Послышались крики. Кричали охотники на лошадях, с трудом справлявшиеся со словно взбесившимися животными, беспорядочно метавшимися и встававшими на дыбы. На открытом пространстве появилось еще несколько тигров; их было много, не меньше пяти или шести. Они выглядели непривычно: тощие, грязные, со сбившейся комками шерстью, явно голодные… У двух тигриц, оказавшихся в этой стае, были видны сильно набухшие соски, свидетельствовавшие о том, что они отделены от тигрят в течение нескольких последних дней. Тигрицы сразу же кинулись на охотников, и голодные самцы присоединились к нападающим.

Первый тигр прыгнул; Гризельда выстрелила, получив сильную отдачу прикладом в плечо, и сразу же поняла, что промахнулась. Отвлеченный криками поблизости Райя тоже выстрелил, запоздав на секунду, и попал тигру в живот. Перехваченный пулей в прыжке, тигр извернулся и обрушился на погонщика слона, которого мгновенно растерзал. Гризельда ударила тигра ружьем, словно дубиной; раненый тигр зарычал, распахнув огромную пасть с чудовищными клыками. Райя выпустил прямо в пасть тигра одну за другой несколько пуль. Голова тигра разлетелась на куски; слон тут же схватил его хоботом, сбросил на землю и растоптал. Погонщик слона свалился на землю, оставив за собой кровавый след. Гризельда несколько раз выстрелила в тигров с левой стороны, где на слоне находился Джонатан.

Со всех сторон загремели выстрелы, и Райя понял, что целью для стрелков были не только тигры, но и он с Гризельдой. Кхмеры Анг Энга, воспользовавшиеся беспорядком, вызванным неожиданным нападением целой стаи тигров, открыли с тыла стрельбу по охотникам.

Часть бандитов прятались в высокой траве; им на помощь неслись стрелявшие на ходу всадники. Сопровождавшая охотников конная охрана, старавшаяся успокоить своих напуганных тиграми лошадей, не успевала организовать достойное сопротивление нападавшим сзади бандитам. Многие из эскорта уже были сбиты пулями с коней. Только слоны, возвышавшиеся как крепости над полем сражения, позволяли своим наездниками вести результативную стрельбу как по атакующим разбойникам, так и по тиграм. Четыре тигра уже были застрелены, остальные продолжали убивать охотников и оказавшихся поблизости от схватки загонщиков.

Джонатан, лежавший на спине своего слона, который повернулся к нападавшим, спокойно, словно в тире, стрелял в нападавших, сбивая с коня одного бандита за другим. Граф В., раненый или убитый, упал со слона.

В этот момент хладнокровие изменило Джонатану. Он выпрямился и выкрикнул приказ слону на языке, который усвоил с самых юных лет, проведенных в Индии. Слон, которого раздражали то и дело задевавшие его пули, испустил боевой рев и атаковал нападавших с высоко поднятым хоботом. Джонатан продолжил стрелять, попрежнему так же метко, погонщик слона быстро заряжал ружья. Он яростно выкрикивал на гэльском языке проснувшийся в нем и, по-видимому, скрывавшийся в его памяти боевой клич древних гэльских воинов. За возникшим неизвестно откуда красным дьяволом устремились остальные слоны; уцелевшие охотники вели беглый огонь. Через несколько минут тигры были уничтожены, лошади успокоены, остатки эскорта присоединились к атаке на бандитов. Не ожидавшие такого поворота нападавшие бросились врассыпную, пытаясь скрыться. Но теперь их встретили жители двух соседних деревень, бросившиеся на помощь принцу. Вооруженные серпами, вилами, дубинами и ножами, крестьяне ломали ноги лошадям, выпускали у них кишки, приканчивали оказавшихся на земле всадников, извлекали из зарослей спрятавшихся стрелков и уничтожали их.

Все закончилось очень быстро. Старосты двух деревень привели к принцу захваченного в плен Анг Энга. Предатель упал на колени и коснулся лбом земли. Потом выпрямился, ожидая кары. Долго ждать ему не пришлось — Райя уложил его пулей в лоб.

Потрясенная случившимся Гризельда, с ужасом наблюдавшая избиение людей и животных, попыталась оторванной от шляпки вуалью вытереть руки, выпачканные в крови тигра и погонщика слона. Она отбросила шляпу, ее волосы волной рассыпались по плечам. Ее корсаж тоже был в крови.

Жители деревни торжественным гимном отмечали победу.

Гризельда сидела в небольшой повозке, пред которой трусил запряженный в нее горбатый буйвол, и с ужасом вспоминала кошмар, который довелось пережить. Больше всего ее потрясло неожиданное перерождение Джонатана, вспышка у него бойцовского темперамента. Через плечо возницы она видела сына, во всем белом, сидевшего в передней повозке. Время от времени он оборачивался, чтобы улыбнуться матери. Каким образом этот почти ребенок смог превратиться в отважного бойца с железными нервами, более решительного, чем находившиеся рядом мужчины?

