Глава 104 «Развязать войну»

 

____

Гу Юнь молча повернул голову. Его взгляд, полный жажды убийства, сразил Ван Го, точно гэфэнжэнь Черного Железного Лагеря. С громким «А!» императорский дядя оступился на слабеньких ножках и бессильно рухнул на пол.

____

Легкая улыбка посла становилась все загадочнее. С похожим выражением на Чан Гэна смотрела Хугээр, когда проклинала перед смертью. Эта улыбка сосредоточила в себе горечь восемнадцати племен, которые на протяжении тысячи лет боролись за выживание, и пошли в итоге против земли и небес, и народа.

Чан Гэн не мог отвести взгляда от серебряного кубка в руках третьего принца. Его будто сковали тяжёлыми оковами. Впрочем, со стороны могло показаться, что это оцепенение длилось лишь мгновение.

Чуть погодя Чан Гэн протянул руку. Когда он грациозно и спокойно принял чарку у слуги, его тонкие губы казались почти бесцветными.

Болезненный вид Янь-вана сразу бросался в глаза. Руки и щеки его резко побледнели. Пальцы, сжимавшие кубок слегка дрожали. Он опустил взгляд, легонько коснулся своей чаркой серебряного кубка в руках варварского принца и равнодушно произнес:

— Третий принц волен поступать, как ему будет угодно. Я недавно принял лекарство, поэтому мне не стоит пить столько вина. Когда восемнадцать племен доставят ежегодную дань в столицу, тогда мы с вами и выпьем вместе.

Третий принц уставился на него глазами с двойными зрачками. Чан Гэн пригубил вино, а затем отставил чарку в сторону и прошел мимо посла, не оглядываясь лишний раз.

Со стороны казалось, что Его Высочество Янь-ван равнодушно минул представителя вражеского государства, но Гу Юнь заметил тень жестокости и подавленной ярости на его бледном, как у призрака, лице.

С третьим принцем явно было что-то не так. Сердце Гу Юня пропустило удар, и он подал знак Шэнь И. Тот сразу незаметно вышел из зала. Гу Юнь поднялся на ноги и растолкал людей, стоявших у него на пути. Пока он шел к Чан Гэну, то громко сказал вслух:

— Ваше Высочество, прошу присядьте и отдохните.

Не успел он достичь цели, как его острый нюх ощутил едва уловимый запах крови. Он растерялся, вспомнив, что барышня Чэнь говорила ему насчет ци и крови.

Посол варваров, видимо, не отличался тактичностью — он вышел вперед и заявил:

— Я до сих пор храню в памяти тот год, когда наша Богиня уехала на чужбину. Не ожидал, что Тенгри будет настолько ко мне милостива, что однажды я увижу ее родного сына.

— Янь-ван — полноправный член императорской семьи Великой Лян, — холодно напомнил Сюй Лин. — Подобные речи неуместны.

Посол не сводил с Чан Гэна глаз, словно искал в его зрачках подсказку. Правда, чем дольше он на него смотрел, тем в большее смятение приходил.

Проблема во взращивании Кости Нечистоты заключалась не только в том, что это был сложный и жестокий ритуал. Требовалось не только подходящее время и место, но и благоприятное стечение обстоятельств. Носитель должен был обладать твердым характером и уметь проявлять гибкость: кровь злого божества раскрывалась далеко не сразу. Уэргу ни в коем случае нельзя было преждевременно терять над собой контроль, иначе его умственное развитие застынет на уровне отсталого ребенка.

Как и произошло с третьим принцем. У этого невинного дитя имелся родной брат, также павший жертвой отцовской ненависти. Не справившись с первым приступом Кости Нечистоты, мальчик утратил разум. Теперь третий принц годился лишь на то, чтобы скормить его злому божеству. По сравнению с ним Янь-ван — само совершенство. Он не только сохранил здравый рассудок, но и не дрогнул при виде предложенной "жертвы". Сколь велика была его сила воли?

Суть злого божества Уэргу — поглощать других. При встрече более слабого носителя Кости Нечистоты, разум его должен был помутиться, а инстинкты — взять верх. Поэтому третьего принца и называли жертвой. Если выбрать удачный момент и завладеть разумом Уэргу, пока он поглощает жертву, а затем подавить его при помощи специального снадобья, то до самой смерти злое божество будет исполнять приказы шамана.

Возможно, Сю Нян не осознавала тогда, что бросила свое творение на полпути, а могла сделать его еще могущественнее. К несчастью все эти годы злое божество находилось в руках жителей Центральной равнины. Они не только не дали раскрыться его истинной силе, но и обратили в острое орудие против восемнадцати племен.

— Когда в Яньхуэй Ваше Высочество встречались с нашим правителем, то он проявил грубость, поскольку посчитал вас ублюдком Хугээр. Нижайший посол хотел бы во время мирных переговоров передать его извинения.

Посол изогнул края губ в улыбке и с преспокойным видом ловко ввернул в свою речь фразу, что должна была спровоцировать Кость Нечистоты:

— Интересно, а Хугээр не рассказывала Вашему Высочеству о восемнадцати племенах?

— Хугээр... рассказывала.

