могла нанять любого адвоката, которого захотела бы. Драко же мне навязали.

— Тебе Панси это рассказала?

Сэм убирает последнюю чистую бутылочку в шкаф и смотрит на меня.

— Так это правда? Он взялся тебя защищать и выиграл дело?

— Ради всего святого! Это его работа.

— Мне кажется, что ты любишь не к тех, кого следовало бы.

— Что ты имеешь в виду? — выпаливаю я.

— Ну не знаю. Ты всегда любила своего отца, хотя он, вообще не замечал тебя. Позже ты оттолкнула собственного ребёнка, словно это из-за неё у тебя одни неприятности.

— До конца дня можешь быть свободен.

Сэм приподнимает брови.

— Тогда увидимся в понедельник.

Я не провожаю его, когда он уходит. Вместо этого иду проверить Эстеллу, но вспоминаю, что её нет. Последнее время я часто делаю это, ожидая, услышать или увидеть ее, когда вхожу в детскую. Но я совсем не чувствую облегчения, от того, что не вижу её...

А что я чувствую? Ненавижу это все. Я совсем не хочу думать о своих чувствах.

Направляюсь к холодильнику и вытаскиваю пакет с фасолью. Несколько секунд взвешиваю пакет в руке, а затем неожиданно бросаю его обратно.

Схватив ключи от машины, бегу в гараж. В гараже сажусь в машину и выехав со двора, еду вниз по улице.

Остановившись на парковке возле супермаркета, я чувствую себя потерянной. Потерянной и очень злой. Не теряя ни минуты, захожу в магазин и хватаю корзинку, направляясь в кондитерский отдел. Опустошаю полку с изюмом в шоколаде и добавляю в корзину конфет. Когда я выкладываю всё это на ленту, парнишка, который стоит за кассой, смотрит на меня удивлённо.

— Это всё?

— Это всё, — выкрикиваю я. — Если только вы не хотите продать мне новую жизнь.

Рассчитавшись, хватаю свои покупки и бегу к машине.

Первое, что я делаю, когда возвращаюсь домой — освобождаю морозилку от овощей. Вскрываю пакет за пакетом и высыпаю всё в мусорное ведро, напевая что-то себе под нос. Делаю глоток водки прямо из бутылки, сбрасываю туфли и открываю коробку изюма с шоколадом. И пусть все катятся к чёрту. Ем сладости, пока меня не начинает тошнить. В два часа ночи звоню Гарри. Когда он, наконец, отвечает, его голос звучит сонным.

— Чего ты от меня хочешь, Джинни? — спрашивает он.

— Хочу обратно своего ребенка, — жую конфеты и жду ответа.

Он молчит секунд десять.

— Зачем?

Я фыркаю.

— Потому что, хочу, чтобы она знала, что есть конфеты ночью, это нормально.

— Что? — его голос звучит удивленно.

— Не «чтокай». Верни мне ребенка. Завтра же утром, — и вешаю трубку.

Хочу своего чертового ребенка. Хочу своего ребенка.

Раскачиваюсь из стороны в сторону после разговора. Что со мной не так? Я кажусь себе жалкой. Ненавижу себя за это.

Как изюм в шоколаде смог внести такую ясность в мои мысли? Конечно же, это не изюм в шоколаде. Я прекрасно понимаю это. Об этом мне что-то говорил Сэм. Единственный человек, на самом деле заслуживающий моей преданности и любви — маленькая девочка, которую я родила. Но все равно, я не могу собрать воедино все чувства к ней. Открываю ноутбук и ищу в интернете информацию по постродовой депрессии. Читаю о симптомах, кивая сама себе. Да, наверняка, у меня депрессия. Не может быть, чтобы я была настолько плохим человеком. Мне нужно начать принимать лекарства. Со мной определенно что-то не так.

Утром Гарри привёз мне мою девочку. Прижимаю её к груди и, уткнувшись носом в её головку, делаю глубокий вдох. Он стянул копну ее рыжих волос розовой резиночкой. Посмотрев на ее клетчатое платье, бросаю на него неодобрительный взгляд.

— Зачем ты одеваешь ее как Мэри Поппинс? — спрашиваю я кисло. Он ставит сумку с ее памперсами и детское кресло у двери, и собирается уходить.

