Глава 77 «Дурной сон»

 

____

Что ты делаешь в моей постели?

____

В начале лета на восьмой год правления Лунаня западные страны наконец признали поражение. Они собрали остатки войск, вернулись на родину и написали письмо, где сообщили, что готовы сдаться на милость победителю.

На границе Шёлкового пути представители всех западных стран второй раз встретились с делегацией Великой Лян и вступили в мирные переговоры.

Гу Юнь не захотел ехать лично, чтобы предстать перед побежденными вражескими генералами, так что в качестве своего временного заместителя отправил Шэнь И, который и возглавил делегацию.

Он зачитал жёсткие требования, что выставляла Великая Лян: проигравшие обязаны были выплатить огромную сумму серебром и золотом. Кроме того, победитель получал право учредить в западных странах новые гарнизоны, чтобы контролировать вассальные страны. Начиная с момента заключения этого мирного соглашения, все зависимые страны — кроме Лоулани как союзника — лишались права владеть любой боевой техникой и броней, включая легкую. Все имеющиеся запасы предписывалось уничтожить. Так же Великая Лян обложила вассальные государства ежегодной данью в размере семидесяти процентов от всего добытого цзылюцзиня.

Когда Шэнь И в первый раз прочитал про себя этот пункт, даже у него свело зубы. Требовать этого — все равно что выскабливать добела кость. Послы рыдали, взывая к своим предкам [1].

Когда первая попытка мирных переговоров провалилась, следующей ночью Гу Юнь с отрядом из трехсот воинов в тяжелой броне окружил и атаковал оставшиеся лагеря уже капитулировавших войск западных стран. Небо стало багряным от взрывов. Таким образом Аньдинхоу самовольно исполнил второй пункт мирного договора. После чего маршал публично объявил, что если западные страны не хотят, то могут вообще не подписывать этот договор — Черный Железный Лагерь вырежет всех до единого.

Массовые убийства нарушили гармонию между небом и землей [2]. До этого не опускался никто, кроме северных варваров. Армия Великой Лян обычно не падала так низко. Стоило учесть, что западные страны тогда ужасно боялись мести за неудавшееся покушение и полагали, что от Аньдинхоу всего можно ожидать. Поначалу они, конечно, сомневались. Но когда Гу Юнь приказал своим людям войти в город, где расположились люди противника, послы западных стран за столом переговоров запаниковали.

Так три дня спустя, после нескольких провальных попыток, было подписано Лоуланьское мирное соглашение. Напуганные грозным войском Гу Юня, западные страны приложили все силы, чтобы как можно скорее разоружиться, а также с болью в сердце распечатали склады и расстались c драгоценным топливом, что добыли всего год назад.

В конце пятого лунного месяца Гу Юнь и Шэнь И тайно с конвоем перевезли добытый цзылюцзинь в столицу.

Сильный ливень омыл улицы столицы и теперь повсюду были опавшие цветочные лепестки.

Хотя времена сейчас и были смутные, беспорядков из-за недовольства новой системой государственного управления, которых все так боялись, чудесным образом удалось избежать.

Представители знатных семей дураками не были. Хотя им не понравилось, что Янь-ван нашел очередной способ залезть в их карманы, они понимали, что кому-то этот закон еще менее выгоден. У сдавших императорский экзамен бедных студентов больше пары серебряных монет за душой не водилось — вот уж кто возненавидел нововведение всей душой. Поэтому знать не рискнула выступать от чужого имени и защищать интересы других людей. Они затаились и выжидали, как повернется дело, чтобы не выставить себя на посмешище.

Каким-то невероятным образом никто, кроме пары упрямых стариков-конфуцианцев, судачивших о том, какой новый закон «недостойный» и «неуважительный», не мутил воду. Все разрешилось настолько мирно, что ни капли недовольства не выплеснулось при дворе.

Сначала Чан Гэн подготовил для Императора доклад, где описал, какими он видит будущие перспективы ассигнаций Фэнхо. Все было описано крайне подробно, недостатки умело скрыты, а достоинства — преувеличены. Кроме того, правителю выгодна была новая система. Со временем ассигнации Фэнхо получат широкое распространение, таким образом все серебро и золото в стране вернется в казну, купля-продажа будет вестись только за ассигнации, а их количество в обороте будет на свое усмотрение определять императорский двор. Таким образом больше не возникнет ситуация, когда золото и серебро пылится у народа в сундуках, а в казне нет средств, чтобы справиться с национальным бедствием.

Прежде Ли Фэн считал некоторые идеи Янь-вана слишком радикальными и непочтительными. Оказалось, что этот юноша не просто дерзок, а плевать хотел на приличия.

Много лет назад Император Цинь Ши-хуанди [3] повелел собрать все оружие в стране и выковать из него металлическую статую. Теперь вот Янь-ван решил сосредоточить все мировые богатства в одном месте.

