Мне снится, как он умолял, как я подкрадывался к нему, мое намерение убить его только росло с каждой мольбой.

— Умри, как гребаный мужик, — прорычал я ему, направляя пистолет ему в лоб. — А не сопливым сопляком.

— Ты имеешь в виду, как твой брат умер?

Он нашел в себе мужество бросить последнее оскорбление, и я бы содрал с него кожу до костей, если бы у меня было на это время. Вместо этого я застрелил его, а после того, как выбросил его тело в мусорный контейнер, где ему и место, я посмотрел на кровь на своих руках и подумал, должен ли я испытывать еще большее сожаление. Я не мог спорить, когда меня отстранили от священничества, до того, как я выследил этого человека. Я уже тогда знал, что во мне живет жестокость. В глубине души я знал, что не подхожу для этого.

Сейчас, во сне, человек и переулок превращаются во что-то другое: Алексей на своей импровизированной сцене, связанный и ожидающий правосудия и мести Виктора. Я стою там, его рука сжата в моей, и с моих рук капает кровь, они залиты ею, пропитывая и окрашивая дерево подо мной, а сверху до моих ушей доносится насмешливый голос Алексея.

— Ты не боишься своего Бога, священник?

Мой ответ во сне такой же, как и всегда.

— Я боялся бы, если бы думал, что Бог находится в этой комнате.

Но кровь другая.

Когда я отрезаю его палец, она превращается в бурлящую реку. Я слышу крик над собой, не замученный крик взрослого мужчины, а испуганный вопль женщины. Когда я поворачиваюсь лицом к фигуре, болтающейся позади меня, с растущим ужасом, это уже не Алексей, подвешенный для своих мучений. Это Саша, обнаженная и напуганная, ее изрубленная рука вырывается из моей хватки, когда море крови поднимается вокруг нее, льется из моих рук, угрожая утопить ее. Ее голубые глаза смотрят на меня с широко раскрытым ужасом, когда кровь доходит до ее подбородка.

Почему ты вернулся, Макс? Без тебя мне было безопаснее.

Они никогда не оставят меня в покое из-за тебя.

Безопаснее без тебя… без тебя…

Ее голос обрывается, булькая кровью, когда она тонет в ней, и я резко просыпаюсь в безмолвной темноте, весь в поту, с колотящимся в груди сердцем. Рядом со мной спит Саша, повернувшись на бок, ее голова подложена рядом с тем местом, где должна быть моя, вокруг нее подоткнута простыня. Она выглядит такой умиротворенной, какой я ее никогда не видел, и я не хочу оставлять ее ни на минуту.

Мне нужен свежий воздух.

Медленно я встаю, поднимаю свои брюки с того места, где они были небрежно брошены на пол, и натягиваю их обратно, осторожно, чтобы не потревожить ее. Я не беспокоюсь о рубашке, в это время ночи больше никто не встанет, если только в доме нет кого-то еще, страдающего бессонницей. Даже тогда моя единственная цель, выскользнуть из комнаты как можно быстрее и тише, чтобы не разбудить Сашу. Я знаю, что она слишком долго не спала полноценной ночью в настоящей постели, и я не хочу лишать ее этого.

Ночь уже остыла, когда я выхожу во внутренний дворик, глубоко вдыхая свежий соленый воздух. Это почти сразу проясняет мою голову, напоминая мне о решениях, которые я принял, когда мы с Левиным уезжали в Москву. Я не ошибался в том, что отношения со мной подвергнут Сашу опасности, удержат ее в этом мире мафий, но то, что она была без меня, ничего не изменило. Ее похитили и чуть не казнили, и все это не имело ко мне никакого отношения. Разлука не сделала ситуацию лучше. Я сказал себе, что если бы я нашел ее, живую и невредимую, если бы она все еще хотела меня после всего, что произошло, я бы не повторил ошибок прошлого.

Ночной кошмар этого не изменит.

— Дело именно в этом. Просто сон, — бормочу я в прохладную темноту, стискивая руками перила, когда занавески колышутся вокруг меня. Просто ночной кошмар и все.

— О чем? — Мягкий голос Саши доносится из-за моей спины, ее рука касается моей обнаженной спины. — Тебе приснился кошмар?

Я молча киваю, замирая на мгновение, прежде чем повернуться и посмотреть на нее.

— Мы вернулись к Алексею, — тихо говорю я ей. — Я потерял тебя. Это была моя вина. Из-за того, что я натворил.

Саша кивает, как будто понимает, что я видел, о чем я говорю, и что-то в выражении ее лица заставляет меня думать, что она искренне понимает. Ее рука остается на мне, скользя в мою сторону, когда я поворачиваюсь, и она тянется так, что обе ее руки оказываются на моей груди, проводя по мягким темным волосам там.

— Нас там больше нет, — тихо говорит она. — Алексей остался в прошлом. Все это так и есть. И ты не потеряешь меня.

— Я не уверен, что смог бы это вынести. — Мои руки ложатся на ее талию, на шелковистую ткань платья с запахом, которое она снова надела, и я притягиваю ее ближе. — Я не думаю, что смогу жить без тебя, Саша.

— Мы переживем это. — Она вздергивает подбородок, ее голубые глаза ищут мои. — Посмотри, что мы уже пережили. Мы оба были так близки к смерти. Пистолет у твоего живота и еще один у моей головы, и мы оба все еще здесь, стоим в одном из самых красивых мест в мире.

Она протягивает руку, ее пальцы запускаются мне в волосы.

— Это прекрасная ночь, Макс, и я люблю тебя. Ты любишь меня. На сегодня этого достаточно. Завтра мы сможем подумать о том, как нам бороться с тем, что будет дальше. Но на сегодняшний вечер…

— … сегодня вечером здесь только мы. — Я заканчиваю ее предложение, моя рука обхватывает ее затылок, когда я притягиваю ее для поцелуя. — Со всем остальным мы разберемся завтра, когда оно наступит.