Звучало совершенно невинно. Никто не заметил, какую бурю это пробудило в душе Чан Гэна. Здоровый и мощный посол слился воедино с образом Хугээр. Подобно раскату грома в мыслях Чан Гэна вновь пронеслось воспоминание о том, как эта женщина хрипло выплюнула своё предсмертное проклятье. Исходивший от тела третьего принца странный, горьковатый, напоминающий сырую рыбу запах проник в лёгкие. Он искушал Чан Гэна, щекотал нервы, пробуждая в нем жажду крови.

Врата памяти, что Чан Гэн когда-то плотно затворил, неожиданно распахнулись, и обрывки воспоминаний наводнили его разум.

Прекрасное и жуткое лицо Хугээр. Усеянная трупами бандитов гора. Первый пожар. Резкий запах крови. Бесконечные унижения и избиения... Под прекрасными парадными одеждами придворного вновь обнажились старые раны. Точно пиявки они впились в плоть и кровь его смертного тела, которое и так с большим трудом выдерживало невероятную силу злого божества. Напоминавшая ножевые удары острая боль предвещала приступ Кости Нечистоты.

Слова посла, точно брошенный в воду камень, подняли множество волн. Хотя говорящий оставался беспристрастен, зато слушатель впитывал каждое его слово.

Ван Го поспешил подлить масла в огонь:

— Разве уместно упоминать здесь принцессу Сю, Хунээр, дорогой посол? Я не умаляю ее заслуг в воспитании Янь-вана, но не стоит забывать, что она обострила противоречия между нашими странами и девять лет назад это едва не привело к войне.

Его трусливые приспешники, которые не разобрались в ситуации, и ненавидевшие варваров гражданские чиновники немедленно повскакивали со своих мест и бросились поддакивать императорскому дяде.

Так что Ван Го совсем обнаглел и с улыбкой заявил:

— Говорят, что принцесса Сю была нечиста на руку и участвовала в заговоре против Черного Железного Лагеря. Когда ее план провалился, она убедила драгоценную императорскую супругу, что ждала дитя, бежать вместе. Неведомо, с каким мужчиной принцесса Сю могла тогда спутаться. Если память мне не изменяет, один лекарь болтал будто она понесла до брака. Эта шлюха недостойна называться ни нашей принцессой, ни вашей Богиней.

Не нужно было большого ума, чтобы понять намек. Придворные подхалимы прикусили языки, ожидая, чем кончится дело — Ван Го до того расхрабрился, что посмел угрожать Янь-вану.

Если говорить о самом Янь-ване, то глядя на него, неясно было, правдивы ли слухи об его болезни. Холодные капли пота стекали по лбу. Стоял он с явным трудом.

Фан Цинь нахмурился, когда понял, что у него за спиной Ван Го решил объединиться с варварами!

Сейчас не время было радоваться, что Янь-ван попал в неудобное положение. Внутренние дела — это внутренние дела. Нет ничего необычного в борьбе за власть и влияние. Неважно, получит ли победитель сразу все или сражение будет длиться до последнего вздоха — это дела внутригосударственные. Но как Ван Го посмел впутывать в них варваров, когда в стране царили беспорядки, а приграничные земли до сих пор не удалось вернуть?

Если правда вскроется... Нет, этого никак нельзя допустить. Если Ван Го удастся доказать сомнительное происхождение Янь-вана, чем все закончится? Никто не поверит, что семья Фан не замешана. Они с Ван Го принадлежали к одной партии, а старый лекарь, выдавший секрет, чьи слова еще следовало проверить, укрылся именно в поместье семьи Фан! Ему теперь не удастся выйти сухим из воды!

Фан Циня прошиб холодный пот. Ван Го не просто использовал его, так еще и навлек беду — его могли счесть изменником, поддерживающим тайные связи с врагом!

Он всегда считал себя человеком неглупым. Правда тот же Янь-ван несмотря на молодость успел привлечь на свою сторону сильного советника в лице Цзян Чуна, защитника справедливости Сюй Лина, институт Линшу. Даже солдаты северного гарнизона сражались с ним плечом к плечу... Янь-вана связывали близкие отношения с важными военными чинами вроде Аньдинхоу и командующего юго-западом. А на кого мог рассчитывать Фан Цинь?

Его самого окружали люди вроде Ван Го и Люй Чана. Одни ядовитые змеи, да злодеи. Они приносят не столько пользы, сколько вреда.

У Фан Циня упало сердце. Вот что значит судьба.

Неужели никто не способен противиться ее воле?

Услышав, как Ван Го воспользовался суматохой ради получения личной выгоды, посол криво усмехнулся. Зрачки Янь-вана расширились. Вскоре они станут двойными — тогда Янь-ван попадет во власть иллюзий и перестанет воспринимать голоса из реального мира. Ему будет достаточно услышать особую тайную фразу, чтобы обратиться в истинное злое божество.

Посол варваров протянул к нему обе руки, словно желая помочь:

— Что случилось, Ваше Высочество плохо себя чув....

Не успел он договорить слово «чувствует», как кто-то закричал:

— Да как ты смеешь!

Зрачки посла сузились, когда резкий порыв ветра просвистел мимо ушей. Его охватил жуткий ужас. Волосы встали дыбом, но было поздно — к его горлу приставили холодный меч.