Глава 105 «Отставка»

 

______

Новые реформы явно приведут к кровопролитию, при глобальных перестановках неизбежно приходится чем-то жертвовать.

______

Долгое время Чан Гэн хранил молчание. C мрачным выражением лица он рассеянно поглаживал костяшки пальцев Гу Юня. Наконец он вздохнул и признался:

— С этим я ничего не могу поделать. Никто не может поручиться за свое происхождение.

С самого детства он особо не интересовался своим происхождением. Даже когда он получил титул циньвана, ничего не изменилось.

Чан Гэн верил, что способен удержать на плечах целый мир, но не знал своих родителей. С тех пор, как он обрел Гу Юня, собственное происхождение окончательно перестало его волновать.

К сожалению, отсутствие интереса с его стороны не означало, что и другим не будет до этого дела.

Остановив кровотечение, Чэнь Цинсюй в два счета перевязала рану и выписала Чан Гэну успокоительное. Она предпочла не вмешиваться и как и всегда оставалась беспристрастна, но вдруг ее охватили необъяснимая горечь и негодование.

Именно из-за Кости Нечистоты Чэнь Цинсюй выступала против передачи жетона Линьюань Янь-вану. К сожалению, тогда не было смысла спорить, раз никто ее не поддержал. С тех пор она старательно присматривала за Чан Гэном, а заодно оценивала его поступки. Мало-помалу, начав с восстановления столицы, Янь-ван приводил в порядок разобщенный императорский двор. Он путешествовал по всей стране, успел попасть в руки бунтовщиков и едва не погиб. Он не боялся выступать против людей неприкасаемых. За это ему в одиночку приходилось терпеть открытую враждебность и тайные интриги придворных.

Неужели заслуги, что будут помнить еще тысячи лет, легко стереть парой фраз о его сомнительном происхождении?

Даже если он приходился покойному императору родным сыном, то неужели ассигнации Фэнхо, Управление Великим Каналом, сотни тысяч беженцев, ныне наслаждающиеся мирным трудом и спокойной жизнью в Цзянбэе, — всё это ничего не значит?

Чэнь Цинсюй не отличалась наивностью. Она долгие годы путешествовала по цзянху и прекрасно знала ответ на свой вопрос. Но иногда ее пугало, насколько жестоки бывают людские сердца.

— Кстати, барышня Чэнь, — привлек ее внимание Чан Гэн.

Чэнь Цинсюй моргнула:

— Да?

— Если император пожелает узнать подробности, боюсь, вам придется солгать, чтобы прикрыть меня, — попросил ее Чан Гэн.

Чэнь Цинсюй взяла себя в руки и кивнула.

Гу Юнь потер переносицу и встал:

— Вы тут пока обсудите детали... Ты сбил меня с толку. Пожалуй, мне не следует долго с вами задерживаться, пойду гляну, как там дела с расследованием.

— О! — выдохнул Чан Гэн и нехотя выпустил его руку, но потом посмотрел на Гу Юня полными надежды глазами. Стоило тому обернуться, как Чан Гэн бессовестно этим воспользовался. Глаза его озорно блестели, а на губах играла заискивающая улыбка.

Поначалу Гу Юнь на это не повелся.

— Чего разулыбался? — сухо произнес он.

Чан Гэн не переставал улыбаться. Будь у него хвост, то он бы вилял им с такой силой, что вся шерсть выпала. Наконец Гу Юнь не выдержал и смягчился — беспомощно протянул руку и щелкнул его по лбу. Затем засмеялся и сказал:

— Бесстыдник.

После этого Янь-ван, на чьем лице играли весенние краски, и барышня Чэнь, чье лицо было цвета зелёного салата, наконец разошлись.

Задержанных северным гарнизоном варваров временно оставили в столице: их разделили и до разбирательства посадили в тюрьму. Кроме того, императорской гвардии удалось поймать придворного евнуха, который собирался воспользоваться неразберихой и тайком бежать из дворца. Ученик Чэнь Цинсюй сразу опознал в нем того, кто заманил Янь-вана на прием, исказив волю императора.

Евнух был мелкой сошкой. Не дожидаясь начала допроса, он задрожал от страха и поспешил во всем сознаться.

— Ваше... Ваше Величество! Смиренный раб взывает к светлым чувствам и чистому сердцу государя! Молит о справедливом суде милостивых господ! Ваш покорный слуга клянётся, что точно передал волю государя! — закричал он. — Его Высочество Янь-ван сам пожелал поехать во дворец, чтобы лицезреть Сына Неба...

Цзян Чун не стал дослушивать его оправдания, а махнул рукой, приглашая ученика лекарки Чэнь. Несмотря на юный возраст, он держался с характерным для семьи Чэнь достоинством. Присутствие важных лиц не помешало ему сохранить самообладание. Ученик барышни Чэнь отличался прекрасной памятью и слово в слово передал разговор между евнухом и Янь-ваном.

Здесь находились лучшие из лучших, разве не смекнули они, что к чему?

Не успел Ли Фэн опять выйти из себя, как страшно разгневанный Фан Цинь перехватил инициативу и прикрикнул на придворного евнуха:

— Кто приказал тебе это сделать?!

