Глава 108 «Цзянбэй»

 

____

После неожиданного приступа кашля рот наполнился кровью.

____

На девятый год правления императора Лунаня, второго числа второго месяца, в день праздника Лунтайтоу [1] Северобережный лагерь направил срочное донесение в Военный совет. Во время ночного патрулирования генерал Чжун Чань свалился с лошади и потерял сознание.

В его палатке собрались все лекари Северобережного лагеря, но было очевидно, что прогноз неблагоприятный.

Когда информация подтвердилась, Военный совет собирался послать срочное письмо Гу Юню, повязав его красной лентой, но не успели они отправить его, как пришли последние вести из Северобережного лагеря.

Генерал Чжун Чань скончался.

Он умер на передовой, но не в бою. Его жизнь оборвалась, как обрываются тысячи жизней простых стариков — генерал умер естественной смертью и совсем не мучился.

Подобное горе особенно тяжело пережить, ведь тут нельзя винить врагов и некуда выплеснуть скорбь. Генерал не страдал от затяжной болезни и вскоре умер.

Ни с того ни с сего человека не стало. В это всегда трудно поверить.

Гу Юнь сжимал в руках письмо с красной лентой и не сводил с него глаз. Наконец, спустя один период горения курительной палочки, он выдохнул и сердце его чуть успокоилось. Он немного пришел в себя и поверил, что это не сон.

На мгновение в маршальском шатре повисло молчание, а затем все присутствующие, перебивая друг друга, принялись выражать соболезнования — никто не помнил, кто стал первым.

Шэнь И прошептал:

— Великий маршал, старый генерал дожил до семидесяти шести лет, это большая редкость. Вам не следует сильно горевать. Это радостные проводы [2].

— Я понимаю. — Гу Юнь ненадолго умолк, затем махнул рукой: — Я все понимаю, но ситуация в Цзянбэе довольно непростая. Командующий лагерем трагически скончался. Чжунцзэ недавно назначили наместником Лянцзяна, вряд ли ему удастся совмещать две должности. Боюсь, возникнут сложности. Хм-м-м... Дайте-ка подумать...

Вслух он произнес «дайте-ка подумать», но сердце сжалось от тревоги и все мысли разом выбило из головы. Как бы он не старался, никак не мог найти решение.

Шэнь И увидел его ничего не выражавшее лицо и пробормотал:

— Великий маршал, с самого начала развитием флота в Цзянбэе занимались генерал Чжун и господин Яо. Боюсь больше никто не справится.

Стоило ему высказаться, как Гу Юнь наконец отреагировал, лениво заметив:

— Думаю, Яо Чжунцзэ и заместитель старого генерала Чжуна сумеют разобраться с флотом, но боюсь, скоро господину Яо придется вернуться к обязанностям наместника Лянцзяна. Еще и полугода не прошло с отставки Ян Жунгуя, и потребуется приложить немало усилий, чтобы все устроить...

Последнюю часть предложения Гу Юнь решил не озвучивать вслух перед подчиненными. Ситуацию в Цзянбэе и так с большим трудом удалось стабилизировать с учетом интересов беженцев, купцов и того, что новых чиновников только назначили. Строительство предприятий закончили совсем недавно, и дома для работников еще не успели прогреться...

Но ведь Янь-ван подал в отставку. Кто тогда возглавит Управление Великим Каналом в Цзянбэе?

Неужели опять начнется кровавая борьба за власть и все прошлые их усилия пойдут прахом?

Одни люди рождаются под несчастливой звездой, другие — умирают в неподходящий момент. Вот и со смертью генерала Чжуна так вышло.

— Придется мне лично поехать туда и во всем разобраться, а тут... — осекся Гу Юнь.

— С нами останутся генерал Хэ и генерал Шэнь, — поспешил напомнить ему Цай Бинь. — Великий маршал может не беспокоиться за северную границу.

Гу Юнь кивнул и приказал личной охране собрать свои вещи, а сам быстро развернул бумагу, приготовил кисть и принялся за донесение для императорского двора.

Он трудился до тех пор, пока в лагере не зажгли огни. Нужно было еще назначить гонца, чтобы отправить вести в столицу, и передать военные дела. Тем не менее, он нашел время, чтобы отдать указания Шэнь И:

— Цзялай Инхо ведет себя то как жестокий тиран, то как бешеный пес. Среди восемнадцати племен нет согласия. Я боюсь, если не разобраться с проблемой сейчас, это будет иметь тяжелые последствия, понимаешь?

Шэнь И кивнул:

— Скоро варвары прекратят свое существование.

С тех пор, как Паньгу создал небо и землю, сколько племен сгинуло под суровым гнетом времени из-за стихийных бедствий, войны или кровосмешения? Иногда несчастье накрывает племена подобно оползню с горы Тайшань, иногда их уносят прочь хищные ветра. А бывает, что небо перевернулось и земля опрокинулась [3], после чего жизнь народа незаметно переменилась...

Шэнь И наконец облек в слова то, что испытал, услыхав пение Чикую. Варвары обречены сгинуть... Как бы они не боролись за жизнь, их подталкивала незримая рука судьбы.

Сегодня пробил последний час для варваров, но если войска Запада взяли бы тогда столицу, на их месте могла быть Великая Лян.