До сих пор Гризельда плохо представляла реальности борьбы, которую вела рядом с Шауном, преимущественно из-за любви к нему. Шаун испытал поражение в этой борьбе; но она пока ни разу не проиграла. За схваткой у Гринхолла она, наряженная в бальное платье, наблюдала с балкона, воспользовавшись светлой ночью Донегола. Это сражение она воспринимала как своего рода фейерверк… Теперь, после сражения с тиграми и бандой кхмеров, Гризельда хорошо понимала, что такое настоящая схватка… Она словно видела со стороны свое лицо, искаженное яростью, льющуюся вокруг кровь, рваные раны от когтей тигра… Она видела Джонатана, стоящего с ружьем на спине слона, Джонатана яростного, неистового…

Это и было настоящим сражением, схваткой… Неважно, за Ирландию, или за что-нибудь другое. Именно ярость схватки превращала человека в тигра. И эта ярость превратила в тигра Джонатана… И она же могла превратить его в бездыханное тело. Теперь она не могла продолжать подталкивать его к участию в войне с англичанами… Но могла ли вместе с Джонатаном перестать участвовать в борьбе, могли ли они отказаться от движения к цели, поставленной перед ней Шауном, живым или мертвым?

Все смешалось у нее в голове, в ее сердце. Она должна была спокойно обдумать случившееся, оставив его позади, обретя покой и способность трезво мыслить, когда окажется на судне в открытом море.

Было и другое основание покинуть сушу как можно скорее. Оно заключалось в волнении, которое вызывали у нее отношения с принцем Райя. Она вспоминала свое общение с Шауном во время их первых встреч. Сейчас возникло такое же ощущение влечения и одновременно — боязнь потерять свободу. В случае с Шауном она в конце концов сдалась, сдалась с радостью. И ей ни о чем не пришлось жалеть. Но она не хотела повторения… Теперь жаждала остаться свободной перед всем миром…

После охоты, оказавшейся такой страшной, такой кровавой, принц Райя сказал ей поздно вечером в монастыре, что надеется еще раз увидеть ее, прежде чем она покинет Сиам. И Гризельда обещала ему это. Ее должны ждать во дворце послезавтра… Но она решила попросить князя Александра поднять якорь уже завтра.

Когда она оказалась в порту, ее удивила большая толпа на набережной. Из воды извлекали утонувшего европейца. Крупный рыжий мужчина, он был, скорее всего, англичанином. Ей даже почудилось, что она где-то уже видела его, — вероятно, во время церемонии королевских похорон… Но сейчас ее беспокоило другое… Как Гризельда ни всматривалась в заполнившие гавань суда, многочисленные барки и джонки, несколько английских и немецких торговых кораблей, она нигде не находила того, что искала взглядом: яхта «Федор» исчезла.

Через пару часов после того, как Гризельда отправилась на охоту, князь Александр получил письмо из русского консульства в Бангкоке. Это письмо уже несколько месяцев гонялось за ним по всему свету, каждый раз оказываясь в том месте, которое он уже покинул. Оно было написано его старшим сыном, и в нем говорилось о его внучатном племяннике, студенте московского университета, к великому огорчению его семьи и всей Святой Руси, связавшегося с анархистами. Недавно он бросил бомбу в карету горячо любимого народом царя Николая II! К счастью, он промахнулся, и царь не пострадал, но при покушении погибли три человека. Офицеры, сопровождавшие царя, застрелили на месте юного безумца. Полиция не стала сообщать прессе сведения о преступнике. Таким образом, фамильная честь рода была сохранена. Но для всех членов семьи случившееся стало предметом сильных переживаний и великого стыда.

Прочитав письмо, князь решил немедленно вернуться в Россию. Его подгоняло чувство долга. Он, как старший в семье, хотел немедленно, не теряя ни минуты, упасть на колени перед царем и попросить у него прощения. Он уже и так опаздывал на полгода, а до его возвращения в Россию пройдет еще несколько недель, прежде чем он сможет оказаться перед царем; тем не менее, все решала энергия, с которой он спешил вернуться. Отдав приказ о подготовке судна к выходу в море, он написал большое письмо Гризельде. В письме говорил, что она была и остается великой любовью в его жизни, и объяснял причину своего срочного возвращения на родину. Извиняясь, он просил ее принять скромный подарок.

В качестве подарка прежде всего упоминался небольшой дворец из розового мрамора, который князь успел купить и обеспечить слугами. Кроме того, он оставил Гризельде чемодан, набитый валютой Сиама и фунтами стерлингов, а также портфель из медвежьей шкуры с аккредитивами, которые можно было предъявить в Лондоне, Париже, Берлине и Нью-Йорке. Здесь же находились необходимые документы на русском языке с его вычурной подписью. Следует еще упомянуть шкатулку с драгоценностями и штабель чемоданов с мехами, различными предметами искусства, бутылками водки, саблями и другим оружием для Джонатана. Все это было доставлено в розовый дворец и находилось под наблюдением Молли. Последним подарком оказался Жан О, оставшийся, чтобы продолжать воспитание своего юного ученика; он получил заработную плату за десять лет вперед.