Но все же идея была чересчур соблазнительной. Когда Ли Фэн лучше разобрался в том, как несколько кусков бумаги могут заменить в торговле серебро и золото, то, конечно, немного встревожился, но не смог в итоге противиться искушению. Только спустя три дня тяжелых дум государь вынес свой вердикт. Перед тем, как он дал Чан Гэну дозволение заняться этим проектом, Император особо подчеркнул, что новая реформа не может быть чересчур радикальной. С особым вниманием нужно отнестись к молодым талантам из бедных семей. Все изменения должны происходить постепенно.

Император Ли Фэн знать не знал о том, что Янь-ван только-только обратился к нему с предложением провести реформу системы государственного управления, как в небольшой таверне, где в прошлый раз избрали владельца жетона Линьюань, состоялась важная встреча. Богатейший купец из Цзяннани вместе с тринадцатью другими известными людьми приехал ради нее в столицу.

Таверна имела вид довольно жалкий и неприглядный. В прошлом она с легкостью пряталась в тени великолепной старой башни Циюань подобно светлячку в лунном свете - нужно присмотреться, чтобы его разглядеть на свету. Затем ей посчастливилось стать одним из немногих заведений, уцелевших в разрушенной столице. Поэтому в начале года после небольшого перерыва она наконец открыла свои двери для посетителей. К имевшимся двум этажам надстроили еще два. Хозяева убрали битый кирпич и поломанную черепицу и переименовали заведение в башню Ваннань [4], выразив тем самым сожаление о том, что половина страны захвачена врагом. Весьма подходящее название. Мало кто знал, что это непопулярное заведение принадлежит Ду Ваньцюаню.

Первый этап переговоров прошел довольно напряженно. Ученые мужи держались замкнуто и гордо. Они не первый год занимали свои посты и сюда пришли скорее поразвлечься — и оттого не горели желанием общаться с богатеями, от которых так и несло деньгами.

Вот только познакомившись с Ду Ваньцюанем поближе, учёные мужи поняли, что он не так-то прост.

Ду Ваньцюань переплыл Западный океан [5] и повидал свет. Его характер, мышление и речь отличали его от обычных торговцев, а язык был настолько хорошо подвешен, что он уговорил бы и мертвого вернуться к жизни. Благодаря этому и тому спокойствию, с каким Цзян Чун разрешал споры, их твёрдые убеждения против пошатнулись.

После того, как все немного свыклись с новой системой государственного управления, Ду Ваньцюань с другими купцами закатил еще один частный банкет в самом большом зале в башне Ваннань, куда пригласили восьмерых самых влиятельных придворных министров во главе с Цзян Чуном.

Все гости возвысились из низов без участия влиятельных покровителей, сдав императорский экзамен.

Встреча продлилась восемь часов. Луна только показалась из-за верхушек деревьев, когда Цзян Чун поднял свою чарку и объявил, что собрание окончено.

Он степенно встал из-за стола и оглянулся по сторонам. Многие к тому времени знатно перебрали.

— Мы все уже напились и наелись вдосталь. Не хочу портить вам настроение. Давайте выпьем по еще одной чарке да разойдемся, — сказал Цзян Чун. — Война еще не закончилась, и рано или поздно придется выпускать еще партию ассигнаций Фэнхо. Вы, господа, преданно служите родине, так что...

Захмелевший Цзян Чун намеренно не стал договаривать — лишь ухмыльнулся про себя и залпом осушил чарку вина. Впрочем, все прекрасно понимали, что он имел в виду.

Можно преданно служить родине... Но не стоит забывать и о личной выгоде.

Долгие годы богатые купцы никоим образом не могли повлиять на императорский двор. Поэтому чтобы хоть кто-то представлял их интересы, они заключили союз с бедными и не имеющими ни власти, ни влияния гражданскими чиновниками.

Ду Ваньцюань по очереди распрощался со всеми чиновниками и купцами, а когда они разошлись, снова вернулся в башню Ваннань. Только не в большой зал, а в соседнюю комнату. Там было темно и безлюдно. Ее озарял лишь слабый свет подвешенной под потолком паровой лампы. На столе стояли две чарки рисового вина, миска жидкой каши и блюдечко с закусками. Сидевший там гость съел полмиски каши и выпил больше половины налитого вина. К закускам едва притронулись, но палочки для еды уже лежали на краю стола.

Ду Ваньцюань, изменившись в лице, вышел вперед и с почтением поприветствовал своего гостя:

— Ваше Высочество Янь-ван.

Чан Гэн вежливо кивнул.

— Господин Ду.

Глядя на выбранные принцем кушанья, купец засуетился:

— Я восхищен бережливостью Вашего Высочества, но башня Ваннань принадлежит нам. Почему бы не заказать более изысканных блюд? Наступило лето, пусть приготовят что-нибудь, что очистит сердце и поддержит здоровье...

— Не стоит беспокоиться. Эта еда мне вполне по вкусу, — Чан Гэн махнул рукой и добавил: — Прошу прощения за то, что переложил сегодняшнюю встречу на плечи господина Ду.