4

4

Кристиан

Я проснулся как раз вовремя, чтобы увидеть полоску утреннего света, пробирающуюся в комнату. Мое сердце бешено колотилось от этого кошмара. Только вчера это не было кошмаром. Только вчера утром меня выписали из психиатрической лечебницы. Эти крики из соседних комнат. Они, блядь, засели у меня в голове, как навязчивая мелодия на повторе.

Слышать это в течение пяти лет было далеко не так мучительно, как просыпаться от этих воющих визгов, наполняющих мои уши до такой степени, что казалось, они вот-вот взорвутся от напряжения.

Сев, я внезапно переключил внимание на дверь. Та, которая впускала меня в свою комнату бесчисленное количество раз. Вайолет цвет.

Мысли о ночном кошмаре улетучились, когда я выскользнул из кровати и направилась по деревянным половицам. Когда я подошел к двери, мое сердце снова заколотилось, когда я взялся за прохладную ручку. Всего несколько часов назад она целовала меня, и монстр во мне сдался. На вкус она была такой мягкой и сладкой, даже лучше, чем я представлял себе в своих мечтах. Ее соски уже были твердыми, когда я перекатывал их между пальцами, страстно желая попробовать на вкус.

Все, что мне нужно было сделать, это разорвать на ней платье, как того и хотел зверь во мне, и я бы овладел ею прямо там, на этом пианино, позволяя ее стонам эхом разноситься по всему дому. Но наша семья уже была испорчена не одним способом. Последнее, что мне нужно было сделать, - это поддаться глупым девичьим фантазиям Вайолет. Было бы так плохо сдаться?

Люди говорят о том, что слышат голоса в своей голове, но тот, что звучал в моей, был ненормальным. Он никогда не переставал говорить. Как будто у него был свой собственный разум, и прошло всего лишь время, прежде чем голоса взяли полный контроль.

С трудом сглотнув, я расслабил пальцы на ручке, отвернулся и вместо этого направился в душ.

Горячая вода обжигала мою кожу, притупляя мои мысли, эффект был похож на действие лекарств, которыми нас насильно пичкали в психушке. Те самые, которые заставляли вас чувствовать внутреннюю эйфорию и утихомиривали сводящие с ума голоса.

На секунду я задался вопросом, слышала ли Вайолет тоже голоса. Те, кто умолял об освобождении, те, кто жаждал убийств и насилия. Однажды я попытался вырваться из этой адской тюрьмы. Я крепко вцепился зубами в шею охранника и разорвал ее, позволив крови хлынуть и забрызгать мое лицо. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы осознать, что я сделал, а затем ужас отразился на его лице, когда он прижал руки к горлу в слабой попытке остановить кровь. Моим наказанием был месяц одиночного заключения, в голом виде, и первые две недели меня должны были морить голодом.

Выключив струи, я вышел из душа и вытерся, прежде чем одеться в старые темные джинсы и темно-серый свитер.

Теперь, когда я вернулся, я подумал, что начну с того, что наведу здесь кое-какой порядок. Во-первых, Джудит, с сегодняшнего дня здесь больше не главная, и я не знаю, что я пропустил с тех пор, как меня не было, но я намеревался это выяснить. Переживала ли Вайолет все еще эти провалы в памяти и помнила ли она вообще что-нибудь до того, как меня забрали? Мне нужно было знать, помнила ли она о том, что сделала, или она действительно похоронила эту тьму так глубоко внутри себя, что полностью забыла обо всем этом.

Прежде чем выйти из своей комнаты, я натянул сапоги и брезентовую охотничью куртку. В остальной части дома было тихо, и большая его часть была погружена в темноту, поэтому я предположил, что и Джудит, и Вайолет все еще спят.

Я вышел из дома через заднюю дверь. По жемчужно-белому небу плыли темные тучи. Я не могу вспомнить, когда в последний раз солнце светило так ярко, что обжигало мою кожу. Но я все равно предпочитал холод, так что это меня не беспокоило.

Следы вчерашнего шторма виднелись на полях, которые блестели от блестящих капель воды. Воздух был холодным и тяжелым от запаха влажной земли, в то время как серо-голубая пелена тумана мягко стелилась по более глубоким частям долины, исчезая в густых зарослях сосен.

Когда мои глаза блуждали, я сразу же нашел то, что искал. Маленькая охотничья хижина стояла на холме, прямо под домом. Я не терял времени даром, спускаясь с холма, слыша хлюпающий звук грязи, травы и воды при каждом моем тяжелом шаге.

Добравшись до хижины, я быстро осознал, что это уже не то, что было, когда я был моложе. Хижина, которая по большей части прогнила снаружи, по бокам заросла высокой травой, а маленькие квадратные окна были грязными и залеплены запекшейся грязью.

