Внезапно у Шэнь И загорелись глаза:

— Приказываю командующим всех батальонов отстоять наши позиции любой ценой и отбросить врага!

Несмотря на то, что Гу Юнь утверждал, что «сердце его с солдатами Черного Железного Лагеря», письмо далось ему нелегко. Он с трудом сумел унять дрожь в руках, чтобы запечатать его сургучом. К тому времени рядом накопилась уже целая стопка боевых донесений.

Он точно не знал, чем руководствовался Чан Гэн, когда поручил отряду легкой кавалерии доставлять ему оперативные сводки с поля боя. Наверное, хотел его успокоить. Обычно Гу Юнь присутствовал на поле боя, только если в нем остро нуждались, но совсем там не появляться было ему в новинку. Сейчас он спокойно анализировал происходящее — его не отвлекали ни разговоры в маршальском шатре, ни необходимость уворачиваться от постоянных атак. Горячка боя совсем его не затронула. Он мог оценивать положение на фронте с точки зрения стороннего наблюдателя.

Боевые действия начались с того, что противник проверил бдительность патрулей Северобережного лагеря и готовность флота. Поскольку старый генерал Чжун и Гу Юнь хорошо укрепили Северобережный лагерь, он легко мог выдержать интенсивный артиллерийский обстрел. Теперь, раз силы Запада и Великой Лян были примерно равны, исход сражения зависел от боевого опыта полководцев и выбранной ими стратегии.

У Гу Юня аж ладони вспотели... Судя по боевым донесениям Черного Орла, войско противника возглавлял умелый стратег, закаленный в морских сражениях. Даже если бы Гу Юнь принял личное командование, пришлось бы действовать с большой осторожностью.

В палатку стремительно вошел Черный Орел и доложил о ходе боевых действий:

— На юго-западе нам удалось отрезать флотилию противника. Его Высочество Янь-ван приказал авангарду скорректировать курс и нанести удар.

Гу Юнь резко встал; у него бешено колотилось сердце. Оба войска заняли боевые позиции. Мудрый полководец тем и отличается от храбрых рядовых на передовой, что даже в горячке боя старается сохранить трезвый ум. Неопытным командирам жажда крови часто кружит голову, и они легко могут совершить необдуманные поступки.

Гу Юнь тут же нарушил свое обещание, приказав:

— Принесите мою броню и приготовьте коня!

Сражение отняло у Чан Гэна все силы. Это резко отличалось от нападения иностранцев на столицу: тогда ему не приходилось беспокоиться ни о чем, кроме обороны позиций над и под городской стеной, и он готов был отдать жизнь в бою. Теперь на его плечах лежала ответственность за десятки тысяч моряков на северном берегу.

Изначально в военно-морском флоте в Лянцзяне не было своих Орлов. Этот батальон добавили уже после основания флота. Черные Орлы из северного гарнизона гораздо лучше подчинялись приказам, чем их собратья на флоте. В самом сердце вражеского флота притаилось практически неуязвимое морское чудище. После нескольких внезапных атак с воздуха противник диктовал им ход сражения. Если Чан Гэн не сумеет найти слабое место для прорыва обороны противника, они и дальше будут вынуждены просто отстреливаться. Если их авангарду удастся пробить левый фланг, он сможет перебросить туда основной флот, но...

Но Чан Гэн был человеком спокойным и осторожным — на полпути он догадался, что это плохая идея. К несчастью, отступать было слишком поздно.

Маленькие юркие суда Запада неслись к ним на полной скорости, отрезая пути к отступлению.

— Ваше Высочество, что прикажете делать? Отступать?

У Чан Гэна вспотели руки. Ему вспомнились слова Гу Юня: «Тот, кто не хочет умирать на поле боя, умрет первым...»

— Куда теперь отступать? Полный вперед! — холодно произнес Чан Гэн. — Это всего лишь рой назойливых мух. Не волнуйтесь. Действуйте согласно первоначальному плану и пробейте брешь в левом фланге!

Ему хотелось превратить флот в отважных и не боящихся смерти завоевателей. Кажется, враг собирался поймать их, как черепах в кувшин [3]? Что ж, придется разбить кувшин.

Когда гонец услышал в его хриплом голосе яростную жажду убийства, у него волосы встали дыбом:

— Принято!

Когда морские драконы нападали на врага с тыла и вынуждали вступить в бой, то напоминали вращающиеся лезвия гэфэнжэня.

Чан Гэн понимал, что если не удастся быстро одержать победу, то преследователи их догонят. Флоту Великой Лян непросто будет воевать на два фронта.

Орудия разного калибра были заряжены. В небе вспыхнула звезда удачи — Шансин, ее тусклое сияние в сумерках осветило морских драконов. Их пушки нацелились на золотые коробы артиллеристов. Чан Гэн вытер вспотевшие ладони о кошель с успокоительным и приготовился отдать приказ.

Дальше события приняли неожиданный оборот.

Враг находился прямо у них под носом, но ни с того, ни с сего решил отступить!

Чан Гэн замер.

Что они задумали?

