От гнева лицо господина Я пошло красными пятнами. Не успел он возразить, как морское чудище, на борту которого они все находились, протяжно загудело. Похоже, посланник плевать хотел на их мнение и, никого не слушая, отдал приказ!

— Вы сошли с ума?! — взревел господин Я. В ярости он обнажил меч и закричал: — Немедленно остановитесь!

Посланник не дал слабину, а выхватил свою великолепную шпагу.

— Отдать жизнь за короля и покрыть себя вечной славой — это великая честь! Мы не для того ехали на передовую, чтобы прятаться в гавани и, стоя на коленях, молитвы читать!

— Да что ты...?! — воскликнул господин Я.

— Довольно! — закричал верховный понтифик.

Посланник холодно усмехнулся:

— У Вашего Святейшества будут иные указания?

У верховного понтифика дёрнулась щека. Ничего не оставалось, кроме как пойти на компромисс, ведь судно уже тронулось.

— Раз мы вынуждены следовать твоему идиотскому плану, пусть на поле боя командуют мои люди.

Посланник не имел ничего против того, чтобы в случае провала свалить вину на понтифика. Он торжествующе посмотрел на господина Я и холодно усмехнулся. После чего убрал шпагу в ножны и громко распорядился:

— Полный вперёд!

Той ночью флотилия морских драконов Запада рассредоточилась вдоль длинной линии фронта в Лянцзяне, незаметно обогнула Северобережный лагерь и во имя Господа приготовилась к высадке на берег.

Тем временем, за тысячи ли от них, на северной границе, восемнадцать племён отправили на переговоры с Великой Лян вторую дипломатическую делегацию.

Цао Чунхуа лично прибыл на северную границу. Вместе с Чэнь Цинсюй ему уже раньше доводилось проникать в северные степи, он прекрасно изучил племена Небесных Волков. Учитывая сложную обстановку на северной границе, он отправился на встречу с послом северных варваров вместе с Шэнь И, выехав за линию оборонительных укреплений Чёрного Железного Лагеря.

В подзорную трубу они увидели, что посол явился не с пустыми руками: за ним следовал конвой и, судя по производимому грохоту и внешнему виду телег, их нагрузили цзылюцзинем.

Во главе делегации стоял молодой человек примерно двадцати пяти или шести лет; его сопровождали ещё несколько человек. Правда, если приглядеться, выглядел посол необычно бледным — лицо его перекосилось от тревоги и беспокойства. Его окружили плотным кольцом и, похоже, заставили ехать сюда против воли.

Поскольку Шэнь И робел перед Чэнь Цинсюй, то понизив голос, спросил у Цао Чунхуа:

— Это ещё кто?

Цао Чунхуа поднёс к глазам подзорную трубу и доложил:

— Это второй сын Цзялая Инхо.

— Что? — Шэнь И нахмурился. — Ты точно уверен?

Цао Чунхуа кокетливо на него посмотрел и, сложив пальцы «орхидеей», легонько коснулся груди генерала Шэня [3].

— Ай-яй, учитель Шэнь, я никогда не забываю две вещи: первое — лицо человека, а второе — его голос. Уж поверьте мне.

В детстве именно Шэнь И научил его читать. Тогда этот ребенок считал себя обычной маленькой девочкой. Кто же знал, что во взрослом возрасте малец смирится, что родился мужчиной, но будет позволять себе подобные выходки. Поскольку Шэнь И являлся почтенным учёным и к тому же холостяком, то никак не мог стерпеть наглые заигрывания Цао Нянцзы. От ужаса Шэнь И покрылся мурашками и невольно придвинулся поближе к Чэнь Цинсюй, уходя от его фамильярного прикосновения.

— Сяо Цао, — барышня Чэнь строго посмотрела на Цао Нянцзы.

Между членами Линьюань нередко возникали разногласия, но никто не смел оскорблять талантливую лекарку Чэнь. Цао Чунхуа прикусил язык, пока обдумывал слова Шэнь И, и с благочестивым видом устроился верхом на коне.

— Генерал, похоже, восемнадцать племен нас не обманывают. Отдать в руки врага нового Лан-вана — это крайне унизительно. Возможно, они хотят заставить свою марионетку — второго принца — отвечать за поступок посла в столице и таким образом наладить с нами отношения.

Пальцы Шэнь И мягко постукивали по поводьям коня:

— Погоди, рано праздновать победу. Мне всегда казалось, что варвары легко не сдадутся.

Шэнь И не раз приходилось иметь дело с северными племенами, живущими в Западном краю, поэтому ему было прекрасно известно, что они из себя представляют.

Большая часть этих скотоводов готовы биться до последней капли крови. А тут Чёрный Железный Лагерь не успел добраться до линии фронта, лишь немного их попугал. Шэнь И заподозрил, что дело нечисто.