Сообразительный евнух сразу догадался, о чем лучше умолчать, а в чем честно признаться:

— Императорский дядя Ван Го! Императорский дядя часто советует нам, как лучше услужить государю. Он сказал... сказал, что раз Его Величество беспокоились о Янь-ване, то явно хотели вызвать его во дворец. Поэтому ваш покорный слуга должен проявить смекалку и немного изменить слова Его Величества, чтобы...

Ли Фэн повернул кольцо [1] на пальце и холодно усмехнулся:

— Похоже, мы действительно не знаем, какой смысл вкладываем в свои слова.

Ван Го упал на колени. Когда он не сумел отыскать старого лекаря, то сразу понял, что его предали. С виду милосердный Фан Цинь на самом деле был жесток, личные привязанности и нормы морали ничего для него не значили. Следовало раньше догадаться... Ведь когда-то Фан Цинь и Люй Чан были сообщниками. Но разве в итоге министр не сдал товарища, воткнув нож ему в спину?

Евнух продолжал громко взывать к справедливости, но ему вскоре заткнули рот и оттащили в сторону.

— Государь, господин Ван приходится дядей Вашему Величеству. Ваш подданный не верит, что этот человек способен на подлый сговор с врагом. Прошу Ваше Величество провести тщательное расследование и доказать невиновность императорского дяди.

Ван Го оторопел.

Фан Цинь не дал ему ни слова сказать в свое оправдание. Ван Го собирался возмутиться несправедливыми обвинениями, надавить на родственные чувства Императора, чтобы получить прощение.

Искажение императорского указа и неуважение воли Сына Неба — тяжкое преступление. Но если Император не желал проводить расследование, можно было сослаться на то, что старый дядя Ван повредился умом и совершил ошибку: неправильно понял императорский указ, влез не в свое дело, что и привело к неразберихе.

Вот только Фан Цинь был куда более жесток. После его слов Ли Фэн при всем желании больше не мог покрывать Ван Го. Ведь это означало признать, что дяде есть что скрывать. Будь совесть Ван Го чиста, он бы обрадовался расследованию. Проблема заключалась в том, что дело обстояло ровно наоборот!

Неужто варвары за него заступятся? Или его невиновность докажут взятки? Или эти предатели-евнухи станут его покрывать?

Сердце Ван Го ушло в пятки. Он собрал волю в кулак и решил действовать по ситуации. Похоже, теперь у него не оставалось иного выбора, кроме как продолжать мутить воду.

— Преступление вашего старого поданного заслуживает самой суровой кары, — громко признался Ван Го. — Вашему покорному слуге не терпелось поскорее увидеть Янь-вана и потому он намеренно исказил волю Вашего Величества.

Ли Фэн слегка прищурился.

— Мы не знали, что Янь-ван превратился в редкое сокровище. Раньше вы с ним каждый день виделись во время императорской аудиенции, но особо не общались. Его не было во дворце всего два дня. Неужели за это время императорский дядя настолько по нему истосковался?

Ван Го осмелел — голова его в поклоне коснулась пола, а скулы напряглись.

— Ваше Величество, прошу, выслушайте меня. Об этом в двух словах и не расскажешь. Все не так просто. Недавно ваш подданный гостил у господина Фана, сильно напился и заплутал в саду. Там ваш старый слуга совершенно случайно познакомился с мужчиной, чье лицо показалось ему смутно знакомым. Оказалось, мы уже встречались с ним много лет назад. Ваше Величество были тогда совсем ребенком. Этот мужчина раньше служил лекарем и пользовался огромной популярностью при дворе. Ему благоволил и покойный император, и драгоценная императорская супруга-варварка. Когда его втянули в заговор, связанный с побегом императорской супруги, он скрылся, боясь за свою жизнь.

Фан Цинь холодно усмехнулся про себя, но сделал вид, что растерялся:

— На что намекает дядя Ван? Неужто подчинённый решил укрыть государственного преступника в своем доме? Ваше Величество, это полный бред!

Ли Фэн бесстрастно на него посмотрел.

Ван Го невозмутимо продолжил:

— Поначалу ваш подданный был поражен. Но еще немного пообщавшись со старым лекарем, ваш покорный слуга обнаружил, что тот раскрыл господину Фану секрет в обмен на помощь в деле, возбужденном против его сына.

— Что за вздор! — возмутился Фан Цинь. — Я бы никогда не посмел нарушить закон ради личной выгоды!

Ван Го холодно усмехнулся:

— Разумеется, господин Фан человек твердых убеждений. Однако, именно пожилой придворный лекарь взамен поделился с ним секретом, что бежавшая тогда из дворца принцесса Сю ждала дитя. Ваш старый подданный знает, до чего находчив господин Фан. Думаю, он уже избавился от старого лекаря и его родни. Ведь мертвые никому ничего не расскажут... Но Вашему Величеству, как и благородным господам, прекрасно известно, что в Яньхуэй принцесса Сю вступила в сговор с Цзялаем Инхо и помогла захватчикам пересечь границу. Некоторые из присутствующих здесь господ видели это своими глазами. Возможно, ваш подданный и не знает всей правды, но варварам она точно ведома. Можете допросить их и узнать, лжет ваш старый слуга или нет!

Он явно дал всем понять, что происхождение у Янь-вана сомнительное. Ли Фэн сделал медленный вдох.