Глава 110 «Сияющий меч»

 

____

Чтобы наточить закалённый клинок, нужно омыть его кровью врагов.

____

Гу Юнь блуждал во мраке, погрузившись в бездну нескончаемых кошмаров. Мышцы сводило от напряжения, а тело била сильная дрожь. Наконец, уже глубокой ночью, в кромешной темноте, он очнулся.

К тому времени дух его вернулся в тело. Открыв глаза, Гу Юнь будто прошёл все десять ступеней восхождения бодхисаттвы [1] и вспомнил, где он и что ему ещё предстоит сделать.

Внезапно он почувствовал, что ко лбу прижалась ледяная щека. Гу Юнь замер. Никто во всем Черном Железном Лагере, не говоря уже о Северобережном лагере, не мог позволить себе подобную дерзость. Со временем его слабое зрение подстроилось к полумраку, и Гу Юнь различил тёмный силуэт. В нос ударил запах успокоительного.

Холодный пот не успел высохнуть. Когда Гу Юнь нахмурился, от напряжения на лбу выступило еще несколько капель.

«Что он здесь делает?» — подумал он.

Ни слова не сказав, Чан Гэн покрутил масляную лампу в изголовье походной кровати, вытащил из миски полотенце и утёр ему пот.

Тело Гу Юня обмякло, как будто душевная рана снова дала о себе знать, отзываясь тупой болью в груди. Он заметался на постели и, наконец найдя монокль, произнес:

— Я сам...

Чан Гэн низко опустил голову и, не обращая ни на что внимания, мягко и спокойно прижал его запястье к постели.

Гу Юня мучило необъяснимое чувство вины. Он нервно облизал губы и подумал: «Неужели кто-то сболтнул лишнего?»

Тем временем, Чан Гэн обтёр его, поправил одежду и укутал в одеяло. Лишь после этого он набрался смелости поднять голову и посмотреть ему в глаза.

Гу Юнь поймал его взгляд и улыбнулся.

Лицо Чан Гэна ничего не выражало.

С трудом подняв руку, Гу Юнь притянул Чан Гэна к себе за затылок, дважды коснулся и пальцами огладил его подбородок.

— Чего такой хмурый? Стоило красоте твоего ифу немного поблекнуть, и ты меня разлюбил?

Теперь Чан Гэну стало интересно, как этот умелый лжец станет выкручиваться и делать вид, что ничего не понял. Он холодно спросил:

— Что с тобой приключилось?

Гу Юнь прищурился и прочитал его слова по губам.

— Простыл, — невозмутимо ответил он.

Чан Гэн, конечно, догадывался, что Гу Юнь будет врать, но не ожидал, что настолько нагло.

Желая сгладить конфликт, Гу Юнь протянул руку и погладил Чан Гэна по щеке.

— Подойди поближе. Хочу поглядеть, не исхудал ли ты.

Чан Гэн ударил его по руке и сердито воскликнул:

— Гу Цзыси!

Пришлось поменять тактику. Гу Юнь нахмурился и с грозным видом решил ответить, как подобает военному:

— Что за чушь ты несёшь?! Генерал Чжун скончался совсем недавно, а солдаты Северобережного лагеря уже не признают ни закона, ни воли Небес?

Чан Гэн сделал глубокий вдох:

— Тогда, в траурном зале, ты...

Как известно, лучшая защита — это нападение. Гу Юнь резко его перебил:

— Как звали того сукиного сына, что стоял в карауле у траурного зала? Позови сюда Яо Чжунцзэ! Пусть накажет его согласно воинскому уставу!

Чан Гэн беззвучно заскрежетал зубами.

Гу Юнь закивал, словно не врал как не в себя:

— Это всё потому, что флот в Цзянбэй еще молод. Подобное недоразумение никогда бы не произошло в Черном Железном Лагере...

— Неужели? — притворно улыбнулся Чан Гэн. — Честно говоря, я и есть этот сукин сын. Как великий маршал планирует меня наказать?

Великий маршал Гу легко умел приспосабливаться к любым обстоятельствам и олицетворял сразу все тридцать шесть стратагем разом, но тут по-настоящему потерял дар речи [2].

Хотя у Чан Гэна имелось к нему множество вопросов, он прекрасно понимал, что не добьётся честного ответа. Ему больно было смотреть на то, как Гу Юнь продолжает выбиваться из сил, желая обвести его вокруг пальца, а каждое его слово будет иметь двойное дно. Вдруг снаружи донёсся резкий грохот.

Караульный в панике позвал:

— Ваше Высочество! Ваше Высочество Янь-ван!

Чан Гэн нахмурился, вышел из палатки и спросил:

— Что стряслось?

Как только он договорил, земля задрожала. Чан Гэн помрачнел — судя по всему неподалёку произошел мощный взрыв!

Если присмотреться повнимательнее, можно было заметить, как в Северобережном лагере ярко загорелись огни. Отовсюду доносился цокот копыт и скрежет железной брони, громко трубили сигнальные медные горны. В лагере стоял густой туман. Казалось, жуткий грохот слышали на севере страны. Готовые к бою морские драконы на побережье постепенно оживали, а их холодные огни загорались в тумане. Столб света на дозорной башне озарил сразу весь Цзянбэй.

Вражеская атака!

Хотя Гу Юнь сейчас плохо слышал, он заметил вдалеке огни и почувствовал, как задрожала земля под ногами. Его первым распоряжением после прибытия в Северобережный лагерь стало усилить линию обороны. По правде говоря, изначально он хотел просто успокоить своих людей. Гу Юнь тогда и предположить не мог, что подозрительно затихший в последнее время флот Запада на самом деле выжидал подходящего момента, чтобы напасть на них.