Глядя на предполагаемые внушительные запасы цзылюцзиня в повозках, Цао Чунхуа облизал губы и спросил:

— Что делать-то? Пропустим их или не стоит?

— Всем лучникам приготовить стрелы байхун и прицелиться, — проявил осторожность Шэнь И. — Не позволяйте варварам подойти близко. Пусть сначала наши люди по очереди проверят все повозки с топливом.

Когда Цао Чунхуа посмотрел на Шэнь И, выражение его лица резко переменилось. Они оба прекрасно помнили, как в Яньхуэй гигантский змей оказался совсем не тем, чем они думали.

Если бы речь зашла о ком-то другом, можно было надеяться, что свирепые тигры не едят своих тигрят. Но здравый смысл обычно не помогал разгадать планы Цзялая Инхо. Он действительно способен пойти на подобную низость — пожертвовать жизнью родного сына, чтобы открыть ворота вражеской крепости.

По приказу Шэнь И весь Черный Железный Лагерь обнажил мечи и натянул тетивы луков. Окружавшая варварских послов из северных земель аура убийства от этого лишь усилилась.

Второго принца затрясло — ещё немного и он свалился бы с лошади. Специальные инспектора, занимающиеся проверкой качества цзылюцзиня, подоспели к конвою и на глазах у послов северных варваров по очереди принялись осматривать ёмкости с цзылюцзинем.

Перед Шэнь И с его соратниками располагались несколько повозок с фиолетовым топливом.

Инспектора не имели права на ошибку. Они проверяли чистоту топлива, а затем погружали в ёмкость мерный шест, чтобы оценить объем.

Наконец Шэнь И предъявили несколько длинных шестов, измазанных в цзылюцзине. Судя по всему, ёмкости были практически полными.

— Генерал, чистота топлива не вызывает сомнений, — поспешил доложить ему инспектор. — А объем соответствует размеру оговорённой дани.

Шэнь И не мог избавиться от нехороших подозрений. Наконец он поднял голову и посмотрел на второго принца. На лбу у него темнел ярко-фиолетовый рубец, похожий на след от удара кнутом. Лицо принца было заплаканным. Он разевал рот, пытаясь завыть, но не мог издать ни звука.

— Генерал Шэнь, — прошептала Чэнь Цинсюй. — Видите фиолетовый рубец у него на лбу? Я узнала об этой технике от восемнадцати племен. Особый ритуал для избавления от свидетелей. Жертву обездвиживают, и со стороны кажется, будто человек привязан к лошади. Ему и покашлять-то не удастся. Скоро, когда рубец потемнеет, он свалится на землю и умрёт. Если осмотреть труп, то ничего не поймёшь, кроме того, что от страха остановилось сердце.

На щеках Шэнь И выступил румянец. Он решительно приказал:

— Погодите! Остановите их!

Паривший в небе Чёрный Орёл пронзительно закричал:

— Стоять!

Конь второго принца резко замер, а тело его наклонилось набок, словно потеряв точку опоры. Его тяжёлые сапоги ударились о стенку ближайшей бочки с топливом. Раздалось глухое эхо.

Похоже, внутри половина бочки была полой.

Зрачки Шэнь И сузились:

— Назад!

Услышав этот приказ, один варвар отделился от делегации и бросился к повозкам с топливом. Сообразительный Орёл ловко застрелил его на месте. Пока Чёрный Железный Лагерь молча и стремительно отступал, Шэнь И схватил лошадь барышни Чэнь за поводья, вынуждая её развернуться в обратном направлении.

В один миг к небу взвился сноп искр.

С самого начала под одной из бочек прятался худой невысокий юноша. Его лицо выглядело зловеще. С улыбкой он поджёг скрытый под повозкой фитиль, улыбнулся и посмотрел вверх.

В следующее мгновение первая повозка с цзылюцзинем взорвалась, и от юноши остался лишь пепел, что рассеялся высоко в небе.

Последовал еще один мощный взрыв. К облакам взвились фиолетовые языки пламени, воздух вскипел, превратившись в волну невидимого жара. Холодная броня солдат Чёрного Железного Лагеря, прикрывавших отступление, накалилась докрасна. Потом взорвались и их золотые коробы.

Примечания:

1) «Сутра сердца праджняпарамиты» (или просто «Сутра сердца») — одна из самых популярных в буддизме Махаяны. В сжатом виде в ней излагаются идеи совершенной мудрости.

2) Десять лет сжали земли до одного цуня (около 3,33 см). По легенде существует таинственное искусство, способное сжать землю. Владеющий этим искусством способен одним взглядом охватить тысячи ли дорог всей Земли.

3) Орхидея - изящный жест, свойственный китайской опере и танцам. На международном языке жестов это ещё и цифра 8. Жест появился в буддизме, также символизирует конфуцианство.