— Я рад, что ты это понимаешь, — сказал Гу Юнь. — Никто не знает, что безумцы вроде Цзялая Инхо и Хугээр, пожертвовавшие родными детьми ради Кости Нечистоты, способны выкинуть перед смертью. Тут ни в коем случае нельзя действовать легкомысленно. Генерал Цай уже не молод, Хэ Жунхуэй чересчур порывист, одна надежда на тебя, Цзипин.

Обычно Гу Юнь не прочь был поболтать, но когда речь заходила о деле, ему чужды были пустые разговоры. В принципе указания он уже отдал, но все равно немного тревожился.

— Предоставь это мне, — сказал Шэнь И. — Если на северной границе случится беда, я принесу тебе свою голову.

— И на что мне твоя голова? — Гу Юнь покачал головой и рассмеялся. — Я не ем свинину.

Шэнь И растерялся.

Гу Юнь отошел на безопасное расстояние и, чтобы унять свой гнев, достал гэфэнжень и закинул его за спину.

— Я ухожу.

— Цзыси, постой! — внезапно окликнул его Шэнь И. — Возьми с собой барышню Чэнь.

После смерти генерала Чжуна Гу Юнь продолжил писать донесения и решать повседневные армейские дела. Он отдал указания всем командирам подразделений и умудрился как ни в чем не бывало отвесить пару шуток. Со стороны создавалось впечатление, что он спокоен и хладнокровен, но Шэнь И за него волновался... Потому что в прошлый раз, узнав от Цзялая Инхо правду о нападении на Черный Железный Лагерь, Гу Юнь поначалу тоже делал вид, что все в порядке.

— На что она мне? — Гу Юнь даже не посмотрел в его сторону. — Думаешь, семья Чэнь торгует эликсиром бессмертия, способным воскрешать мертвых?

После этого его тень стремительно унеслась прочь, словно готовясь к перерождению.

Как говорится, и у стен есть уши. Великая Лян старательно подавляла слухи, но, когда две армии постоянно сражаются друг с другом, невозможно скрыть смерть вражеского командующего. Пока получивший последние известия Гу Юнь спешил в Северобережный лагерь, в гарнизоне Запада в Цзяннани всю ночь ярко горели огни.

Господин Я принял из рук слуги лекарство и распорядился:

— Я сам отнесу это Его Святейшеству. Пусть нас никто не беспокоит.

Слуга-мирянин вежливо поклонился и быстро скрылся из виду.

Еще не дойдя до двери, господин Я услышал громкую ссору.

— Не стоит так жадничать, — воскликнул верховный понтифик. Его хриплый голос периодически прерывался приступами кашля. — Я это не одобряю. Если откусить слишком большой кусок, рано или поздно можно подавиться!

Его собеседник своим хитрым голосом напоминал рептилию.

— Прошу прощения за откровенность, Ваше Святейшество, но это не жадность, а вполне осуществимое желание. Если бы я просил звезду с небес это одно, но я лишь хочу взять печенье, что уже лежит у меня под рукой...

Господин Я нахмурился и бесцеремонно постучался в дверь:

— Ваше Святейшество, прошу прощения за беспокойство, но вам пора принять лекарство.

Собеседник верховного понтифика мгновенно замолк, почесал бороду и сердито повел плечами.

Посланник из Святой Земли уже больше полугода провел в Великой Лян и в ближайшее время явно не собирался ее покидать. На то имелось сразу несколько причин. Все прекрасно знали, что сюда его послал лично король и благородные господа из Святой Земли, чтобы разобраться с кризисом.

Королю не терпелось поскорее получить власть над новыми землями. Ему выгодно было, чтобы верховный понтифик провалил свою миссию. Поначалу королевский посланник не питал благих намерений, а любой ценой пытался доказать, что ввязываться в войну являлось огромной ошибкой. Но со временем, когда Запад смог награбить и отправить домой золото и природные богатства недовольство на родине стихло.

Сокровища таинственных восточных земель пробудили на Святой Земле неуемную алчность. Еще недавно надеявшиеся на поражение верховного понтифика аристократы резко передумали. Теперь они выступали за то, чтобы армия Запада любой ценой подольше задержалась в Великой Лян, в надежде, что им тоже удастся урвать небольшой кусочек от туши огромного зверя.

Именно они предложили переключить внимание Великой Лян на север, воспользовавшись стратегией "грабеж во время пожара" [4]. Пока жители Центральной равнины будут заняты войной, Запад сможет воспользоваться суматохой ради собственной выгоды.

Верховный понтифик был категорически против, поскольку северный и южный фронт разделяли огромные территории Центральной равнины. Из-за того, что на западе страны транспортные пути и каналы связи прерывались, сообщение между союзниками оставляло желать лучшего. Во время осады столицы Великой Лян верховный понтифик использовал в своих целях чужие амбиции и временную задержку при передаче информации. Поэтому он, как никто другой, понимал, что в бою подходящая возможность в одно мгновение может ускользнуть из-под носа. Кроме того, с его точки зрения, этот Цзялай Инхо на севере, был уж слишком радикальным и неуравновешенным союзником. Их сотрудничество вряд ли будет долгим.