Однако флотилию, несущуюся вперед на всех парах, было не так просто остановить. Военно-морские силы Великой Лян с легкостью оттеснили не оказавшего сопротивления противника. Уже стемнело, но в подзорную трубу можно было различить, как капитан головного судна отчаянно сигналит флажками.

Отступая, небольшие флотилии Запада полностью проигнорировали приказы командования. Они стремительно бежали с поля боя — никому не хотелось попасть под огонь артиллерийских орудий Великой Лян.

Чан Гэн не понял, что произошло, но не мог упустить прекрасную возможность для атаки. По его приказу дула пушек мгновенно повернулись вслед противнику и нанесли сокрушительный удар. Все скрыло море огня. Западные тигровые акулы из-за высокой скорости не могли нормально маневрировать и попали под обстрел. На пострадавших небольших судах взрывались золотые коробы, а дальше последовала цепная реакция. Корабли подрывались друг о друга, огонь распространялся, а вода в реке закипела. Флоту Великой Лян удалось нанести удар по противнику и отступить, не понеся больших потерь.

Тем временем, господин Я на борту флагманского корабля в ярости кричал:

— Вот сволочь! Как он посмел в бою не повиноваться приказу?!

О скулы верховного понтифика можно было порезаться.

Неожиданно отступившую флотилию возглавлял посланник из Святой Земли.

Сам посланник гневно скрежетал зубами. Его флотилия поначалу находилась в резерве, но старый козел верховный понтифик нарочно несколько раз перестроил флот, чтобы левый фланг оказался в авангарде!

Он не успел ничего предпринять, пока не увидел флот Великой Лян прямо перед своим носом и чудом не превратился в приманку и пушечное мясо. Погибни посланник в морском бою с Великой Лян, Его Величество король легко бы в это поверил.

Посланник не собирался жертвовать жизнью. Он без колебаний отступил, не капли не сожалея о том, что уничтожил тщательно выверенную формацию военного флота.

Чан Гэн же напоминал ядовитую змею. Когда ему удалось изменить положение на поле боя, желая поквитаться за потраченные нервы, он немедля мстительно атаковал флот противника. Теперь уже Запад оказался в невыгодном положении.

Так ситуация на поле боя резко изменилась. Легкая кавалерия, отвечавшая за оперативные боевые сводки, поспешила к маршальскому шатру и доложила обо всем Гу Юню.

К тому времени он закончил облачаться в броню. Выражение его лица было немного странным. Гу Юнь чувствовал себя беспомощным. Ему вдруг пришло в голову, что фраза «судьба Великой Лян зависит от Янь-вана» не пустое бахвальство, а чистая правда.

Он повернул коня и вернулся обратно в свою палатку, после чего снял и спрятал броню. Всем присутствовавшим он категорически запретил рассказывать, что выходил наружу.

Благодаря тому, что Чан Гэн удачно воспользовался выпавшей возможностью, армия Запада потеряла один фланг. Это было все равно что лишиться ноги. Потеряв преимущество, верховный понтифик, прожженный морской волк, не мог одолеть неопытного полководца Янь-вана. Ни одна из сторон не сумела одержать верх. Морское сражение продлилось до рассвета.

Гу Юнь погасил паровую лампу, достал кисть и написал три письма. В первом он просил отправить со склада дополнительный цзылюцзинь, во втором обратился в ближайшее отделение института Линшу с просьбой прислать еще брони. В третьем письме он кратко описал ход боевых действий — его следовало доставить в столицу.

Наконец он растер затекшую шею и приказал Черному Орлу:

— Передай Янь-вану: если иностранцы решат отступить, пусть не преследует их.

Черного Орла поразили его слова.

Не успел он спросить, откуда Гу Юнь знает, что иностранцы отступят, как в палатку вошел другой гонец с донесением:

— Великий маршал, флагманский корабль иностранцев отступает на юг!

Гу Юнь ничуть не удивился и махнул рукой. Черный Орел поспешил исполнить его приказ и выбежал из палатки.

Поскольку на этот раз Гу Юню не приходилось отвлекаться на решение текущих срочных задач, он мог оценить обстановку на поле боя в целом. Исходя из размера флота Запада, можно было примерно прикинуть, какими резервами топлива они располагают. Так что он знал, что после сегодняшнего морского боя они почти на исходе.

Враги не только впустую израсходовали свой цзылюцзинь, но и понесли серьезные потери. После окончания сражения в их рядах неизбежно произойдет раскол. В таком случае флоту Великой Лян гораздо разумнее не преследовать врага, а взять измором.

Спустя час противник действительно отозвал свой флот. Незаметная ночная атака провалились, иностранцам так и не удалось высадиться на северный берег.

Желая показать, как он «твердо держал свое слово» и не покидал палатку, Гу Юнь встретил Чан Гэна лишь на пороге. Несмотря на то, что Чан Гэн был с ног до головы измазан в крови, Гу Юнь крепко обнял его.

К тому времени Чан Гэн совершенно выбился из сил и с трудом стоял на ногах. Покачиваясь, он обнял Гу Юня за талию и пробормотал ему на ухо: