Прямо посреди зала стоял Гу Юнь. В одной руке он держал одолженный у стражника меч, а другой прижимал к себе Янь-вана. Чан Гэн что-то промычал и облокотился на него, словно ноги его не держали. Однако, надежды посла на оправдались — двойные зрачки так и не появились. Разум Чан Гэна остался ясен. Его шепот прозвучал едва слышно, как летящая паутинка:

— Варвары... Шаман...

— Ваше Высочество, что случилось? — воскликнул Сюй Лин.

Кровь стекала по рукаву парадных одежд Чан Гэна. Спустя пару мгновений ткань промокла насквозь.

Охрана разом выхватила оружие.

Ван Го не ожидал такого поворота, но упрямо отказывался признавать, что проиграл:

— Великий маршал... Вы... Мы можем все обсудить. К чему хвататься за оружие... Что с Его Высочеством Янь-ваном? Скорее позовите лекаря! Где придворный лекарь?

Гу Юнь молча повернул голову. Его взгляд, полный жажды убийства, сразил Ван Го, точно гэфэнжэнь Черного Железного Лагеря. С громким «А!» императорский дядя оступился на слабеньких ножках и бессильно рухнул на пол.

Стоило Ван Го упомянуть придворного лекаря, у Фан Циня дернулся глаз. Нельзя и дальше сидеть сложа руки. Он любой ценой должен оправдаться и свалить вину на старого сукиного сына Ван Го, иначе его имя будет навеки покрыто позором.

Сначала Фан Цинь приказал подручным как можно скорее избавиться от лекаря, подкупленного Ван Го. Затем он спокойно вышел вперед и закричал:

— Варвары до того страх потеряли, что посмели бесчинствовать прямо во дворце Императора. Они явно держали камень за пазухой! Схватить их!

К несчастью... большая часть солдат, за исключением дворцовой стражи, принадлежала к императорской гвардии или северному гарнизону. То есть они не могли подчиниться приказу гражданского чиновника. Они бесстрастно ждали распоряжений Гу Юня.

Фан Цинь аж подавился слюной, но сейчас было не время беспокоиться за уроненное достоинство. Он пришел в чувство и любезно обратился к маршалу:

— Маршал Гу, странные дела здесь сегодня творятся. Вы думаете, что придворный евнух не знал о том, что государь уже удалился?! Ведь в таком случае Его Высочество никак нельзя было приглашать во дворец. И даже если Император пожелал с ним повидаться со своим братом, то Его Высочество сразу же провели прямо в императорские покои. Его Высочеству незачем посещать прием. Мы с вами арестуем всех этих смутьянов, чтобы они ожидали суда, затем доложим обо всем Императору и направим людей, чтобы они провели тщательное расследование. Кто знает, вдруг среди нас до сих пор скрывается варварский шпион... Эээ... Для начала стоит отправить Его Высочество Янь-вана отдохнуть. Позовите лекаря...

Одной фразой Гу Юнь хладнокровно пресек его болтовню:

— Не утруждайте себя.

Никто не обращался с Фан Цинем так грубо с тех пор, как он покинул утробу матери. Он оторопел, не зная, что делать.

В зал вбежал солдат в униформе северного гарнизона и доложил:

— Великий маршал, мы окружили почтовую станцию и удерживаем там делегацию варваров.

Тут Фан Цинь сильно перепугался. Неужели Гу Юнь решил объявить войну?

— Немедленно доложите обо всем Императору, — приказал Гу Юнь. — Придворные лекари вряд ли разбираются в коварных уловках варваров. Пошлите за лекаркой Чэнь.

Гу Юнь принял личное командование. Реши небо сейчас упасть на землю, это причинило бы беспокойство, но не нарушило порядок. О произошедшем сообщили Чэнь Цинсюй и Императору Лунаню. Оба немедля поспешили во дворец. Прибыв на место, Ли Фэн мельком взглянул на Чан Гэна. Не дожидаясь указаний Гу Юня, Фан Цинь взял на себя смелость обо всем доложить государю, добавив в том числе и свои домыслы.

Император Лунань настолько разгневался, что немедленно приказал арестовать всех дворцовых служанок и придворного евнуха. Чэнь Цинсюй разрешили войти, чтобы она осмотрела Янь-вана. Ее ученика попросили помочь опознать изменника-евнуха.

Расследование набирало обороты, но Гу Юнь не желал смотреть на то, как заговорщики пытаются переложить вину друг на друга, поэтому остался с Чан Гэном. Руки Гу Юня были в крови. Подаренные покойным императором буддистские четки окрасились алым. Выражение его лица пугало больше, чем у раненого.