Поднимаясь к входной двери, я обошел полусгнившую на вид ступеньку. Когда я был моложе, мы с Вайолет часто приезжали сюда летом. Особенно когда наш отец был в одном из своих плохих настроений. Мы бы спрятались здесь и рискнули подвергнуться избиению позже тем же вечером. Это было лучше, чем находиться рядом с ним, когда он был по-настоящему зол. А когда он злился, у него была склонность все ломать. Как шею нашей собаки. Это было наказанием для меня, потому что я не успевал на свои занятия, а он не мог этого допустить. Я вспомнил, как Вайолет плакала в ту ночь, когда я хоронил Кит. Она плакала так сильно, что я успокаивающе погладил ее по спине и пообещал, что с Кит все в порядке и она в лучшем месте. В конце концов она подняла на меня взгляд, ее голубые глаза покраснели и расширились, словно проверяя, не лгу ли я, и я уверенно кивнул, мое сердце учащенно забилось. Я очень рано понял, что никогда не смогу показать ей ни малейшего признака слабости. Она была слабой, а я собирался стать сильным.

Дверь в хижину не поддавалась, поэтому я надавил на нее плечом и надавил достаточно сильно, чтобы она наконец распахнулась, а вокруг меня образовалось тяжелое облако пыли.

В дальнем углу хижины стояла старая дровяная печь, а камин был заполнен золой и почерневшими кусками дерева. Гниль и сырое дерево наполняли воздух своим гнилостным зловонием.

Обернувшись, мой взгляд упал на старую стойку для оружия, за которой я сюда пришел. Охота на дичь была тем, чем мне нравилось заниматься. Протянув руку, я схватил помповый пистолет Remington 870. Это был дробовик 12-го калибра. Просто тяжесть этого предмета в моих руках снова заставила меня почувствовать себя прежним. В нескольких футах от стойки с оружием стоял маленький темный шкаф с открытыми дверцами, которые едва свисали с петель.

На одной из полок стояла коробка с патронами. Я смахнул тонкую паутину и полез в коробку, прежде чем схватить пригоршню патронов и распихать их по карманам своей брезентовой куртки.

Бросив последний взгляд на хижину, я обошел ее, пространство казалось почти слишком маленьким для моего гораздо более высокого и худощавого телосложения. А потом я ушел.

В это время года в зарослях шиповника и болотах, окружающих поместье, должно быть полно дичи.

Больше всего я любил охотиться на кроликов. Они были маленькими и быстрыми и обеспечивали вам хорошую игру в прятки. Убивать их было еще веселее в конце погони.

Я дышал через нос, когда мои ботинки давили куски сухого дерева и траву. Краем глаза я увидел, как он пошевелился. Медленно повернувшись, я подождал, сделал медленный глубокий вдох, холодный воздух наполнил мои легкие, и терпеливо наблюдал. Маленький кустарник в нескольких футах передо мной снова зашевелился, и я почувствовал, как мои губы раскрылись шире, когда я понял, что моя цель была прямо там. Я сохранил свою позицию и наклонил голову влево, и тут оно выскочило из кустарника. Знакомый белый цвет под хвостом. Его нос сморщился, когда он принюхивался к воздуху, его темные глаза-бусинки высматривали каких-либо хищников. Он даже не заметил меня.

Сунув руку в карман, я вынимаю несколько патронов и заряжаю курок "Ремингтона", который издал щелкающий звук, достаточно громкий, чтобы насторожить кролика. Мои глаза метнулись вверх, и я увидела, как кролик прыгнул вперед, принюхиваясь к воздуху. Стараясь снова не потревожить кролика, я перевернул "Ремингтон", убедившись, что спусковая скоба направлена прямо вверх, а затем по одному вставил патроны в патронник и вставил их в магазинную трубку. Я снова перевернул его, нажал на спусковой рычаг и потянул назад. Затвор вернулся назад, и первый патрон из магазина выскочил наружу. Я продвинул действие вперед, а затем прицелился в свою цель, которая стояла именно там, где мне было нужно. В нескольких футах от меня, водит носом, исследуя воздух.

Кролик медленно двинулся вперед, и я тоже. Мой палец нажал на спусковой крючок, а затем я почувствовал удар "Ремингтона", когда он выпустил патрон, и на секунду мне показалось, что я промахнулся, но пуля попала кролику прямо в голову.

Мгновенное убийство. Мне не нравится, что здесь так чисто. Я ценю, когда в этом замешано больше крови. Я опустил руку с "Ремингтоном" и двинулся вперед, туда, где неподвижно лежало животное. Я прижал его ботинком и убедился, что он мертв, поэтому я наклонился и схватил его за теплые ушки, из раны на его маленькой головке потекло немного крови, прежде чем направиться обратно в дом. В мире не было лучшего ощущения, чем после небольшого убийства, совершенного утром. Держу пари, это было бы охуенное зрелище: Джудит в полях, а я гоняюсь за ней с "Ремингтоном". Но, может быть, я бы не стал убивать ее из "Ремингтона". Я бы, наверное, просто вывел ее из строя, раздробив ей голени, а потом отошел бы в сторону и смотрел, как она уползает от меня. Я приберегу эту мысль на другой день. Посмеиваясь про себя, я пинком распахнул заднюю дверь на кухню и бросил свежего кролика на деревянный стол.