1

Вайолет

Мне было тринадцать, когда мама покончила с собой. Я думала об этом почти каждый день, но сегодня я думала об этом более напряженно. Воспоминания, которые я отчаянно подавляла, по какой-то причине всплыли на поверхность, и я была вынуждена вспомнить яркие детали. Сильный хлорный запах отбеливателя, который она выпила из бутылочки с моющим средством, и ее мертвые голубые глаза. Я нашла ее одну на цокольном этаже. Мертвую. Холодную. Я помню ощущение ее мертвенно-бледной кожи, когда я сидела рядом с ней, заправляя ее спутанные волосы за ухо. Лампа наверху мигнула, и я почувствовала что-то теплое и липкое на своих пальцах. Когда я оттянула их назад, они были испачканы малиновым. Я не знаю, откуда взялась кровь, но у нее на лбу и на затылке было темное пятно засохшей крови. Может быть, она упала. Я мало что помню о том дне. Я просто помню, как нашла ее.

Скрестив ноги, я сделала глубокий вдох. Стояла осень, и первая из многих грядущих бурь уже окутала Колумб своим смертоносным запахом. Сотни акров травы в поместье Осборнов были усыпаны размокшими васильковыми цветами. Это было одновременно прекрасное и удручающее зрелище. Запах свежего дождя. Мне нравился стойкий запах воздуха после грозы. Там было чисто и холодно. Большую часть своих дней я проводилах на улице или в лесу, где мне казалось, что я могу быть самим собой, затерявшись под кронами сосен, которые поднимались высоко в небо, их колючие сосновые иглы царапали мои руки.

Штормы пугали людей. Меня это тоже пугало, особенно когда мой мучитель входил в мою комнату. Он любил дожидаться ночей, когда начинался шторм, потому что тогда никто не мог услышать моих криков. Крики, которые ему нравилось слышать, когда он осквернял меня ужасающими способами.

Но я научилась находить успокоение в безмятежности после угрожающих раскатов грома и завывания ветра, которые напоминали мне о призраках, путешествующих по равнинам в поисках человеческой плоти, чтобы утащить ее обратно в ад.

—Вайолет!

Повернув голову, я посмотрела вверх по склону и увидела тетю Джудит, стоящую там в своем желтом дождевике. Она жила в нем почти каждый день, потому что ненавидела холод и дождь. Конечно, она ненавидела это. Не то чтобы она хотела жить здесь по собственному выбору. Это место хранило ужасные воспоминания почти в каждом уголке и расщелине, которые только можно было найти. Люди в школе много насмехались надо мной из-за поместья Осборнов и нашей семьи. Что мы были странными и не в себе. Возможно, это было правдой. Когда они заталкивали меня в кабинку туалета, чтобы пнуть в живот или написать что-то вроде "шлюха" перманентным маркером у меня на руках, я часто думала о том, чтобы выколоть им глаза или разбить дыхательные пути, чтобы прекратить их издевательский смех.

Смерть меня не пугала. Не так сильно, как было бы раньше. Но когда тебя годами пытали и ты, наконец, принимаешь смерть как единственное спасение из этого ужасного мира, ты становишься бесстрашной. Я дотронулась до шрамов на своем запястье. Какие-то новые, какие-то старые, но все они вырезаны лезвием.

Моей семье принадлежала половина города, и за все свои восемнадцать лет я никогда не знала ничего другого, кроме этого. Сбежать было невозможно. Кроме того, куда бы я пошла? Большинство членов нашей большой семьи либо умерли, либо полностью сменили свои имена, не желая больше иметь ничего общего с фамилией.

Земли, принадлежавшие моей семье с середины 17 века, раскинулись на сотни акров, а поместье окружал темный зловещий лес. Поколения и не одно поколение Осборнов до нас, у каждого своя темная, извращенная жизнь. Все они были похоронены прямо здесь, на нашей территории, в мраморном мавзолее нашей семьи. Возможно, однажды меня тоже похоронят здесь. Это была семейная традиция.

Сам дом — прекрасный образец готики в стиле греческого возрождения - трижды перестраивался. В нем было шестнадцать спален — только десять были полностью отреставрированы — и четыре разных крыла с лабиринтом залов, кладовых и потайных комнат.

—Вайолет! Она снова закричала, как будто я плохо расслышала ее в первый раз.

Я взглянула на свои оксфорды и глубоко погрузила их в мягкую черную грязь, прежде чем встать и провести рукой по своему черному клетчатому платью. Я уставилась на серебристую стену тумана, которая поднималась над полевыми цветами на акрах полей впереди, уходя вглубь леса.

На лице тети Джудит застыло хмурое выражение когда я взобралась на холм и приблизилась к тому месту, где она стояла. Не дай бог, если она когда-нибудь проснется однажды утром без гребаного хмурого выражения лица. Я была бы удивлена, если бы она одарила меня каким-нибудь другим взглядом. Она совсем не походила на моего отца с ее обвисшими розовыми щеками, круглыми глазами и тонким ртом. В ней не было ничего выдающегося. Трижды была жената и дважды овдовела. У нее не было ничего, что напоминало бы Осборна. Ни наши чернильно-черные волосы, ни бледная кожа, ни глубоко запавшие голубые глаза, ни даже наши идеальные орлиные носы и тонкие скулы. Она не была очень красивой женщиной и не обладала яркой индивидуальностью. Я ненавидел ее.

—Твой брат здесь, - было все, что она сказала, прежде чем развернуться и поплестеть обратно к дому.

Тихий вздох сорвался с моих губ. Мое сердце заколотилось от ее слов, и впервые за много лет я почувствовала внутри себя что-то, кроме смерти. Он был здесь. Кристиан. Мое сердце дрогнуло. Тетя Джудит произнесла это так вяло, но она не поняла. Никто, возможно, не смог бы понять ту связь, которую разделяли близнецы. Связь, которая связывала нас в детстве, сделала нас неразлучными. Это было до того, как все было разрушено и наша семья распалась навсегда. Прежде чем я поняла, что происходит, мои ноги двинулись вперед, а затем я пустилась во весь опор, жадно вдыхая холодный воздух и взбираясь на холм так быстро, как только могли идти мои ноги. Кристиан. Его имя заполнило мои мысли. Это было единственное, о чем я могла думать.

Я так крепко сжала в руке голубой цветок, который держала последние полчаса, что, дойдя до задней двери особняка, посмотрела вниз и увидела, что моя ладонь испачкана его синим пигментом.

Я уронила цветок на землю и вошла в дом через высокие, обитые темным деревом двери, которые были широко распахнуты. Мои руки немного дрожали, когда я нервно вздохнула.

Полы из черного дуба заскрипели, когда я поспешила через столовую. Тетя Джудит убила бы меня за то, что я оставляла за собой грязные следы, но мне было все равно. Мне было все равно, потому что он был здесь.

Тяжело дыша, я вошла в прихожую, приглаживая свои длинные черные волосы, которые я не расчесывала целую вечность. Я почувствовала острую веточку в своих густых локонах, поэтому вытащила ее и держала на ладони.

Тетя Джудит зависла у приоткрытой гигантской темно-зеленой двери, но отступила, когда я приблизилась к ней. У меня внезапно пересохло в горле, а в груди возникло странное трепетание. Он был здесь.

Это было почти нереально.

—Вайолет, - обращалась ко мне тетя Джудит, но я больше не могла ее слышать, так как заглушала окружающий мир.

Сначала я увидела его левую руку. Длинные бледные пальцы с фиолетовыми синяками на них. Постепенно я обвела взглядом его высокую фигуру, пока не уставилась прямо в его левый глаз. Другая половина его тела была скрыта дверью. Крепко ухватившись за дверь, я распахнула ее, мое нетерпение взяло надо мной верх. Моя вторая половинка.

—Кристиан, - едва слышно прошептала я.

Под его прекрасными синевато-синими глазами залегли тени, как будто он не спал целую вечность, как и я. Мои глаза блуждали по его изменившимся чертам. Пять лет. Только мне показалось, что прошло не совсем пять лет, а как будто прошли столетия.

То, что когда-то было полными щеками, теперь превратилось в высокие скулы с орлиным носом и аристократической линией подбородка. Его четко очерченные розовые губы были сжаты в тонкую линию.

Он шагнул вперед, возвышаясь надо мной своим высоким телом, и заключил меня в свои объятия. Его белая рубашка полностью промокла от дождя, когда я просунула руки под его пальто, обхватила его за узкую талию и обняла в ответ. От него пахло дождем, лесом и огнем, точно так же, как и пять лет назад. Его сущность запечатлелась в моем сознании.

—Вайолет, - прошептал он в мои волосы, возвращая меня в реальность, когда я сделала еще один глубокий вдох. —Прости, что так долго, но я вернулся и больше никогда тебя не покину.

Снова ощутить его сильные руки, обнимающие меня после долгих пяти лет. Слезы вырвались наружу, когда я запустила пальцы в волосы у основания его шеи.

—Я так сильно скучала по тебе, - прошептала я ему в шею, мое тело дрожало от шока, что он стоял здесь, в нашем дверном проеме. Какая-то часть меня не могла смириться с этим, и все же он был здесь, в моих объятиях.

Он уже не был тем хрупким, сломленным мальчиком с опухшим левым глазом и разбитой нижней губой, которого утащили за то, что он защищал меня.

—Я знаю, - сказал он, отстраняясь и пристально глядя мне в глаза. - Я тоже очень по тебе скучал. Но я больше никогда никуда не уйду.

В его словах было обещание, и Кристиан, которого я знала, сдержал бы это обещание, даже если бы ему пришлось пожертвовать собой, чтобы защитить его. —Я вернулся навсегда, Вайолет.