Порой как бы ты не старался, рано или поздно приходится покориться воле судьбы. Пока они на своем берегу тщательно просчитывали каждый шаг, то не заметили, как в стане врага произошли перестановки. Неожиданно во главе армии Запада встал главнокомандующий с совершенно иной манерой ведения боя.

Сейчас не время было об этом думать. Гу Юнь быстро накинул верхние одежды. Попытавшись подняться, он покачнулся и едва не упал на колени, как будто за раз съел десять цзиней жаренных в масле булочек.

Тёмный силуэт Чёрного Орла мелькнул высоко в небе и вскоре приземлился прямо у шатра маршала. Не успел гонец и рта раскрыть, как выронил письмо с красной лентой прямо перед Гу Юнем.

С большим трудом Гу Юнь опёрся об изголовье кровати и прочел письмо при тусклом свете паровой лампы. Чёрный Орел поспешил доложить:

— Великий маршал, под видом переговоров о капитуляции восемнадцать племён привели к нашей границе смертников, а шесть телег с цзылюцзинем использовали в качестве приманки. После того, как взрыв расчистил им путь, они бросили в атаку десятки тысяч своих лучших солдат, намереваясь прорвать нашу линию обороны.

Гу Юнь наконец оторвал взгляд от письма с красной биркой и спросил:

— Какова обстановка на фронте? Насколько велики наши потери?

— Ваш подчиненный отбыл в спешке, — ответил Чёрный Орел. — Ему ничего об этом не известно!

Гу Юнь попытался успокоиться и сжал зубы. Из последних сил он потянулся за висевшим у кровати гэфэнжэнем и приказал:

— Принесите мне тяжелую броню.

Он был слаб и немощен и передвигаться мог только с помощью тяжёлой брони.

Чан Гэн поднял руку, приказывая солдату остановиться. Он повернулся к Гу Юню и строго сказал:

— Цзыси, ты примешь личное командование войском. Я пойду.

Гу Юнь пристально посмотрел на него и недовольно скривил губы. Чан Гэн прекрасно знал это его выражение лица — оно означало отказ.

Не дав Гу Юню вставить и слова, Чан Гэн быстро спросил:

— Ты мне не доверяешь?

Гу Юнь вздохнул:

— Я...

Чан Гэн протянул руку и попросил:

— Отдай мне свой гэфэнжэнь, я пойду вместо тебя. Если ты все ещё веришь мне, не выходи из своего шатра.

В глазах Чан Гэна отражались огни разгорающейся вдалеке битвы. Казалось, что его зрачки пылали, как вся Великая Лян перед тем, как любой ценой одержать победу или погибнуть.

Чан Гэн решительно взялся за рукоять гэфэнжэня и медленно выхватил оружие из рук Гу Юня. В этом не было ничего сложного — от слабости у маршала дрожали руки.

В распоряжении Чан Гэна теперь было смертоносное оружие. Он закинул его за плечо и слегка поклонился.

— Подданный будет сражаться во имя великого маршала.

Гу Юнь внимательно на него посмотрел, затем резко обернулся и приказал Орлу:

— Подготовьте макет местности, будешь моим посыльным.

Чан Гэн ушёл, прихватив с собой его гэфэнжень.

Как только морские чудища Запада пересекли море, они медленно начали подниматься по объятой туманом реке. В их огромной тени бесчисленные морские драконы Запада, стремительные как тигровые акулы, медленно подкрадывались к противнику. Усиленная Гу Юнем линия обороны поднялась по сигналу тревоги. Три подразделения лёгкой кавалерии одновременно разными путями вышли из Северобережного лагеря, чтобы занять ключевые порты на побережье и сойтись в бою с флотом Запада, который рассчитывал высадиться незамеченным.

Вскоре воды реки покраснели от крови, а артиллерийский огонь обратился ярким фейерверком еще до того, как ударил по окутанной дымом и огнём водной глади.

— Не прекращать артиллерийский огонь! — подстёгивая лошадь, приказал Чан Гэн. — В перерывах стреляйте стрелами байхун. Пусть все наши Чёрные Орлы приготовятся к атаке. У вас будет немного времени, чтобы вылететь за пределы досягаемости стрел байхун и ударить по ним с воздуха. Мы ни в коем случае не должны позволить их Ястребам подняться с борта морского чудища! Не дайте им сдвинуться с места!

— Правый фланг, сплотить ряды!

— Всем драконам вдоль побережья приготовиться к атаке и выступаем!

Гонцу показалось, что он ослышался.

— Ваше Высочество имели в виду всё побережье? Речь идет о полномасштабном сражении?

Сидевший верхом Чан Гэн перевёл на него взгляд.

— Всё побережье. Пусть иностранцы увидят, что у Великой Лян тоже есть флот.

Когда-то флот Великой Лян был крайне уязвим к вражеским атакам, а его командир отдал жизнь в бою. Потом им управлял гражданский чиновник, который и верхом-то ездить толком не умел и в конце концов в панике бежал на север.

Год назад жалкие остатки старого флота смешали с солдатами из других концов страны и перебросили туда, где они потерпели поражение. Трудно было представить себе более разрозненное войско. Кто-то раньше служил в сухопутных войсках и страдал от морской болезни, кто-то плохо ориентировался, а кто-то не сумел разобраться с крайне сложной и отсталой технологией управления морскими драконами, которую использовали в Великой Лян...