— Гарри! — кричу я ему. — Останься. Пообедай с нами.

— Не могу, у меня дела, — он замечает разочарование на моем лице и продолжает уже более мягко. — Может быть в другой раз?

Чувствую себя так, будто мне залепили пощечину.

Захлопнув дверь ногой, несу Эстеллу в детскую. Снимаю с нее платье Мэри Поппинс. Она пускает пузыри и дрыгает ножками, будто рада освободится от него.

— Ага, — воркую я. — Если позволишь папе одевать тебя так в школе, то вряд ли у тебя получится завести друзей..

Она улыбается.

Я зову Сэма. Слышу его тяжелые шаги, пока он быстро взлетает по лестнице.

— Чт...? — с трудом говорит он, задыхаясь.

— Она улыбается! — я хлопаю в ладоши.

Он заглядывает мне через плечо.

— Эстелла уже давно умеет улыбаться.

— Но раньше она не улыбалась мне, — возражаю я.

Он смотрит на меня так, будто у меня выросла вторая голова.

— Вау, — говорит он. — У тебя появилось сердце, и для этого понадобилось всего семь коробок изюма в шоколаде.

Я краснею.

— Как ты узнал?

— Ну, начнем с того, что я вынес утром мусор.

Молча одеваю дочь в более модный наряд. Похоже, что я одеваю осьминога — все ее конечности двигаются одновременно.

На следующий день, я опять ем изюм в шоколаде и снова смотрю Риту Скитер. Сэм застает меня врасплох и смеётся.

Он складывает белье — он все время складывает белье.

— Ты никогда не устаешь складывать бельё?

— Устаю. Но это моя работа.

О да.

Закидываю в рот еще изюма и смотрю на экран телевизора, звук которого выключен.

— Сэм?

— Хмммм?

— Что было в коробке, которую открыл Драко на вечеринке?

Он встряхивает одеяльце и умело складывает его в маленький квадрат.

— Тебе какое дело?

— Что если она была от Гарри? — тихо спрашиваю я.

Сэм не смотрит на меня.

— Панси так и сказала, — говорит он. — Но я не знаю, что там было, так что не спрашивай.

Пихаю в рот еще одну пригоршню изюма в шоколаде и притворяюсь, будто прикусила язык, чтобы скрыть слезы, подступившие к глазам.

— Джинни, — говорит он, — это нормально, если тебе больно. И кстати, если ты планируешь сделать карьеру в театре — лучше не делай этого.

— Зачем Гарри покупать подарок для него?

Сэм не отвечает.

— Я собираюсь попросить Гарри вернуться домой, — говорю я быстро, и смотрю ему в глаза, чтобы увидеть его реакцию.

— Плохая идея.

— Почему?

Сэм вздыхает.

— Не думаю, что он готов. Гарри из тех парней, у которых есть четкий план.

— Что это значит?

Сэм почесывает затылок, будто ему неуютно.

— Что тебе известно? — прищурившись, спрашиваю я.— Ты же гей! Тебе не дано понимать мужчин по-настоящему.

Он качает головой.

— Ты самая неприятная женщина, которую я когда-либо встречал. И я вовсе не гей.

Смотрю на него удивлённо.

— В каком смысле?

Он смущенно пожимает плечами.

— Я сказал тебе, что я гей, чтобы ты не клеилась ко мне.

Быстро моргаю. Он же не серьезно?

— С чего ты взял, что я захочу клеиться к тебе? Фу, Сэм! Поверить в это не могу!

Он вздыхает.

Все мужчины, никчемные лжецы. Мне следовало догадаться, что он не гей. Я же ни разу не видела, чтобы он заглядывался на Гарри, а ведь Гарри чертовски хорош.

Позже звоню Гарри.

— Сегодня вечером, когда ты приедешь за Эстеллой, ты не мог бы ненадолго задержаться? Мне надо с тобой поговорить.

Он долго молчит, а затем выдает:

— Да, мне тоже надо с тобой поговорить, — чувствую, как во мне вспыхивает надежда.

— Хорошо, договорились. Попрошу Сэма сегодня немного задержаться.

Слышу, как он вздыхает.

— Хорошо, Джинни. Увидимся вечером.

И он отключается.