— Ничего страшного. На этот раз я сам себя покалечил, — сказал Чан Гэн и, увидев лицо Гу Юня, добавил: — Я знаю меру...

— Да ничего ты не знаешь! — понизив голос, воскликнул Гу Юнь. — Вот обязательно было лично приходить во дворец, чтобы взглянуть на варваров, а? Я правда....

Тем временем Чэнь Цинсюй лично приготовила Чан Гэну соленой воды.

— Маршал Гу может не переживать. Уэргу отличаются от обычных людей. Небольшая травма не причинила бы ему вреда. Только что сегодня нашло на Ваше Высочество, вы решили истечь кровью?

Чан Гэн прищурился. Теперь взгляд его прояснился. Если бы не измазанные в крови руки Гу Юня, его болезнь можно было счесть притворством.

«Меня обманом заманили во дворец, — для того, чтобы никто не мог их подслушать, Чан Гэн использовал язык жестов, потому что и у стен есть уши. — Я сомневался в благих намерениях восемнадцати племен, но полагал, что они или действительно решили заключить мир, или хотят сделать вид, что опустили оружие. Сейчас неудачный момент для хитрых трюков — наша армия неподалеку. Я не ожидал, что посол варваров столь нагло себя поведет и открыто нападет на меня на пиру... Фан Цинь по природе своей человек осторожный, он вряд ли посмел бы вступить в сговор с врагом».

— Вряд ли? — раздраженно выплюнул Гу Юнь.

Чэнь Цинсюй попыталась отвлечь его и сменила тему:

— Ваше Высочество, расскажите подробнее о том, что произошло?

Внимательно глядя на Гу Юня, Чан Гэн подробно описал странности, замеченные им в третьем принце, а также странный запах. Чэнь Цинсюй тем временем сумела довольно быстро остановить кровотечение. По мере рассказа она все сильнее хмурилась, пока между бровей не появилась морщинка.

— Я не думаю, что это Фан Цинь меня подставил, — сказал Чан Гэн. — Он ведь не идиот, чтобы связываться с варварами. Думаю, он сейчас засуетился, чтобы доказать, что тут не при чем... А вот о мотивах посла восемнадцати племен стоит хорошенько подумать.

Гу Юнь не мог спокойно на него смотреть. Поэтому отвернулся к окну — как говорится, чего глаза не видят, того душа не ведает — рука непроизвольно поглаживала ножны на поясе, но яростное выражение его лица не смягчилось. Гу Юнь еще до разговора с Чан Гэном задавался этим вопросом. Скорее всего, именно бросавшийся недавно обвинениями Ван Го подкупил евнуха. Гу Юнь всегда думал, что Ван Го — шавка покойного императора, недостойная внимания. Теперь вдруг выяснилось, что некоторые действительно считали его полезным!

Рука Чан Гэна коснулась тыльной стороны его ладони. С обидой в голосе Чан Гэн протянул:

— Цзыси, мне так плохо, взгляни на меня.

...Теперь смущенно отвела взгляд уже Чэнь Цинсюй.

Сердце Гу Юня сжалось от боли. Ему хотелось немедля облачиться в броню и выступить из столицы, чтобы отрубить Цзялаю Инхо голову. В комнате надолго повисла тишина. Наконец с большим трудом Гу Юнь успокоился и предположил:

— Может, вначале они и планировали убить Императора. Но когда прибыли в столицу, то обнаружили, что она слишком хорошо охраняется, вот и решили вместо этого с тобой поквитаться. Или же они специально явились сюда ради Кости Нечистоты. Варвары могут знать, как ее контролировать. Когда Кость Нечистоты вырывается на свободу, то ее носитель гораздо сильнее обычного человека. Дворцовые стражники не посмеют на тебя напасть. Варвары могут использовать тебя как щит и их никто не тронет. Правда, по-моему, единственное, ради чего стоило прилагать столько усилий — посол хотел развязать войну...

— Если Цзялай жаждет войны, достаточно мобилизовать армию. Необязательно разыгрывать целое представление, — заметил Чан Гэн. — Донесения генерала Цая могут иметь под собой основание. Похоже, что у восемнадцати варварских племен действительно есть внутренние разногласия.

— Что там у них творится, нас сейчас не касается, — перебил его Гу Юнь. — Ты сам слышал последнее выступление Ван Го. Он в тупике и кто знает, что еще выкинет. Давай лучше подумаем, как с ним разобраться.